Как только люди удалились, львы вышли из вольера. Аракс — первым, за ним остальные.

На конюшне были подвешены воздушные снаряды: кольца, бамбук и трапеция. На них упражнялась молодая артистка Валентина Лерри, внучка знаменитого дрессировщика. Львы остановились, с интересом наблюдая, как , она подтягивается и кувыркается.

Аракс зарычал, выражая свое одобрение, и протянул вверх лапу. Увидев львов, гимнастка замерла на миг, затем взвизгнула, молнией подтянулась по тросу к потолку и повисла на руках, собрав тело в комок. Аракс удивлённо на неё глянул, фыркнул, рявкнул, и по его сигналу львы прошли в фойе, опоясывающее манеж.

У доски объявлений перед выходом на арену читал газету старый, близорукий экспедитор цирка Семен Ромашевский. Проходя мимо, Аракс толкнул его в бок.

- Безобразие! — возмутился Ромашевский. — Распустила Рудини своих собак, ходят без привязи! Я буду жаловаться! — Он поправил очки, сложил газету рулоном и несколько раз ударил ею Аракса в бок: — Кыш на место! Кыш отсюда! Кыш!

Аракс фыркнул, выражая крайнее неудовольствие, и прошёл мимо. Остальная тройка последовала за ним.

Впоследствии, когда Ромашевский узнал, что он по близорукости принял львов за догов, с ним чуть не случился обморок.

Аракс, Самур, Радамес и Дик вышли во двор.

Погода стояла отличная, репетиции закончились, многие артисты решили позагорать. Одни устроились на брезентовой крыше цирка шапито, другие на скамейках и ящиках.

Первым заметил львов старый шапитмейстер, чинивший крышу конюшни. Отбросив в сторону кусок брезента, выронив нитки и иглу, он рухнул вниз, тут же поднялся и в мгновение ока вскарабкался по гладкому фонарному столбу, чуть не разбив головой плафон.

- Львы вышли на волю! Спасайся кто может! — завопил он.

Поднялась страшная паника. Все разбежались кто куда. Женщины, загоравшие на солнышке, повскакали с мест и, забыв, что они полуодеты, с визгом бросились в кабинет директора.

Директор разговаривал по телефону с Москвой. Узнав о случившемся, он отшвырнул телефонную трубку, стрелой вылетел из-за стола, опрокинув кресло, выскочил из кабинета, добежал до середины манежа и… сел на ковёр. У него отнялись ноги. Никуда дальше он двинуться не мог.

Услышав крики, во двор заглянули Павел Игнатов и дрессировщик-стажёр. Стажёр тут же убежал и спрятался, а Игнатов не растерялся.

- Ню-у-ра!.. — на весь двор и на весь цирк гаркнул он.

Нюра отлично помнила, как на неё когда-то, давным-давно, напали Цезарь с братьями и сильно её потрепали, однако оказалась очень мужественной и находчивой, мигом оценила ситуацию.

- Давай за клеткой-домиком! — крикнула она мужу. — Сейчас загоним!

- Правильно! — одобрительно отозвался с макушки фонарного столба старик шапитмейстер. — Скорее давайте! Скорее загоняйте! А то мне неудобно так сидеть!

Вместе с Павлом Игнатовым и двумя смельчаками униформистами Нюра выкатила во двор домик на колёсах.

Домик вывезли вовремя. Очутившись на свободе, львы, не зная, что делать, стали проявлять беспокойство, растерялись. Однако им ничего не стоило опомниться и наброситься на людей, на лошадей, растерзать их. Упусти момент — и дело закончилось бы катастрофой.

Увидев знакомую клетку, львы с радостью забрались в неё. И тут же за ними захлопнулась дверца…

- Хотеть быть дрессировщиком — одно, а стать им — совершенно другое! — выговаривала впоследствии Бугримова молодому стажёру. — Ты вёл себя как последний трус!

- Виноват, Ирина Николаевна… Понимаю… Простите… Больше этого не повторится, — в смущении оправдывался он.

И слово своё сдержал. В дальнейшем он ни разу ни в чём не подвёл свою учительницу. До сего дня с успехом выступает в цирке, часто выезжает за рубеж.

Спустя полгода дрессировщица начала готовить с Араксом «СЦЕНУ С ПАЛКОЙ».

