– В Лоди! Скорее! – приказал он Ливии, и та рывком тронулась с места.
Все пришлось начинать сначала. Ливия за рулем, Маскаранти, молодой человек в бархатном пиджаке – все та же компания – они как стог сена, соломинку за соломинкой, перерыли весь греховный Милан и всюду таскали с собой нарисованный молодым сутенером портрет преступника, и предъявляли его всем Богом проклятым шлюхам и всем их альфонсам-садистам, а в ответ неизменно слышали одно и то же монотонно-обескураживающее «нет, нет, нет». И вдруг в одном из пристанищ порока некая девятнадцатилетняя туринка нацепила на нос очки, оперлась своим могучим бюстом на этот весьма приблизительный рисунок размером двадцать на тридцать и раскатисто, по-турински, выговорила:
– По таким каракулям разве узнаешь? Но сдается мне, была я этим летом в Лоди с похожим типом. Рот такой же прямой, в ниточку, а брови совсем срослись, точно помню. Он как будто из этих, из черномазых сицилийцев.
Маскаранти тоже был «из этих», однако обошелся без комментариев.
– А где именно в Лоди? – спросил Дука.
– Да у его двоюродного брата бар с меблированными комнатами прямо на шоссе. Правда, что он ему двоюродный – не поручусь, мы нынче все двоюродные. – Девица приподняла роскошные груди над столом, выпрямилась, сдернула очки, и за ними обнаружилась лукавая туринская улыбка.
– А чего ему понадобилось везти тебя к этому двоюродному? – осведомился Дука. (К чему тащиться в Лоди, неужто в Милане коек нет?)
– Сказал, что ему надо с братом обсудить одно дельце, – объяснила уроженка Пьемонта. – И потом говорит: двоюродный отменно готовит и мы сможем у него поужинать на халяву – ну и все остальное в лучшем номере отеля.
Не след, а слезы: девица поглядела на жалкое подобие словесного портрета и сказала, что он ей напоминает типа, с которым она всего один раз, несколько месяцев назад, прогулялась в Лоди, к его двоюродному брату, хозяину гостиницы на шоссе, отменному кулинару и все такое прочее...
Но тут вмешался молодой человек в бархатном пиджаке, эксперт в вопросах проституции:
– Ой, вспомнил, тот парень из «Билли Джо» говорил, что двоюродный брат у него содержит гостиницу в Лоди...
Дука едва не бросился на парня с кулаками; Маскаранти вовремя его удержал.
– Что ж ты месяц назад молчал, чертов подонок!
– Да я... мне как-то в голову не пришло.
Подонки, подонки, сволочи, трусы, скоты, сутенеры проклятые, мразь без совести, чести, достоинства и даже без памяти! Он бы уже месяц назад вышел на убийц, если б этот альфонс безмозглый во время первого допроса упомянул о двоюродном брате, который содержит гостиницу в Лоди!
– Езжай помедленней, – сказал он Ливии.
Вдали, на фоне чернильного неба, замигали огни Лоди. Пользуясь инструкциями, полученными от дотошной туринки, они быстро отыскали ресторан-гостиницу на въезде в Лоди. Это здание ни с чем не спутаешь – сияет, будто рождественская елка среди низкорослых саженцев.
Ливия припарковалась под навесом.
– Маскаранти, стой здесь и стереги выходы, – распорядился Дука.
– Рад стараться! – Маскаранти добродушно похлопал себя по карману. (Пусть попробует сбежать из такого гостеприимного местечка – этим он доставит Маскаранти массу удовольствия.)
Дука, Ливия и юный «эксперт» вошли в совершенно пустой бар; казалось, все живое в этой маленькой, затерянной среди зеленых долин гостинице вымерло, несмотря на столь яркое освещение.
Слева под аркой вход в ресторан: столики накрыты, под люстрами печально поблескивают бокалы. Справа другая арка; за ней, должно быть, помещение администрации. Оттуда, из полутемной ниши, навстречу им с натянутой улыбкой поднялся человек.
Низкорослый, худощавый, в черной как смоль шевелюре пробивается седина, на мясистом носу круглые очки, а за ними умный, но грустный и усталый взгляд.
– Полиция. – Дука предъявил удостоверение. – Мне нужен хозяин этого заведения.
– К вашим услугам, – отозвался коротышка. – Хотите посмотреть регистрационный журнал? У меня сейчас ни одного посетителя. – Речь его была правильной, даже с некоторым оттенком интеллигентности.
