Нет, никто ничего не имел против брутального полицейского, что ни говори, а выбор Эрика все одобрили. Теперь же делались ставки, как долго Алекс продержится в постели шикарного омеги, и кто будет вторым номером.

Сам же Алекс не мог с уверенностью сказать, что был счастлив или доволен. Эрик несомненно хорош, опытен в постели, чего от него тот совсем не ожидал. Хотя почему не ожидал? Ведь Эрик не скрывал, что после того, как расстался с Джэфом, не стремился создать семью, завязывая отношения исключительно на небольшой срок. И даже не потому, что разочаровался в альфах, нет, он честно признался, что продолжал влюбляться, как и раньше, но решил, что пока не выяснит, почему от него так легко отказались в прошлом, не позволит себе связать свою судьбу с кем-нибудь в настоящем или в будущем.

Алексу вспомнилось, как Эрик вытянувшись на нем в полный рост и, чмокнув в нос, попросил не мешать ему в выяснении обстоятельств прошлой жизни Джэфа, так как это не только жизнь Джэфа, но и его, Эрика. Алекс только спросил, попытается ли тот залезть к своему бывшему в постель, на что Эрик игриво ответил, что не исключено. Он свободен, и продолжает оставаться свободным. Алекс на этих словах ощутил неприятный укол ревности. А чего он в сущности ожидал? Эрик ему ничего не обещал. А он трижды дурак, раз не понял, что и в постель его затащили исключительно для того, чтобы нейтрализовать, не мешать разбираться с прошлым. Хотя, может, это и к лучшему — Джэф будет завязан на Эрика или Эрик на того, не суть важно, зато ему, Алексу, будет проще следить за всеми остальными охотниками. Если Эрик окажется более удачливым, чем он в прошлом, в чем глубоко сомневался, то, может, удастся выяснить истинную причину смерти Дэна. Хотя, вряд ли. Столько времени уже прошло, быльем все поросло. Никто уже даже не вспоминал, кто такой был Дэн Литтл. Много новых членов появилось в охотничьем клубе, а кто-то из старых, бывших свидетелями гибели Дэна, выбыл. Алекс понял из короткого рассказа Эрика о себе, что именно этот период жизни Джэфа будет затронут, ведь после гибели Дэна тому дали отставку — по времени совпадало.

И нисколько Эрика не смутило, когда Алекс снова задал вопрос, поинтересовавшись, как быть с тем, что Джэф женат. Он лишь слегка скривил красивое личико и сказал, что нравственная сторона вопроса его затрагивает мало, важно что лично он свободен, а альфы сами выбирают, с кем им быть той или иной ночью. И снова Алексу пришлось обиду и ревность загнать глубоко внутрь — он ведь прекрасно осознавал, что для Эрика он случайный партнер, с ним была сладкой ночь и нехолодной постель. Вполне может быть, что сегодня, он приоткроет дверь коттеджа для кого-то другого, правда, не хотелось в это верить, не походил Эрик на ветреного повесу. Скорее наоборот, весь его облик свидетельствовал о надежности и преданности…

Спустя буквально пару дней, мало кого удивлял Форд полицейского, припаркованный у ворот «Жаклин». Да и сам Алекс уже воспринимал это, как должное, когда Эрик пропустив пинту эля в пабе, перетанцевав со всеми посетителями, перед самым его закрытием пьяненько пошатываясь подходил к нему, по обыкновению сидевшему в своем углу, откуда было все видно, и попивавшему пиво, но не более чем было дозволено законом, чтобы сесть за руль, протягивал в его сторону красивую руку и картинно пальцем манил за собой. Алекс поначалу готов был умереть от стыда, а потом, понимая, что это только игра, а главное, что за этим последует ночь любви, начинал возбуждаться еще в пабе. Он подхватывал Эрика на руки, нежно прижимая к себе и уносил прочь. Пробовал уводить, но тот изображал такую пьянь, причем так натурально, что не подкопаться — падал на посетителей, громко хохотал в голос, говорил нечленораздельно, пытался выяснять с кем-нибудь отношения по типу «ты меня уважаешь» — вот где артист пропадал, что Алексу ничего не оставалось, как взваливать его на плечо и в срочном порядке просто убегать из паба, как бы чего не вышло — их с полицейским у дверей было слишком мало, чтобы унять подвыпивших, желавших продолжить общение с Эриком, но уже в неформальной обстановке. На улице, где их уже никто не мог видеть, или в машине Эрик мгновенно «трезвел» и, обнимая Алекса, просил, да как просил, провести с ним еще одну ночь в коттедже «Жаклин». И каждый раз у него на то была своя причина, почему Алекс просто обязан провести и эту ночь с ним, в его постели.

