Попробовав мясную запеканку, Коллинз решил, что если Шалли откажется от нее, то он, мысленно поблагодарив повара, сам ее с удовольствием умнет, даже не станет уговаривать кота съесть за маму, за папу ложечку, и именно поэтому положил в миску совершенно маленький кусочек.

Кот, как и планировалось, отказался от ужина, опрокинув миску к вящей радости парня. Коллинз не стал разбираться с причинами такого поведения животного и, подхватив его на руки, сразу поволок в ванную.

— У нас купание по плану с последующим расчесыванием шерсти, — заявил он из-под маски пытавшемуся вырваться из его рук отчаянно оравшему коту.

Тот пытался царапаться, кусаться, только фирменные вещи великолепно выдержали атаку зубов и когтей какого-то там кота. Подумаешь? Этим штанам, курткам и перчаткам асфальт на скорости не страшен при падениях мотоциклистов.

Речь о температуре воды уже не шла — Коллинз не намеревался снимать перчатки, чтобы коту было комфортно, тут остаться бы самому целым. Что получилось, то получилось. Сам виноват, вел бы себя по-человечески, он бы тоже действовал исключительно по инструкции.

Удалось все же отчаянно вырывающееся животное вымыть, как положено — и мордочку, и хвостик, и лапки. Обработать шерсть кондиционером для лучшего расчесывания и даже сполоснуть три раза, давая воде стечь. Но вдруг кот вырвался из цепких рук парня и заметался по ванной, оставляя потоки воды за собой.

— Ах ты, мелкий пакостник, — разозлился на него Коллинз. — Да я тобой сейчас подотру пол.

И он привел свою угрозу в исполнение, как только удалось поймать кота…

Ну а потом, само собой разумеется, было повторное купание с обещанием еще раз помыть им пол, если тот не поумнеет.

Кот охрип от воплей, когда наконец был тщательно вымыт, высушен, причесан и отпущен на свободу.

— Смотри у меня, — пригрозил ему Коллинз трехпалой перчаткой, которая даже несильно пострадала после проведенных действий. — До завтра, — ухмыльнулся он коту из-под маски.

Жаль, что тот не видел его ехидной ухмылки…

Утром Коллинз не стал тратить время на кормление кота — все равно есть из вредности не станет — а сразу перешел к водным процедурам, но не полным, а как прописано по инструкции — мытье лап и хвоста. Кот сопротивлялся по-прежнему, но орал уже меньше, то ли оттого, что голос еще не восстановился, то ли берег его для вечернего моциона…

Попробовав супчик, приготовленный для Шалли на ужин, Коллинз честно без подвоха съел его сам — неблагодарное животное не оценит стараний повара. Вымыл вяло сопротивляющегося кота, расчесал. После процедур у него остались силы, чтобы поиграть с Фаиной в ее комнате…

На следующее утро кот с радостным мявканьем кинулся Коллинзу навстречу, словно поджидал его под дверью.

— Проголодался, бродяга? — поинтересовался тот и погладил кота по голове рукой в «краге». Сначала Коллинз решил не кормить его еще один, последний раз, но кот бегал за ним по дому, как привязанный, и даже в ванную для утренней экзекуции зашел безропотно и без воплей позволил себя обработать. Что ни говори, а тяжело ему, лохматому персу, вылизывать себя, приходится терпеть.

На хозяйской кухне Коллинз разделил завтрак пополам, положив себе «большую» львиную долю. А коту кинул в миску маленько, если тот вздумает опрокинуть ее, то будет не так жалко пропавшей еды. Но тот ничего такого и не думал, он с жадностью проглотил, что было положено в миску, тщательно ее вылизал и преданным взглядом вперился в Коллинза, ожидая что-нибудь еще.

— Э, нет, достаточно, — погрозил тот ему пальцем. — Будешь хорошо себя и дальше вести, будешь получать пайку побольше…

Не прошло и недели после отъезда мадам Лежер, как в доме установился покой и порядок. Кот не шастал по дому, где хотел, теперь он желал находиться только в одном месте — поближе к своей миске. По утрам и вечерам спокойно без воплей и ора позволял себя искупать и привести в порядок, а потом терпеливо ждал, когда Коллинз выпустит Фаину из ее комнаты, и они втроем поиграют в какие-нибудь веселые игры, например, побегают за мячом. Вот тогда ему позволялось выпускать когти и отчаянно мяукать, когда собачке первой удавалось принести мячик лежавшему на диване Коллинзу в расслабленной позе.

