…Вездеход прошел еще с десяток километров, и недалеко от опушки, на круглой, как блюдце, полянке радиусом в двадцать-двадцать пять метров показался чистенький белый домик с красной односкатной крышей. Банч хлопнул штурмана по плечу.

- Майк, - проговорил он торжественно, - ты приготовил, что сказать этим парням при встрече?

- Да, капитан. Я скажу, что чертовски хорошая штука созидание и что нет лучших специалистов в этом деле, чем они.

- Ну, это будет не совсем в нашем духе.

- Зато это верно, - вмешался в разговор Белл.

Встреча, однако, не состоялась. На завывание сирены вездехода домик не отозвался.

В комнате стояли стол, два стула, диван у стены, маленький стеллажик с пустыми полками. На всех предметах лежал толстый слой пыли, свидетельствующий о долгом отсутствии хозяев.

- Ни записки, ни привета! - горестно констатировал Кнор.

- Комфорта, конечно, маловато. - заметил Майк, проводя пальцем по пыльному столу, - но лично меня этот шалаш устраивает. Нужно быстрее перевезти вещи и продовольствие из ракетоплана.

- Зачем? - возразил Банч. - Я попробую заставить ракетоплан еще раз прыгнуть. Опущусь напротив хижины, и мы все перетаскаем без труда. И рация будет рядом.

- Там горючее на нуле, - с сомнением проговорил Майк.

- Э-э, - махнул рукой Банч, - хватит! Ждите нас через два часа. Поехали, Джим!

На пороге Банч внезапно остановился и прислушался.

- Птицы, - прошептал он и даже зажмурился от удовольствия. - Убей меня бог, птицы! Послушайте!

Все выскочили наружу и с каким-то щемящим чувством прислушались к свисту и щебетанью, слабо доносившимся из глубины рощи.

- Пошли, Джим, - со вздохом произнес Банч. - Нам нужно успеть.

…Первую глубокую вылазку экипаж “Тритона” предпринял на следующий день. Банч, Майк и Гейтс разместились перед экраном в ракетоплане. Белл и Кнор забрались в кабину вездехода, накрылись прозрачным колпаком, проверили связь, медленно двинулись в глубь леса.

Через несколько километров пути они благополучно форсировали неширокий ручеек, повернули направо и все так же неторопливо поползли вдоль его песчаного берега. Появились небольшие птицы. Они были похожи на земных. Места, до которых добралась танкетка, дышали спокойствием и благодатью.

На краю зеленого оврага вездеход приостановился. Затем Белл осторожно спустил машину по невысокому склону на аккуратную полянку, густо заросшую травой. Размеры этого странного заповедника были невелики - площадка в длину 100-120, а в ширину 25-30 шагов. С трех сторон она была окружена деревьями, а с четвертой, откуда подошел вездеход, пологим валом высотой не более трех метров.

Танкетка продвинулась в центр полянки и остановилась. Герметически закрытая кабина надежно защищала экипаж от любой опасности.

Через минуту точнейшие приборы произвели биохимические анализы. Ознакомившись с ними, Кнор раздраженно заявил, что даст себя четвертовать, если эта полянка не является точной копией их университетского сквера на базе.

Пробыв еще с полчаса в заповеднике и не обнаружив ничего интересного, благополучно возвратились.

- По-моему, никакого заповедника и никакой опасности уже давно нет, - проворчал Белл, выбираясь из кабины вездехода. - Когда-то, возможно, так оно и было, а затем пришельцы все демонтировали, а саму “опасность” увезли на базу, позабыв про щит.

- Еще нужно проверить, - возразил Кнор. - Завтра сходим еще раз на эту райскую лужайку, а затем исследуем и другие места, указанные на схеме.

Поход однако пришлось отложить. Ночью начался дождь.

- Наверное, надолго зарядил, - сказал Майк. - На щите говорится о “периоде дождей”, так что он может продержать нас здесь неизвестно сколько времени.

- Когда мы сели, тоже лило как из ведра, - заметил Гейтс, - а на другой день было сухо.

- Интересно, почему все-таки в период дождей была “повышенная опасность”? - спросил Белл, обращаясь к доктору.

- Почему “была”? Может быть, и сейчас есть.

