согласиться, что, чем более безжалостным будет бизнес, тем лучше. Но, если мы будем видеть в каждом человеческое

существо, тогда нам нужно будет вмешаться и направить

бизнес таким образом, чтобы он служил расцвету человека

как личности».

Голоса Генри Торо и Адамса звучат из наивного, далеко­

го, забытого прошлого. Индустриальное общество видело

в человеке прежде всего работника, личность ему была не

нужна, индустриальное общество общество массовое, и че­

ловек лишь часть массы. « Единица? Единица вздор, единица

ноль! », провозглашал глашатай индустриальной революции

Владимир Маяковский.

Воспитание личности не является целью материалистиче­

ской цивилизации, из личности не получается хороший ра­

ботник или покупатель ширпотреба. Если индивид сопротив­

ляется общепринятым нормам, стремится сохранить свою

личность, свой внутренний мир и наполнить жизнь иными

ценностями, вне материальными, то этим он уменьшает свои

шансы на выживание, так как сопротивление рассматрива­

ется как социальная аномалия.

Жизненный успех требует приспособления, приспособ­

ления к различным обстоятельствам и к множеству людей.

Многочисленные деловые контакты требуют мастерства,

необходимо проигрывать разнообразные типовые роли,

установленные общественным этикетом. Но это не мастер­

ство социального хамелеона прежних времен, прятавшего

за масками свое истинное существо. Это также и не мастер­

ство актера, импровизирующего в рамках своих человече­

ских ресурсов.

193

Михель Гофман. Американская Идея

Актер черпает материал из самого себя, из богатства и раз­

нообразия своей индивидуальности. Актер создатель обра­

за, а человек дела конструктор, собирающий себя из гото­

вых образов­клише, созданных массовой культурой. В нем нет

ни спонтанности чувств, ни той уникальной эмоциональной

ауры, которая характеризует личность. Его внутренний мир

хранилище стандартных образов, готовых к употреблению,

в процессе воспитания он утрачивает свое уникальное «Я». Он

становится сырой глиной, которой придает форму любая

внешняя сила.

« Многие до сих пор помнят тот шок, который Америка

испытала, узнав, что китайцы, захватив в плен наших

солдат в Корее, провели с ними успешную операцию по про­

мыванию мозгов, превратив их в коммунистов… Вполне

возможно, что при нашей способности приспосабливаться,

нас можно превратить в кого угодно», автор книги « Europe in Blood».

То, что произошло с американскими солдатами в Корее

экстремальная ситуация, но она наглядно показала, как лег­

ко американец отказывается от своих представлений и взгля­

дов, если они не соответствуют принципам выживания.

Шок, который испытала во время корейской войны Амери­

ка, особенно остро ощущала американская интеллигенция, ее

«больное сознание», «больная совесть» привели к созданию

произведений искусства, предупреждающих об угрозе, кото­

рую несет в себе широко распространившийся в обществе

конформизм. Фрэнсис Капра, Элиа Казан, Скорсезе и Сидней

Люмет в кинематографе 50–60­х годов показывали бунтарей,

отстаивающих свои убеждения, борцов со всем строем жиз­

ни, готовых идти до конца, способных сопротивляться внеш­

нему давлению, способных отстаивать свои убеждения и свою

личность в экстремальных условиях.

Но в конце 70­х годов появилась целая обойма фильмов,

в которых у героев нет никаких других убеждений, кроме

убеждения, что нужно жить, и жить хорошо, они борются не

194

Глава 9. Минимальная личность

за высокие идеи справедливого общества, а за право на лич­

ный успех, на персональный комфорт.

В фильме « Выпускник» (« Graduate») герой Бенджамен соби­

рается после окончания колледжа заняться производством

пластика, нового химического материала, который в будущем

вытеснит традиционные материалы. Само слово пластик, т. е.

искусственный, бесцветный материал, приспособляемый к лю­

бой ситуации, стал символом начала новой эры, показателем

качества, необходимого для успеха, пластичности.

Этим качеством обладает и герой фильма « Будучи там»

(« Being There») Квинси, что можно перевести как королевский,

камердинер и садовник миллионера, человек с интеллектом

дебила, он шаг за шагом превращается в видную политиче­

скую фигуру, друга президента и его возможного преемника.

Его ошеломляющая карьера не имеет ничего общего с его де­

ловыми способностями. Своему взлету он обязан умению при­

спосабливаться к любым заданным условиям.

Мир, как его видит Квинси, понятен и прост. Он самодостато­

чен в том смысле, что обладает достаточным набором клиширо­

ванных мыслей и идей, которые позволяют ему чувствовать себя

уверенно в любой ситуации. Он произносит ординарные фразы,

плоские, как сама повседневность, но произносит их с необычай­

ной непосредственностью и глубоким убеждением, как внезапное

открытие новой истины, как вечную мудрость, так же, как дети,

рассказывая анекдот с огромной бородой, передают его с ощуще­

нием необычайной свежести и ослепляющей новизны открытия.

В заключительной сцене фильма герой, как Христос, идет

пешком по поверхности озера. Христа называли королем

Иудеи, Квинси можно назвать королем американской жизни,

его банальность, посредственность, одномерность и есть ко­

ролевская истина, высшая истина.

Последняя фраза, которую произносит Квинси в фильме:

« Реальность это состояние ума». Его состояние ума

полностью запрограммировано, и им можно управлять так

же легко, как и компьютером, при необходимости можно

сменить программу.

195

Михель Гофман. Американская Идея

Квинси карикатура на среднего человека с упрощенным,

одномерным сознанием, мастера приспособления. Герои

Вуди Аллена живые, легко узнаваемые социальные типы,

образо­ванный средний класс, живущий в конкретных

реалиях Нью­Йорка, с его улицами, кафе, савбеем.

И в то же время персонажи так же выглядят, как марио­

нетки которых, какие­то мощные, полностью анонимные си­

лы дергают за ниточки, но сама манипуляция настолько со­

вершенна, что сами герои уверены, что они полностью сво­

бодны и независимы. Хотя фильмы Вуди Аллена принято

называть комедиями, это, скорее, трагикомедии, трагикоме­

дии самообмана.

Герои Вуди Аллена действуют, но действуют неосознанно,

внутри принятых в их среде трафаретов, что­то чувствуют, но

их чувства банальны и бесцветны: много говорят, но все их

разговоры не больше, чем сотрясение воздуха претенциозны­

ми и бессмысленными словесными клише. У них нет того, чем

принято определять личность, убеждений. Нет ауры вну­

треннего мира, человеческой уникальности. Их общение,

внешне, чрезвычайно интенсивно и, в то же время, каждый из

них, отдельный атом, сомнамбула, замкнутая на себе, они

самодостаточны, как и герой фильма « Being There».