Герцогский дворец. Овальная вытянутая площадь, венчаемая статуей. К счастью, я пришла рано, могу пробраться поближе к хрустальным воротам.

Оглашения условий ожидают не более сотни чародеев и ведьм. Солнечные зайчики блуждают по аркам и башням дворца, пытаются найти выход из лабиринта узоров и статуй.

Почему-то, на фоне медово-желтых соседних строений, не слишком изысканных на мой взгляд, обиталище герцога кажется ещё более несуразным, нелепым. И лунный камень уже не удивляет. Такой оттенок имеет вода, если в ней растворить целый кусок мыла и подсветить фонариком.

Я подошла почти вплотную к статуе. Мил Бенар на ней вышел плюгавым замухрышкой. Близко посаженные глаза едва ли не наползали друг на друга. Нижняя губа презрительно оттопырена, верхней почти не видно. Нос короткий, точно обрубленный. Сутулость тоже увековечена в бронзе. Герцог держал в высоко поднятой руке часы - настоящие, точные, с резво бегущей секундной стрелкой.

Вполне заурядный памятник. Таких в герцогстве сотни. Но здесь под ш`Радебрилем была вовсе не лошадёнка и не броненосный козёл, а благородный собакодрак - помесь прибрежного дракона с гигантской боевой овчаркой. Я аж замерла, восхищённо разглядывая металлическую копию чудовища. И потерялись на его фоне и заносчивые маги, стоящие ближе к дворцу. И высокомерные ведьмы, чьи прически замысловатостью напоминали гнёзда птиц пиу.

- Эй, деревенщина, хорош глазеть! - пихнули меня в бок. - Тут благородные люди собрались. Пошла вон, замухрышка!

Медленно, чтобы не продемонстрировать богатое знание народного языка, почерпнутое от покойной настоятельницы, я повернула голову в сторону обидчика. Корявый чародей едва доходил мне до плеча. Крашеные белые волосы, собранные на затылке в конский хвост и перехваченные ярко-розовой лентой, плащом спускались почти до колен. Крысиная мордочка. Широкая грудь в богато расшитом камзоле. Короткие ручки-ножки. По сравнению с ним и нашего герцога красавцем признаешь.

- Чего стоишь, девка? Пшла-а-а, работай! Хозяйка, небось, уже твои обноски за порог вышвырнула, пока ты с любопытства тут зеньки пялишь, - упорствовал он.

Ах ты, красавчик, увидел, что у меня платье попроще, распетушился.

- Драгоценный господин, у вас в чародейской Академии культуру общения всем читают, или для вас особый курс как для избранного преподавали?

Бояться мне было нечего, хоть я и не посвящённая. Известно, что даже весьма посредственная ведьма на голову выше каждого второго дипломированного чародея. Если чародеи наследуют силу в течение множества поколений, преимущественно по мужской линии, то ведьмы редкость. И родиться они могут как у королевы, так и у нищенки, сразу одарённые небывалым талантом. Бывают среди нас и мальчики, но не все из них доживают до взрослого возраста. Слишком трудно идёт процесс становления силы.

- Тебе наверняка в Академии завидовали за твою красоту, сравнимую с гномьей? - невинно поспешила добавить я и отвернулась.

Как он взбеленился! Из узких ноздрей готов был повалить дым пополам с пламенем. Ах, какая я чудесная, нашла больную мозоль и промаршировала по ней ротой солдат!

- Ты, мерзкая каракатица! Да я тебя превращу в... в...

Он замер, пытаясь придумать что-нибудь позаковырестей.

Я скрестила руки на груди, наблюдая за столь забавным зрелищем. Очаровашка!

- Что, краса, гномьего королевства, фантазия в отпуске?

Я понимала, что нарываюсь, но уж очень он меня достал!

- В коровью лепёшку превращу! - выдала эта прелесть и воздела руки, чтобы воплотить в реальность задуманное.

- Я ошиблась, любезный. Вы достойны даже не горных карликов представлять на смотре красоты, а пустынных норкоделов.

Это было серьёзное оскорбление. Норкоделов не то что презирали. Эти мелкие тварюжки вызывали приступы омерзенья у самых выносливых борцов с нечистью.

