Артиша, стащив со стола немного вкусностей и пару кувшинов с квасом и соком, сложила все в корзинку и выбралась на улицу. Молодые караульщики тоскливо вздыхали, слушая отзвуки веселья, доносившиеся из зала. Подойдя к каждому из них, девочка вручила порцию еды и напиток. Подарок пообещала оставить под елкой. Парни, не ожидавшие от ребенка такой заботы, смутились и с благодарностью приняли угощение.

Вернувшись, Артиша чуть не расхохоталась: неугомонная Дру собрала всех незамужних девушек и неженатых парней и принялась учить их новомодному танцу, привезенному из Баав знает каких краев. Смысл его состоял в том, чтобы подпрыгивать и взмахивать то одной, то другой ногой. Покатываясь со смеху, разгоряченный выпивкой и весельем танцоры честно пытались выполнять движения танца, при этом стараясь не упасть самим и не уронить соседа по шеренге. Те, кто в танец не попал, хохотали за столами.

Двенадцать каминов, обогревавших склад, были протоплены на славу. Воздух в зале согрелся до летней утренней прохлады. А пляски и выпивка разогрели празднующих еще сильнее.

Незаметно устали малыши, и их унесли спать. Клевала носом Ру, выпившая чуть больше обычного. Белокурая воительница крайне редко позволяла себе загулы. Не в ее характере было уклюкаться вусмерть. Она предпочитала ясную голову и холодный ум. Но здесь, среди своих, можно было немного побыть собой. Тем более что Яромир был рядом. Заметив, что жена вот-вот заснет, он взял ее на руки, несмотря на сопротивление, и понес в их комнату. Попытки пресечь безобразие он погасил поцелуями. «Ру, милая, ну побудь ты просто женой, нельзя же круглые сутки быть только воином, маленькая. Позволь себе сегодня слабость. Новый год же», – уговаривал он ее, крепко сжимая в руках и стараясь не упасть с драгоценной ношей в снег. В конце концов Ру сдалась и позволила унести себя. Так, не сходя с рук мужа, она и погрузилась в сон, где-то там, на задворках сознания, перемежаемый поцелуями. То, что произошло дальше, было то ли во сне, то ли просто в раю..

 Грант, отсмеявшись после танцев, затеял во дворе битву снежками. «Криты» летели только так, рассыпаясь снежной пылью за воротниками и на лицах. Лепить старались снежки помягче, чтоб случайно не травмировать кого-то. Акела, спущенный с цепи, с громким лаем носился между воюющими, иногда сшибая лапой низко летящий снежок.

Вывалянная в снегу Рика зевнула и пошла к себе. По дороге ее догнал Торгрим, тоже решивший, что в теплой постельке всяко лучше, чем в холодном снегу. Свернувшись калачиком под одеялом, она нащупала на подушке нахально разлегшегося там рыжего котеныша и притянула его к себе. Торгрим, увидев трогательное зрелище, улыбнулся и прилег рядом, обняв жену. Впрочем, котеныш вскоре зевнул и спрыгнул на пол. И тогда уж Торгрим потянулся к любимой. Сегодня их любовь благословляли богини нежности. Осторожно, мягко целуя Рику, Торгрим загорелся сам и в ней разжег огонь желания. Но не палящий, как в первую встречу после разлуки, а греющий, мягкий, как пламя свечи..

Торстейн со своей светловолосой симпатией потерялись в лабиринте комнат еще быстрее. Бдительный брат не смог уследить, как они исчезли. Махнув рукой на неразумную сестру, ушел на озеро метать топор в цель..

Первое утро нового года припорошило снежком следы вчерашнего буйства. Бриар, вставший по обыкновению рано, собрал пустые бутылки, мусор, расчистил дорожки. Вскоре к нему присоединились служанки. И к моменту пробуждения основного населения хутора везде царил идеальный порядок. А возле калитки, к вящему удовольствию малышей, поблескивала свежим льдом высокая горка и несколько ледяных фигур работы все того же Бриара. За завтраком популярностью пользовалось похмельное зелье по рецепту покойного Дарка и огуречный рассол. Те, кто вчера ухитрился удержаться в рамках, с удовольствием поглощали горячий борщ и кашу со свежей свининой – хрюшку специально зарезали к празднику. К обеду парни отошли настолько, что затеяли тренировку – никакое гульбище не могло заставить их пропустить упражнения в воинском мастерстве. А девушки, перемыв посуду, сели в большой комнате Рикиного дома с иголками и нитками в руках. Одни вязали, другие штопали одежду, третьи шили обновки – и все это под разговоры да песни..

