— Слабое место там, где большой палец встречается с остальными. — Большими пальцами он погладил нежную кожу на моих запястьях. — Вырывайся.

Я глубоко вдохнула, а затем как могла быстро повернула запястья и резко выдернула их, прямо через промежуток между его пальцами.

Я просияла.

— А теперь что?

— А теперь беги, — усмехнулся он в ответ. — Но если не можешь, целься в незащищенные места: глаза, уши, рот, шея... — Он показал ниже, и я отвела взгляд. — Как я говорил, ты быстрая. Не раздумывай. Бей в уязвимое место и удирай.

Он снова схватил мои запястья, и на этот раз я не колебалась. Я вырвалась и повернулась, чтобы сбежать, но не успела сделать и пары шагов, как он поймал меня, несильно зажав предплечьем мою шею. Если я двинусь вперед, то задохнусь. В безуспешных попытках освободиться мои руки метнулись к захвату. Я почувствовала, как мышцы Чейза напряглись, но не сжались. Моя спина прижалась вплотную к его груди, теплой, твердой и с каждым вдохом прижимающейся все сильнее.

— Опусти подбородок, — прошептал он. Я ощутила, как его губы задели мою шею, и вздрогнула.

Оставив попытки сдвинуть его руку, я сделала, как было сказано, и вжалась подбородком в его предплечье. Когда мне удалось подлезть под его хватку, дышать стало легче, хотя я все еще не могла сбежать.

Он сказал, что я могу ударить пяткой назад, двинуть по голени и сильно наступить ему на ногу, но когда я попробовала сделать это, он увернулся, потянув меня за собой, словно тряпичную куклу.

— Набери как можно больше воздуха, — велел он, — потом одновременно толкай бедра назад, а сама наклоняйся вперед. Это заставит меня потерять равновесие.

Я вдохнула так глубоко, как могла, и пихнула его.

Ничего не вышло. Мы выпрямились, начали бороться и в какой-то момент замерли. Я едва могла дышать, чувствуя, как его сердце колотится возле моего плеча.

— Недостаточно быстро, — произнес он охрипшим голосом.

Хотя хватка немного ослабла, его предплечье все еще прижималось к моему горлу, а вторая рука опустилась ниже, медленно скользя пальцами от талии к животу. Я судорожно вдохнула.

— Ты можешь освободиться в любое время.

Я могла, но не хотела. Он ткнулся носом мне в шею, провел до уха. У меня ослабли колени, а глаза закрылись сами собой.

И тут кто-то вломился на крышу со стороны лестницы. Дверь так сильно шарахнула о металлический ограничитель, что мы отскочили друг от друга.

Шон. С диким выражением лица и растрепанными волосами он подбежал к нам.

— Линкольн вышел на связь с Площади, — сказал он. — Вы должны это слышать.

Последний неровный вздох, последний взгляд в глаза Чейза, и я последовала за Шоном.

* * *

Не медля ни минуты, Шон понесся вниз по ступеням, оставив нас ковылять следом, с каждым шагом все сильнее беспокоясь о том, что же произошло.

— Более подходящего времени, чтобы исчезнуть, вы не нашли.

— Что? — крикнула я ему. — Что случилось? Кто-то пострадал?

Я представила себе лица ребят, ушедших сегодня утром.

— Не наши, — сказал он. — Солдаты.

— Что?

Мы дошли до четвертого этажа, и вместо ответа Шон толкнул дверь в коридор. Мы как будто вошли на вечеринку. Люди вокруг веселились, даже Риггинс затеял шуточный бой с двумя братьями.

Заметив нас, он остановился. Пока он шел к нам, на его лице появилось непривычное выражение, почти любопытство, если не считать вечных осуждения и подозрительности во взгляде. Я покраснела, гадая, знает ли он, чем мы с Чейзом занимались наверху, и приготовилась услышать что-нибудь непристойное.

— Где вы были? — спросил он.

— Не сейчас, Риггинс, — предостерег Чейз. К моему удивлению Риггинс медленно кивнул и отступил.

К нам протолкался раскрасневшийся Билли. Он тащил Джипси, которая почти верещала от такого шума.

— Вы можете в это поверить?

Кошка вонзила зубы в его запястье, и Билли, взвыв, бросил ее на пол. Та умчалась прочь, петляя между нашими ногами.