Эпизод этот был построен и отрепетирован так, будто бы лев вышел из повиновения. Он должен был не слушаться команд, рычать, замахиваться на Бугримову лапой. Дрессировщица подставляла палку, которую лев должен был отбросить лапой в сторону и сделать рывок к Бугримовой, как бы желая на неё броситься. Отшатнувшись, она повторяла приказание, снова подставляла палку. Льву нужно было вторично отбить палку и только потом уж выполнить команду: перейти по буму на другую тумбу.

Аракс накрепко усвоил — после команды «С тумбы на тумбу — алле!» он обязан:

во-первых — зарычать;

во-вторых — замахнуться лапой;

в-третьих — что есть силы ударить лапой по подставленной палке.

Так шёл трюк всякий раз. Только так. Изо дня в день.

Команда.

Рычание.

Защах лапой.

Удар.

Во время представления около клетки всегда стоят пожарные с брандспойтами в руках. Нет зверя более страшного в гневе, чем лев. Разбушевавшись, он уже не знает удержу, его ничем не остановишь — ни бичом, ни огнём, ни трезубцем. Только мощные струи воды из пожарных шлангов могут ещё как-то охладить бешенство и злобу царя зверей. И то не всегда. Поэтому пускать в ход воду можно лишь в исключительных случаях и только по команде дрессировщицы.

Об этом-то однажды и забыла Бугримова предупредить дежурного пожарного.

Тбилисский цирк был переполнен, представление шло слаженно, львы были спокойны и работали отлично. Аракс сидел на тумбе с суровым и устрашающим видом, как и следовало.

- С тумбы на тумбу — алле! — скомандовала дрессировщица.

Лев грозно рыкнул, яростно замахнулся на неё лапой, отбил подставленную палку.

- Алле! — повторила команду Бугримова.

Аракс, как всегда, сделал привычный бросок в её сторону, дрессировщица, как и было отрепетировано, отшатнулась.

Пожарному, внимательно следившему за действием, вся эта сцена показалась настолько «всамделишной» и устрашающей, что он, не дожидаясь никакой команды, по своей собственной инициативе моментально пустил в ход воду.

При этом, испугавшись за жизнь Ирины Николаевны, он почему-то направил шланг не на Аракса, а на Бугримову и неожиданно окатил её и часть публики сильной струёй ледяной воды.

Артистка промокла с головы до ног. Ей пришлось прервать номер и уйти за кулисы переодеться. Публика волновалась, переживая случившееся, и горячо одобряла действия «спасителя» — пожарного. Тот самодовольно улыбался…

Что же касается самого Аракса, так прекрасно сыгравшего свою роль, то он был в страшном недоумении и растерянности, не понимая, что случилось, почему его повелительница вторично не подставила палки и отчего произошла вся эта путаница.

У него был до того сконфуженный и виноватый вид, что Ирина Николаевна, выйдя на манеж в новом сухом костюме, еле сдержала смех.

Если бы она в тот момент знала, что случится завтра во время исполнения сцены с палкой!..

Аракс сидел на тумбе перед дрессировщицей. Она скомандовала: «С тумбы на тумбу — алле!» Аракс зарычал, замахнулся лапой…

Всё дальнейшее произошло в единый миг.

Дрессировщица увидела, как к барьеру вниз по лестнице бежит маленький ребёнок, как за ним гонится встревоженная мать, как наперерез мальчишке бросается билетёрша, теряя на бегу программки, которые разлетаются во все стороны, как лев Дик поворачивается к подбегающему ребёнку и протягивает сквозь прутья клетки лапу со страшными выпущенными когтями…

Забыв о том, что ей следует немедленно подставить палку, на которую вот-вот обрушится удар лапы Аракса, Ирина Николаевна рванулась вперёд к смеющемуся мальчишке. Поравнявшись с Араксом, она увидела, что ребёнка уже схватили мать и билетёрша и оттаскивают от барьера… Она остановилась… и тут же ощутила адскую боль от удара в лицо, почувствовала, как рвётся кожа.

«Нет, Аракс ни в чём не виноват… Он выполнил команду… Браво!» — вот первое, о чём успела подумать дрессировщица.

Её мысли путались:

«Хорошо, что я не упала, удержалась на ногах… Если бы я упала… Они все… все без исключения набросились бы на меня… Это закон… Их закон…»

Она почувствовала, что по лицу течёт кровь. Правый глаз ничего не видел, левым сквозь розоватый, мутный туман она с трудом различила дверцу клетки и двинулась к ней.