========== Часть 3 ==========

В самый разгар лекции в джинсах Коллинза отчаянно зажужжал и завибрировал его телефон. Под недовольный взгляд соседа он извлек аппарат, чтобы выключить его, и не смог удержаться от улыбки — звонил Мартин. Он ему сразу перезвонит, как только будет перерыв между лекциями.

— Хеллоу, — раздался в трубке знакомый радостный голос. — Приезжай, как освободишься. Я вернулся и безумно соскучился.

— Я тоже, — отозвался Коллинз и тут же нажал «отбой», так как любопытный сосед стал крутиться рядом, прислушиваясь к разговору. Какое счастье, что Мартин вернулся! Теперь его вечера станут не такими тоскливыми, как были до этого без него.

Теперь парню стало не до занятий. Он переставал записывать то, что говорил преподаватель, и мечтательно расплывался в улыбке. Коллинз потряс головой — надо сосредоточится, а то ведет себя, как девушка в предвкушении свидания. Вон и преподаватель обратил внимание на его идиотскую улыбку, и сосед подозрительно стал коситься. Сразу, как только их отпустят с занятий, он вызовет такси и помчится к дому мадам Лежер, экономить будет исключительно на времени — раз Мартин зовет к себе, значит его матушки не будет ближайшие пару дней точно…

Еще в дверях Коллинз привлек к себе парня и впился ему в губы горячим страстным поцелуем.

— Погоди, — попросил его тот, стараясь выпростаться из объятий. — Не сейчас. У меня для тебя сюрприз есть.

— Все сюрпризы потом, — Коллинз теснее прижил к себе Мартина. — Все потом.

— Охнереть!* — раздался рядом удивленный детский голосок. — Мужики и целуются.

Коллинз отстранился от Мартина и взглянул сверху вниз на того, кому принадлежал голос. На него снизу вверх смотрели изумленные голубые глаза, принадлежавшие рыжему мальчику лет четырех, который держал на поводке Фаину, кот же Шалли меховой тряпочкой обреченно свисал с его руки.

— Это и есть твой сюрприз? — Коллинз все сразу понял.

— Он самый, — грустно вздохнул Мартин. — Я тебе пытался перезвонить, но ты отключил телефон. Его родители, мои родственники, собрались на какую-то благотворительную вечеринку, которую они, ну, никак пропустить не могли. У няни Юри какие-то срочные дела вдруг организовались, и она тоже никак с ребенком не могла посидеть. А я к их великой радости только что вернулся, и у меня якобы не было ничего запланировано на сегодняшний вечер. Не мог же я им сказать, что жду тебя в гости.

— Значит, ты Юри, — Коллинз присел на корточки перед мальчуганом. — А я Коллинз.

И он протянул руку для знакомства. Мальчик фыркнул, стукнул своей маленькой ладошкой по его протянутой руке и, гордо вскинув голову, покинул прихожую, волоча за собой на поводке упирающуюся всеми четырьмя лапами Фаину и жалобно мяукающего кота.

— И что будем делать? — снова вздохнул Мартин. Ему совершенно не хотелось, чтобы Коллинз, обидевшись, что ничего у них не получится, ушел.

— Водиться с малышом, — отозвался на удивление бодро парень. — До которого часа нам предстоит пробыть в его обществе?

— До утра, — Мартин вздохнул еще раз.

— Надеюсь, он бессонницей не страдает, — хмыкнул в ответ Коллинз, направляясь в холл вслед за ребенком.

Только его там не оказалось.

По мяуканью кота и визгу Фаины парни определили, что Юри дрессирует собачку в ее комнате, параллельно поглощая хрустящие подушечки из ее же тарелки. Кот по-прежнему обреченно висел у него на руке. С большим трудом и посредством длительных переговоров с Юри Коллинзу удалось отстоять собачий корм. Но убедить мальчика, что это люди не едят, он не смог.

Тот протягивал ему тарелку и повторял: — Ты попробуй, как вкусно. Нет, ты только попробуй.

И если Коллинз пытался отставить в сторону предложенное угощение, сразу переходит на визг. Пришлось попробовать еды из собачьей тарелки не только ему, но и Мартину, так некстати пришедшему следом, только после этого Юри позволил себя увести из собачьей комнаты. Но кота и собаку мальчик не бросил, несмотря на то, что Фаина категорически не шла своими ногами, а, упираясь всеми четырьмя лапами, скользила по паркетному полу.