— Что происходит? — Чейзу было не до веселья.

Шон провел нас сквозь толпу к наблюдательной комнате, где Уоллис ходил из угла в угол. Если бы не усмешка на его лице, я бы подумала, что он серьезно обеспокоен.

Чейз схватил с журнального столика рацию и настроил ее на нужную частоту. Мы прижались к ней с двух сторон и прикрыли ладонями уши, чтобы отгородиться от окружающего шума. Это был канал ФБР, сквозь треск слышался мужской голос:

— Всем отрядам прибыть на Рыночную площадь. Задействован код-7, повторяю, код-7. Четверо солдат убиты. Стреляли сверху, действовал одиночка, снайперская атака с большого расстояния. Всем отрядам разрешено открывать ответный огонь.

— Они повторяют это сообщение целый час, — сказал Шон.

— Снайпер? — Я почувствовала, как кровь отлила от моего лица. — Что такое код-7?

— Код-7 означает нападение гражданского лица на солдата. — Выражение лица Чейза было мрачным. Казалось, мы с ним были единственными, кто в данной ситуации мыслил трезво. — Есть что-нибудь от наших людей? — спросил он Уоллиса.

— Пока нет, — ответил Уоллис. Его усмешка померкла. — Они вернутся, когда смогут.

Я закрыла глаза.

— Они, наверное, в самой гуще всего этого.

Я не хотела даже произносить это, а тем более представлять. Но было слишком поздно. Может, мы и не были лучшими друзьями, но я не хотела видеть мертвыми никого из них.

— Это риск, на который мы идем, — просто сказал Уоллис.

Как бы сильно ни хотелось мне с этим поспорить, но он был прав.

— Нам надо удвоить охрану периметра, — обратился Чейз к Уоллису. — Сейчас, до того как военные начнут рыскать по трущобам и палаточному городку.

Уоллис остановился и тряхнул головой, словно проснувшись.

— Очень хорошо, Дженнингс, — сказал он.

* * *

Охрану усилили, как советовал Чейз. Почти всем были даны поручения по обеспечению безопасности нашего штаба, так что в здании не осталось никого, кроме Билли, Уоллиса и меня. Даже Чейза отправили дежурить в вестибюле мотеля.

Я была на четвертом этаже. Узнав, что снайпер так близко, я больше не могла успокоиться. Я тоже хотела чем-то знаться, но не знала чем.

Четыре часа прошло без происшествий. Я прослушала несколько радиосообщений, подтверждающих, что с крыши над Площадью снайпером были убиты четверо солдат. Беспорядки быстро подавили, в столкновениях погибли девять гражданских. Я молилась, чтобы ни один из них не оказался нашим.

В течение пятого часа вернулись трое из тех, что уходили раньше. От всех них сильно пахло потом, они были перемазаны грязью. Остальных они не видели, но сообщили, что солдаты блокировали Площадь и заставили всех лежать на асфальте, пока обыскивали крыши. В процессе поисков перевернули весь палаточный городок.

На седьмом часу вернулись Хьюстон и Линкольн. Они смеялись над безумием всего произошедшего. Возможно, их веселье было немного натянутым, но все же они смеялись.

Никто не произносил имени Кары. Даже Билли, которому было тяжело держать рот на замке.

Радиосообщения начали раздражать меня. Раз за разом они повторяли одно и то же. Снайпер довел свой счет до одиннадцати. Автомагистрали перекрыли, отрезав доступ в Ноксвилл для всех, кто не работал на ФБР. Многое изменилось, это чувствовалось даже внутри гостиницы "Веланд".

За ужином никто не произнес ни слова. Никто даже не пожаловался, что горох из консервов пожелтел.

* * *

Позже я буду вспоминать собрание этого утра и находить дюжину намеков, которые должны были заставить меня ожидать перемен во всем. Билли отказывался встречаться со мной взглядом, а Уоллис задумчиво на меня пялился, а затем огрызнулся на Риггинса, когда тот спросил, не было ли вестей от Кары. Рации, которые всю ночь работали на разных частотах, сейчас молчали.

— Тишина, — сказал Уоллис. Его лицо выражало смесь благоговения и беспокойства, будто он был чем-то удивлен. От этого мой живот непроизвольно сжался. Уоллиса ничем нельзя было удивить.