Потом она заспешила домой и, не дав себя проводить, уехала. Позже ночью он смской справился, где она и как дела. Её ответ был противоречивый, но тем не менее убедительный: «Дома. Хочу есть, спать и жить. Буду курить и читать.

Где танцуем?

На следующий день был понедельник, его первый рабочий день. Он приехал с непростой задачей начать реструктурирование компании, которая уже переросла свой настоящий вид. Митинги и дискуссии шли одна за одной, и также почти непрерывно шли смски:

-Я у тебя утащу какую-нибудь из фотографий, ладно? Хочу понять, почему картинки не выходят. Вечером буду водителем и грузчиком, освобожусь около девяти за городом. Где танцуем?

-У меня, если не упаду от усталости.

-Ок, собака уедет в гости на неделю, чтобы у меня были развязаны ноги. Надеюсь, что ты таки будешь жив, в худшем случае хотя бы книжки тебе выдам. Грекову нашла. Нечеловечески боюсь, что ты не захочешь меня видеть. Очень много буковок хочется тебе скормить. И смотреть из-за плеча, как ты их читаешь. И слушать, что ты о них думаешь. Осторожно отодвинула пытающуюся назначиться на завтра встречу. Ощущаю себя злостной прогульщицей. Прогулять работу без смертельного риска для жизни - вот это уж действительно нарушение всех человеческих норм и правил. Сижу перед стаей журналистов. Ой! принесли фотографии с предыдущего мероприятия с седой мной. Красивые…

Вечером он ждал её дома. Как они встретятся? Что скажут её глаза? Это будет их первая ночь вместе. Он подошёл к окну, полюбовался панорамой вечерней Москвы, горящими в закатном солнце зданиями Белого дома, Высотки на Красной Пресне, поднимающимися за Москвой рекой небоскрёбами Москвы Сити. Целая неделя впереди! Он радостно вздохнул, потёр руки и пошёл накрывать на стол. Салат, полуфабрикаты из магазина внизу, и Мерло из дома, которое он взял за правило возить с собой в Москву. Эта привычка появилась, после того, как несколько лет тому назад они с сыном, решив отпраздновать их почти случайную встречу в Москве, вылили в раковину одну за другой две бутылки рекомендованного в магазине «самого лучшего» вина.

Зазвонил домофон и он пошёл открывать. В лёгкой майке, сарафане без рукавов, и плоских туфлях, с рюкзаком за спиной и большой сумкой в руке, она могла бы выглядеть как заблудившаяся девчонка, когда бы не её огромные глаза, сияющие ему навстречу. Она не успела опустить вещи. Он потянулся к ней, обнял за талию, другая рука удобно легла на затылок, их губы раскрылись…

–Вот, сказала она. Собаку сдала. Дети на даче. Теперь вся твоя. Сбросила вещи и прошла в комнату.

Он не помнил, о чём они говорили за ужином, помнил только, что пили много вина, было весело и они всё время смеялись. Счастливый, он смотрел и спрашивал себя, что делает её формально не красивое круглое лицо с широким носом и тонкой верхней губой удивительно привлекательным и родным. И находил ответ в её глазах. Огромные, миндалевидные иудейские глаза на обыкновенном русском лице, сейчас призывно сияющие ему навстречу, они жили отдельной жизнью, затягивали в омут, в котором роились неясные, давно забытые и теперь тревожащие душу, ностальгические образы, мелодии и мечты его прошлой жизни. Она казалась своей, частью идеализированного им мира, который он оставил много лет назад, сразу после женитьбы.

-Чего задумался? Он усмехнулся.

-Да так, сантименты старого дома. Ну что, танцуем?»

Они встали из-за стола, и тут оказалось, что ей не в чем танцевать. Её туфли не скользили на паркетном полу квартиры.

-Тогда пьём», сказала она.

-Ну уж нет! Он вытащил из чемодана пару белых толстых котоновых носков, которые использовал для упаковки бутылок с вином, и протянул ей.

-Одевай. Это лучше туфель.

Она засмеялась и надела носки, оказавшиеся почти в пору. Он включил музыку.

-Milongero style, помнишь?