— У тебя красивое тело, красивый загар, — прошептал как-то Алекс, лаская Эрика и смазывая его от лодыжек до подмышек ароматным маслом. — Часто бываешь в солярии?

— Никогда туда не ходил и не хожу, — постанывая от удовольствия, проговорил тот. Ему бесконечно нравилось, когда тела в танце любви скользили друг по другу. — На нудистском пляже загораю.

Эрик сразу понял, почему Алекс спросил про солярий — на его загорелых упругих ягодицах не было привычных белых полос от купальных трусов.

— У нас имеются и такие? — не удержался от вопроса Алекс. Он начинал работать в отделе по борьбе с эксгибиционизмом, поэтому был неприятно удивлен, что где-то оставались еще места, где можно вот так запросто продемонстрировать посторонним свое тело. И он зуб давал, что у многих вставало, глядя на красивое тело Эрика.

— Имеются, — почему-то грустно вздохнув отозвался тот, — на курортах с грязевыми вулканами.

И раскинулся по постели, приготовившись принять Алекса…

Джэф Шерфи появился в своем коттедже накануне торжественного открытия очередного сезона охоты. Точнее его еще не видели, но обратили внимание, что на площадке возле его коттеджа «Мимоза» появился ярко-красный ягуар. Впрочем, эта машина могла принадлежать и его супругу Вики, который изредка тоже наведывался в деревню. Он не был любителем охоты и в скачках никогда участия не принимал, даже поболеть за супруга к конюшням не приходил. А если быть еще точнее, их никогда не видели вместе — либо Джэф, либо Вики.

В пабе гудели охотники от негодования — завтра должно быть открытие, а председателя все нет и регламент никто не объявил. И только Эрик сглаживал их недовольство — его нежные объятия в танце, аромат его тела успокаивающе действовали на окружающих. Боб Сетлер и еще несколько омег, супругов членов охотничьего сообщества, крутились в зале. Но все же королем, не отнять, все с этим были согласны, несомненно был Эрик.

Охотники и сочувствующие в конце концов регламент начала охоты дождались — незадолго до закрытия паба появился секретарь Джэфа Шерфи и под радостные вопли присутствующих прикрепил на доску, где обычно вывешивалось меню на день, красиво оформленный лист с распорядком торжественного открытия сезона охоты.

Всем желающим участвовать в охоте на лис, именно на этих животных открывался очередной сезон парфорсной охоты в крае, рекомендовалось появиться на конюшне деревушки Санни-Миттер в шесть тридцать утра для регистрации. Ни для кого не было секретом, что появиться надо было не в шесть тридцать, а как минимум на полчаса раньше, иначе можно было не успеть зарегистрироваться до начала торжественного построения. И регистрировали скорее не участников охоты, а их лошадей и собак.

Затем председатель сообщества поздравлял всех с началом очередного сезона охоты. Обычно он произносил десятиминутную речь. До начала его речи и после нее всем предлагали выпить пуншу — кому для храбрости, кому для настроения. А в это время егеря выпускали в лесок, который им указывал непосредственно сам председатель охотничьего сообщества, лисиц, иногда одну, но чаще нескольких, чтобы было веселее. Дичь была только предлогом. На самом деле на первый план выходила демонстрация мастерства в скачках не по заранее проложенному маршруту, а по неизвестной местности.

После произнесенной речи вслед за лисицами бросали гончих, чтобы те взяли след и выгнали дичь из леса на открытую местность, и только после этого начиналась бешеная скачка, не признающая никаких препятствий в виде широких канав, каменных стен и заборов, которыми окружали и обносили открытые пространства, предназначенные для охоты. Скачка могла прерваться, когда собаки теряли след дичи, но могла снова продолжиться, если они снова находили его.