Новый год мягко, но настойчиво вступал в свои права..

Грант отложил свежеотесанное бревно и удовлетворенно улыбнулся. Новый дом – их с Мирандаль жилище – рос прямо на глазах. Решив обзавестись общим домом, они долго не думали – «Грибное место» обоим показалось идеальным вариантом. Здесь было безопасно и красиво. По заведенному обычаю, гости, пережидающие или лечившиеся здесь, помогали и в строительстве. Оставалось только сотворить крыльцо да мебель. Скоро должен был приехать тот самый искусный резчик, чьи творения украшали все дома на хуторе. Он обещал сделать наличники и ставни. Мира светилась счастьем – и не только от предстоящего новоселья. Под новым платьем, купленным любящим мужем, круглился довольно большой животик – последствия новогодней ночи. Впрочем, материнство светило не одной Мире. Наливалась жизнь и в Рутиэль, и в Рике. Словно Новый год щедро плеснул в них жизненной силы. А может, это последние деньки осени так отозвались в юных красавицах. Как бы то ни было, а сентябрь ожидался плодородным, и не только на хлеб. Дру по своей всегдашней привычке насмехалась над измученными тошнотой девчонками. Заметив склонившуюся над кадкой одну из них, тут же выдавала что-то вроде «Если вас тошнит, наклонитесь пониже, чтоб не забрызгать обувь». А если рядом появлялся будущий папа, вслед летело «До какого срока беременности безопасно заниматься сексом? Пока ребенок не начнет кусаться» или «Можно ли заниматься сексом во время беременности? Конечно, а откуда же у детей на щеках ямочки берутся?» Торгрим, Грант и Яромир скрипели зубами, не в силах унять разошедшуюся Дру. Сами будущие матери, поглощенные своим состоянием, просто не обращали внимания.

– Рика, а Рика! – окликала Дру. – А спорим, у тебя опять двойня? Или даже тройня – после такой-то голодовки.. Давай еще мальчиков рожай, а то у тебя девичье царство.

– Дру, иди к..

– К Вельду? – хохотала язва Дру. – Я и так его. А к Асуру ты послать не можешь! – и показывала язык.

Рутиэль получала другую порцию насмешек.

– Белобрысая, а тебе слабо двойню? Вон Рика второй раз уже. И Мира тоже двоих ждет. А ты чего отстаешь?

– Отвяжись, – шипела зеленая от слабости Ру. – Ты сама попробуй хоть одного выносить, я на тебя посмотрю потом.

– А оно мне надо? – заливалась смехом Дру. – Это вы ходячие шарики, а мне и так неплохо.

Не трогала она только Мирандаль, чувствуя, что девочка скучает по отцу и дому. Несмотря на счастье, найденное в Гранте, отца она все же не забывала и – Дру видела – не оставляла надежды однажды примирить его с мужем. В конце концов, отец хочет ей счастья. И если он увидит, что она счастлива с Грантом – неужели не дрогнет, не уступит? Сколько можно воевать и ссориться? Вот родятся малыши (Дру говорила, что будут мальчики – двое), и можно будет съездить в гости..

Скучал и Предводитель. Хоть и пытался это скрыть. Ежедневно он доставал своего заместителя вопросами по поиску. Где она? Нашел? Что те слухи, принесенные вчера? Не зря заплатили за них? Где же рыжая девчонка с кольцом на руке? Авант рад был бы утешить главу, но ничем пока не мог порадовать его. Он регулярно ездил по городам, получал донесения от своих агентов – но ни одно из них не несло нужной информации. Никто не видел рыжую зеленоглазку. Она словно растворилась в воздухе. Предводитель злился и придумывал самые изощренные и жестокие казни наглому выскочке-Соколу, отнявшему у него дочь. А в минуты слабости, как он считал, готов был простить Гранта. Лишь бы дочь вернулась домой. Или хотя бы объявилась. Пару раз он получал письма, неведомо откуда пришедшие весточки от Миры. «Папа, я счастлива замужем. У меня все хорошо. Когда-нибудь я приеду в гости. Пока не могу. Мира».