Они встали напротив друг друга. Он обнял её за талию и придвинул к себе.

-Это называется близкое объятие. Мы касаемся, но не опираемся друг на друга.

Он отступил назад и она шатнулась за ним.

-Чувствуешь? Этого не должно быть. Как в некоторых семьях: живут вместе, но как бы сами по себе.

Она улыбнулась. -Типичный случай.

Они начали практиковать простые шаги с выходом в кросс, и повороты, но из-за её неопытности, усугубляемой количеством выпитого вина, им никак не удавалось оставаться друг против друга.

-Так не пойдёт, сказал он, и отстранившись, снял рубашку. -Снимай майку.

-Зачем? Думаешь лучше будет?

-Снимай, снимай. Она послушно разделась. Теперь они - две тощие длиннорукие фигуры стояли против друг друга, с обнажёнными торсами. Её маленькие груди торчали чуть ниже его груди.

-Два кузнечика, произнесла она задумчиво. Он взял её соски, чуть-чуть приподнял и приложил к своим:

-Вот так, дорогая, и как приклеенные. Он снова обнял её и, ощущая всем телом, осторожно и нежно повёл в танец под спокойную ритмичную музыку Тройло. Она, почувствовав естественное слияние их тел, доверилась ему и начала двигаться, точно реагируя на каждый посыл. Они танцевали; счастливые они слушали музыку и друг друга. Успокаивая, он придерживал её, поглаживал спину, в музыкальные паузы находил её губы, крепко прижимал, и отпускал, чтобы начать новый такт. Незаметно их объятья становились всё крепче, паузы все дольше, пока она не прошептала:

-Пойдём.

Не разрывая объятия, они дошли до спальни и упали на кровать. Это была ночь любви и узнавания. Он овладевал ей не торопясь, с огромной нежностью и страстностью, исследовал ещё не узнанные уголки её тела, доводил до оргазма и отпускал, и начинал сначала… Её крики и стоны должны были вызвать зависть у соседей.

Трактат о любви и дружбе

Потом, когда утомлённые любовью, они обнявшись лежали в темноте, разговор зашёл об отце её старших детей.

-Мне показалось”, сказал он, -что у вас с ним тёплые отношения. Что между вами происходит и почему вы не вместе? У тебя с ним общие замечательные дети, вы симпатизируете и интересны друг другу, вы понимаете шутки и можете покалывать друг друга, не обижая?

-Это что то близкое к тому, что можно определить как «друзья детства»», сказала она, подумав.

-Они набьют за меня морду, если мне приспичит - и если у них время будет, и если их женщины не обидятся. И деньгами помогут, если будут свободные, и из аэропорта встретят, если будет время. Могу спать с ними в одной постели и не трахаться. Они рожают детей не от меня - и я люблю этих детей. Мой бывший не любит детей - и мне не обидно, то что он их не особо любит.

-Да--а!, он подвинулся и поцеловал её в щёку. -У меня, почему то, никогда не складывались "друг детства" отношения с женщинами.

-Ммм.., ты же их любишь и спишь с ними; ты ими восхищаешься, познаешь глубже и влюбляешься, доставляешь удовольствие, проникаешь в их ощущения? Это не то, это отсутствие границы.

Как не удивительно, то что она сказала, было правдой. Он не умел дружить с женщинами. Общение с ними всегда носили либо романтический, либо деловой характер. Она продолжала:

-У меня с друзьями очень жёсткая граница. Мы долго-долго хотим "быть вместе, но не рядом", мы не позволим себе трахаться или влюбляться, и даже если вытирание слез жилеткой приведёт к поцелуям в подворотне - один из двоих всегда вовремя остановится, погрозит пальцем и отведёт заблудшего домой к жене/мужу. Это такой специальный глубокий уровень доверия. Мы лучше от многого откажемся навсегда, чтобы не испортить то, что уже есть между нами. Невероятное счастье - внутренняя уверенность в этом праве не делить человека, не драться за него ни с кем. У меня есть мой кусочек в его душе и жизни, у него - в моей, и никакие жены, семьи, треволнения и смены гражданства не затронут эти кусочки. Выспренно, но очень похоже на то, как я это ощущаю.