Гейтс оказался прав - уже к вечеру ливень внезапно прекратился, и небо стало быстро очищаться. Когда на следующее утро они вышли из домика, поднявшееся солнце досушивало травяной коврик и пористую почву Близнецов.

Шли тем же путем, каким двигалась танкетка, и через два часа оказались у ручья. Посоветовавшись, решили осмотреть Зеленый овраг и уже потом отправиться к озеру, которое находилось недалеко от заповедника.

Небольшая серая птичка выпорхнула из-под ног Белла. Опустившись в нескольких шагах на длинную тонкую ветку, она повернула голову в сторону пришельцев, сверкнула черными бусинками глаз и робко пискнула.

- Вот вам и приглашение хозяйки леса, - заметил Кнор, улыбаясь. - Майк, ты у нас полиглот, переведи, что она говорит.

- Птичий язык - это больше по твоей части, Отто, - засмеялся штурман. - Но вообще-то ее чириканье означает что-то вроде: “Добро пожаловать, дорогие гости!”.

- Сейчас я вам покажу класс! - заявил Гейтс и прицелился в птицу лугеном.

Вспугнутая птаха свечой взмыла вверх и на мгновенье замерла в воздухе. И тут же ее пронзила молния луча. Вспыхнувший комочек упал в кусты.

- Отставить! - зарычал Банч.

- Их здесь пропасть, - смеясь, возразил Гейтс. - Одной больше или меньше - какая разница?

- Согласно одной концепции, - сказал Кнор, переглянувшись с Майком, - жалость и сентиментальность - суть признак неполноценности. Но по мнению большинства разумных существ, подобный поступок есть не что иное, как подлость…

- Чихал я на ваше “большинство”! - с вызовом отозвался Гейтс. - Я…

- Пошли! - сердито оборвал его Банч и шагнул в сторону зарослей.

До заповедника оставалось совсем немного, как вдруг Гейтс остановился и сказал:

- Слышите?

Тонкий звенящий писк привлек внимание всех. Первое впечатление было такое, будто кто-то невзначай придавил каблуком мышь или землеройку. А спустя некоторое время весь лес наполнился птичьим писком.

Банч недоуменно пожал плечами и, встретившись глазами с Кнором, спросил:

- Что бы это могло значить?

Теперь уже осторожно, все время прислушиваясь, они продвинулись еще немного вперед, стараясь не шуметь и уже не ломая ветки, а аккуратно отводя их в сторону или подныривая под них.

Лужайка, как и в прошлый раз, когда ее осматривали Белл и Кнор, была пуста - ничего, кроме густой зеленой травы.

- Спустимся? - тихо предложил Белл.

Банч кивнул, и все сошли вниз. У подножия склона они остановились, скованные смутным ощущением тревоги, причины которой никто не мог понять.

- Смотрите, смотрите… - прошептал Гейтс.

В центре полянки, в том месте, куда указал механик, шевельнулась трава, вздулась зеленым пузырем и беззвучно лопнула. И они увидели какое-то, до невероятности странное, бесформенное, студнеобразное существо, непрерывно увеличивающееся в объеме, ритмично выбрасывающее и вновь втягивающее толстые дрожащие щупальца. Под бледно-серой кожей, если это только была кожа, виднелись тонкие капилляры, в которых пульсировала, пузырилась темная жидкость. Временами раздавался тонкий звук, действительно очень напоминающий мышиный писк, пропущенный через усилитель, - и в центре всей массы появлялось светлое пятно.

Вид “студня”, как его окрестил Белл, может, и не внушил бы им особого страха, если бы не предупреждение на щите. Не сговариваясь, они изготовили лугены и начали медленно пятиться назад, выбираясь из низины.

Некоторое время “студень” продолжал делать ритмичные вдохи и выдохи, то выпуская, то втягивая щупальца, и, казалось, совершенно не обращал внимания на людей, но затем одно из щупалец неторопливо поползло в их сторону.

Первым не выдержал Гейтс. Зарычав, он включил аппарат, и тонкая, нестерпимо яркая игла впилась в глыбу “студня”. Гейтс повел раструбом, пытаясь разрезать глыбу пополам, но на бледно-серой коже странного существа не осталось никаких следов действия луча.

- Брось! - приказал Банч, пятясь от щупальца, которое уже успело приползти на склон.