ство, а на рынке существует лишь мораль успеха. В фео­

дальном обществе богатства приобретались насилием, ры­

ночная демократия предложила более цивилизованные фор­

мы — обман, построенный на убеждении.

«Вся наша жизнь построена на завоевании доверия

в деловой, политической и индивидуальной сфере, и

успеха добиваются только те, кто обладает способ­

ностью убеждать, способностью продать свой товар,

свои идеи, самого себя».

(Социолог Джеймс Комбс)

93

Михель Гофман. Американская Идея

Главный инструмент убеждений язык, и он отражает

приоритет тех или иных отношений между людьми в

данной культуре, часто просто в количестве используемых

слов.

В американском варианте английского языка существует

больше терминов для обозначения различных типов обман­

щиков и приемов обмана, чем в других языках мира: frauds,

charlatans, deceivers, dissemblers, tricksters, swindlers, mountebanks, impostors, hoaxers, fixers, cheats, pretenders, cynics, hypocrites, hoodwinkers, four­flushers, bunk, baloney, buncombe, sham, shilling, bamboozle, him­hamming, chisel, welsh, snake oil, bluffing, a bum steer, rook, flummox, selling a bill

of goods, the put­on, a raw deal, diddling, swindling, the snow

job, the come­on, the gambit, the royal shaft, the set­up, being

fleeced, getting burned, the ream job, conning.

Большинство из этих терминов непереводимы, они отра­

жают специфику деловых и человеческих отношений, ха­

рактерных только для американской культуры, а широта

терминологии говорит о степени распространенности и изо­

щренности обмана.

Гарри Линберг в своей работе «Мошенник в американской

литературе» (« Тhe Confidence Man in American Literature»), анализируя популярные персонажи наиболее читаемых книг,

показал, что большинство литературных героев в них пред­

ставлены как гении обмана и манипуляций, и публика узна­

вала в них широко распространенный социальный тип. Для

мошенника общество это сборище недоумков ( suckers), ко­

торых он может убедить в своей заботе об их благополучии

и, таким образом, за чужой счет, создать благополучие соб­

ственное.

Какой же разумный человек будет действовать против

собственных интересов? Но мы не всегда верим собственным

чувствам и убеждениям и готовы доверять тем, чьи убежде­

ния логичнее и эмоционально более интенсивны, чем наши.

Манипулятор, как правило, не использует открытый обман,

94

Глава 4. Преступление — бизнес другим путем

чаще он пользуется логикой доказательств и эмоциональ­

ным давлением.

В первой половине ХХ века техникой манипуляции вла­

дел только тонкий слой населения: бизнесмены, капитали­

сты, финансисты. Во второй половине ХХ века, с вовлече­

нием масс в экономический процесс, техникой манипуляций

стали овладевать все социальные слои. Все, в той или иной

степени, стали бизнесменами, капиталистами, финансиста­

ми, играют на бирже, вкладывают свободные деньги в биз­

несы, участвуют в различных формах деловых отношений,

а в них самым важным является умение убеждать, умение

купить дешевле, продать дороже.

В общественной шкале престижа мошенники, добившие­

ся значительного успеха хитроумным обманом, традицион­

но занимали очень высокие места. Умение продать товар,

который никто в здравом уме не купит, умение продавать

все, даже то, что продать нельзя, требует активного твор­

чества.

Продажи, в широком социальном смысле, это искусство,

оно требуют таланта, творчества, изощренной изобрета­

тельности, выдумки, и если они приносят большие доходы,

то это не может не вызывать преклонения публики перед

мастерством манипулятора.

Скандинавский драматург Кнут Гамсун, побывавший

в США в 20­е годы ХХ века писал: « Общество смот­

рит на крупные аферы с симпатией и часто с восхи­

щением. Способность обмана в крупных масштабах

в глазах публики выглядит как выражение изобрета­

тельности, характерной черты янки, а пресса с уми­

лением описывает технические детали аферы и вос­

торгается точностью, ювелирностью работы мошен­

ников».

Древние греки относили торговлю и воровство к разря­

ду искусств, небесным покровителем которых был бог

Меркурий.

95

Михель Гофман. Американская Идея

Америку недаром называют страной неограниченных воз­

можностей, « Land of unlimited оpportunity», где « Sky is the limit», предел только небеса, и, по замечанию социолога Эми­

ля Дуркхайма, если возможности беспредельны, то и ограни­

чения, практические и моральные, могут быть преодолены.

Специфическое прошлое Америки, где цивилизация со­

здавалась в условиях первозданной природы, сформирова­

ло характерный подход к решению проблем, использовался

самый короткий и самый простой путь. В борьбе с природой

моралист не выживал, мораль результат развития циви­

лизации и вне цивилизации неприменима. Поступок прави­

лен, когда он ведет к выживанию, и неправилен, когда ста­

вит жизнь под угрозу, на моральные реминисценции просто

не было времени.

Америка создавала новый мир, новую цивилизацию,

противостоящую природе в своем материальном воплоще­

нии и, в то же время, возвращала человеческое общество

к тем формам отношений, которые существовали в приро­

де, борьбе за выживание, в которой побеждает сильней­

ший. Условия конкурентной борьбы требовали творческо­

го подхода и мгновенных решений, уголовные законы и за­

коны морали усложняли путь к достижению цели, поэтому

преступление, как инструмент делового процесса, стало ор­

ганической чертой нового общества.

«Вынужденный опираться только на себя, америка­

нец определяет свою свободу как независимость от

закона и традиций. Американец принимает закон,

когда он на его стороне, и отвергает, если он против.

Только он сам решает, что справедливо и что нет».

(Генри Торо)

Экономическая свобода, которую предоставил массам де­

мократический капитализм, открыла все шлюзы для твор­

ческой энергии народа, и эта энергия сметает на своем пу­

ти все барьеры, стоящие на пути. Это борьба всех со всеми,

96

Глава 4. Преступление — бизнес другим путем

и в ней выигрывают те, кто способен находить самый ко­

роткий путь к успеху, нарушать правила игры, игры с вы­

соким уровнем риска.

Характерен взрыв преступности в постсоветской России,

когда появились небывалые возможности для индивидуаль­

ного предпринимательства. Первыми российскими предпри­

нимателями стали те, кто имел уголовный опыт, опыт при­

обретения богатств в условиях высокого риска. Уголовный

мир был лучше приспособлен к деловой игре, чем основное

население, приученное советской властью к экономической

и социальной пассивности.

В стабильной экономике преступность сдерживается все­

ми общественными институтами, стабильная экономика

позволяет большинству населения использовать приемы об­

мана и манипуляции, не выходя из рамок закона. При от­

сутствии стабильности, как это произошло с появлением

свободного рынка в бывшем Советском Союзе, индивиду­

альное предпринимательство выбрало самый простой путь

к достижению цели игнорирование всех законов.

Обман, мошенничество и убийства превратились в распа­