Ни сколько не пораженный моей эрудицией, чародей забубнил заклинание. Я дала время довести начатое до конца и в самый последний момент поставила зеркало.

- А-а-а, ведьма! - успел пробормотать обречённый чародей, прежде чем покрылся пупырышками, редкими жесткими волосами и серой вонючей слизью.

Дорогой, а ты бы пораскинул мыслишками, кто мог преодолеть кольцо силы вокруг площади? Думать надо хоть иногда.

От моего обидчика с омерзеньем шарахались. Кто-то откровенно потешался. Но ни один не предпринял ни малейшей попытки помочь ему. Всё-таки эти чародеи завидные хамы.

- Молодец, девочка, - с одобрением похлопала меня по плечу пожилая дама с узкими раскосыми глазами и вытянутыми, словно листики плакучей ивы ушами.

Эльфа! Неужто среди них ведьмы встречаются? К тому же такие... такие... в возрасте. Я испугалась, что своей неудачной мыслью могу обидеть древнее существо, выглядящее сейчас как заботливая бабушка.

Мне уже было стыдно за своё поведение. Не могла сразу сказать этому оболтусу, кто я. Промахнулся чародей, увидел простое серое платье, принял за служанку-ротозейку. Теперь не меньше недели ему прятаться по углам, быть посмешищем даже среди портовых нищих. Стоп, он чуть меня саму не превратил в это самое посмешище! Жалостливая выискалась!

Народу на площади прибывало. Не все были в форме несущих службу. Попадались и странствующие лекари, и менестрели-сказочники, и твареборцы. Я впервые осознала, что можно жить и вольной жизнью, не становясь ручным зверьком у мало-мальски состоятельного вельможи, не быть приписанной к военному отряду. Это радовало. Шестнадцать лет напряженной учебы, из которых пять строгой монастырской жизни, не сломили моего свободолюбивого характера.

Нас с эльфой начали теснить в глубь площади прочь от статуи. Не обрадованная этому ведьма щёлкнула пальцами, и вокруг нас взмыла стена необжигающего призрачного пламени. Над головой старухи закружилось огненное колесо. Моя богиня, это же Тара, вечный щит королевского рода, одна из трёх личных телохранителей короля!

Видя моё удивление, эльфа только подмигнула. Меня же захватили мысли - во что может вылиться подобная опека.

Но вот на часах в руках бронзового герцога пробило половину второго. Хрустальные ворота дворца распахнулись, и верхом на собакодраке выехал сам ш`Радебриль.

Что могу о нём сказать? Собакодрак как бронзовый, так и живой впечатлил меня больше. Укутанные чёрной чешуёй длинные ноги, гибкая драконья спина с впалыми боками, пушистый собачий хвост серо-коричневой шерсти, собачья морда, усиленная клыками, свисающие до середины груди драконьи усы... Лапушка! В смысле, кличка у него такая, Лапушка.

Из копания в прошлом меня выдернули довольно грубо.

- Дарька! - дверь задрожала от ударов кулака.

Застегнув ворот платья, дабы не продемонстрировать соседям метки, я выскочила на крыльцо. В лицо дохнуло полуденной жарой.

Люрка, сердобольная соседка, решила навестить меня.

- Дарька, утопнешь. Давай поможем перенести вещи в Пихнову хату. Развалюха, а всё-таки крыша над головой, - затараторила она. Я же засмотрелась, как блестят её золотые серьги-кольца. Ришек купил? Или Каськин муж? Жаль, не будет времени выяснить...

Люрка, усыпанная канапушками, будто сдобная булочка маком, подоткнув за пояс юбку, добралась до нас. Теперь она непонимающе смотрела на мою беспечную улыбку, ожидая ответа.

- Спасибо, соседка. Мы и так уезжаем. У Маниоля важные дела, я должна быть рядом, - свела я на нет её усердия. - Если наш дом смоет к возвращению, с удовольствием поселимся в хате покойного Пихна, пока не отстроим разрушенный.

- А когда уезжаете? - недоверчиво осведомилась Люрка, пытаясь заглянуть мне через плечо, высмотреть вставшего Маниоля.

- Наверно, завтра. Не знаю, соседка. Ты прости, собираться пора.

Я захлопнула дверь, едва не прищемив её курносый любопытный нос.