– Нет, – ответил Дука. – Мы разыскиваем одного человека. Нам сообщили, что ваш двоюродный брат очень на него похож. – Он повернулся к Ливии. – Покажи.
Ливия достала импровизированный словесный портрет. При виде его лицо хозяина собралось в мелкие-мелкие складочки, и он сказал, впервые обнаружив гортанный южный выговор:
– Ну слава Богу, наконец-то я смогу спать спокойно.
После минутной растерянности Дука Ламберти кивнул в сторону бара.
– Пойдемте поговорим.
2
– Вы узнаете его? – Дука ткнул пальцем в словесный портрет.
Они сидели на диване перед узким столиком. Кругом тишина и запустение, должно быть, кроме хозяина, в гостинице вообще никого нет. Дука уж было приготовился сражаться против обычных «ничего не видел, не слышал, не знаю», а вместо этого с удивлением обнаружил, что врата истины медленно приоткрываются.
– Да, это мой двоюродный брат.
Он и сам сильно смахивал на своего брата или же на портрет, нарисованный юным художником в бархатном пиджаке.
– Ливия, поди позови сюда Маскаранти. – Нечего ему там больше сторожить. Дука обратился к хозяину: – Я бы выпил чего-нибудь. К примеру, белого вина.
– Сию минуту.
Вернулась Ливия с Маскаранти. Какое-то время все пятеро – Дука, Ливия, Маскаранти, хозяин гостиницы и ас бордельного бизнеса – в молчании потягивали вино, очень тонкое, совсем не отдающее пробкой, видно, из лучших запасов. Затем Дука знаком велел Маскаранти доставать свой блокнот.
– Как зовут вашего двоюродного брата?
– Как меня, – ответил хозяин, ставя на стол бокал с превосходным вином.
– То есть?
– Франко Барониа. В наших краях такое часто бывает. – Он горько усмехнулся. – Вот и мне повезло. Только он Франко Барониа, сын Родольфо, а я Франко Барониа, сын Сальваторе.
Для него, судя по всему, это отличие было принципиальным. Кивнув Маскаранти, застывшему наготове с шариковой ручкой, Дука задал следующий вопрос:
– Какие у вас отношения с двоюродным братом?
– Я ему подчиняюсь.
– А именно?
– Видите ли, в двух словах этого не объяснишь. Дело в том, что я приехал на Север четырнадцать лет назад, сперва голодал, попрошайничал, потом начал потихоньку становиться на ноги: Милан – город щедрый. Ну, подкопил немного и пять лет назад открыл вот это заведение. Когда построили автостраду Солнца, здесь стало не так людно, но все же как-то свожу концы с концами. И вдруг...
Дука его не торопил: пусть себе рассказывает потихоньку.
– И вдруг, – наконец выдавил тот, – сваливается мне на голову этот подарочек, мой двоюродный брат. Я-то знаю, что он за птица, всегда старался держаться от него подальше, но он явился полуголодный, оборванный, а у меня гостиница, сами понимаете, родня как-никак, у нас на Юге не принято от своих открещиваться. В общем, взял его к себе, накормил, приодел, дал работу. Он же мне брат, да еще тезка. Ничего не поделаешь. Клиенты на него жаловались, он ведь совсем неотесанный. На кухне помогать не хотел – его, видите ли, тошнит от запахов пищи. До уборки тоже не сниходил. А все больше обсчитывал меня, воровал бутылки из бара, тайком, без регистрации, водил сюда парочки – денежки, естественно, себе в карман. Если б карабинеры об этом пронюхали, у меня бы враз отняли лицензию. Как только я это заметил, то выставил его за дверь. Он выкатился как миленький и два года не подавал о себе вестей. А потом нежданно-негаданно прикатил – с другом и двумя девицами. Пришлось всех накормить и дать комнаты. Все задаром, ясное дело. Единственное, что я у них потребовал, так это документы: без документов я номера не сдаю, но ему что? Крыша, кормежка бесплатная – так он без звука предъявил документы, и свои, и всей компании. С того раза стал он меня навещать, то один, то вчетвером или даже вшестером – парочками. Пили и ели от пуза и устраивали в комнатах бардак. Один раз я хотел его выгнать, пригрозил, что заявлю в полицию, а он мне: «Заявишь в полицию, так я твою гостиницу спалю». Гостиница, конечно, застрахована, и все же радости мало, ежели она сгорит, а он, знаете ли, вполне способен на такую пакость. Ну я терпел, тратил сотни тысяч на его пирушки, лишь бы сохранить гостиницу. Вот почему, когда вы спросили, какие у меня с ним отношения, я и ответил, что ему подчиняюсь.