включенность постоянно поддерживать, нельзя назвать альтруистической: ритуально­магические действа всегда были очень прагматичны. Все, без исключения, они были направлены на выживание

и умножение коллектива и в этом отношении – вполне эгоистичны.

И, тем не менее, больше в истории не было такого периода, когда человек, общество и природа ощущались бы в такой степени взаимосвязанными, взаимопроницаемыми и взаимозависимыми друг от друга. Дорефлексивное, интуитивное ощущение этой

взаимосвязи и взаимозависимости, пожалуй, лучше всего отражает фраза из древнего даосского трактата, которая так близка и

65 Подробнее о ритуале см., например: шинкаренко В.Д. Смысловая структура социокультурного пространства: Игра, ритуал, магия. М., 2005. С.

101­155.

101

понятна современным физикам: «Вещи разного рода откликаются

друг другу»66. Оно и побуждало координировать жизнь человека

и общества с природно­космическими универсальными ритмами и

циклами, подчиняться им и чувствовать свою вину за сбои и нарушения правильного течения событий в природе.

ценность этой установки современный человек начинает понимать только сейчас, и, наверное, в этом и заключается загадка притягательной силы архаической эпохи67. Однако перед ним стоит

задача найти другой, в истинном смысле слова, духовный способ

включения в общую жизнь природного универсума. И, разумеется, эту цель следует осуществлять не с помощью магико­ритуальной

деятельности, а через изменение самих себя, и прежде всего – своих

желаний.

66 Имеется в виду известный даосский трактат II в. до н.э. «Учитель из Хуайнани». цит. по: Ермаков М.Е. Магия Китая. Введение в традиционные

науки и практики. СПб., 2008. С. 147.

67 См.: Хачатурян В.М. «Вторая жизнь» архаики: архаизующие тенденции в

цивилизационном процессе. М., 2009.

102

3.

АГРАРНАЯ РЕВОЛюцИЯ

И «зАКАТ»

ПЕРВОБЫТНОГО ОБщЕСТВА

Общества архаические, с мифоритуальной культурой, были относительно неподвижны и как бы обречены на статику. Изменения, конечно, происходили, но их можно сравнить с небольшими флуктуациями, колебательными движениями около некоего «нормального состояния», которое, как и в экосистемах, было ориентировано на гармоническое равновесие с естественной средой68. Возможности для расширения, роста желаний были крайне ограниченны, а система их блокировки – хорошо отлажена. Но примерно XII­Х

тыс. лет тому назад произошло событие, которое повернуло ход

истории в совершенно ином направлении. Некоторые племена, жившие на западных склонах Иранского нагорья, в Палестине, Малой Азии, Туркменистане, начали сеять хлеб и разводить скот. Этот

переворот известный археолог Г. Чайлд назвал «неолитической

революцией», его именуют также революцией аграрной. Ее значение трудно переоценить: совершился переход от присваивающего

хозяйства к хозяйству производящему, то есть люди научились не

просто пользоваться дарами природы, но воспроизводить и умножать их.

Этот переход обозначил первую развилку в историческом развитии: большая часть человечества еще долго продолжала жить, как

и раньше: балансируя между природой и культурой, соразмеряя

свою активность с непознанными, но интуитивно ощущаемыми

природными императивами и столь же интуитивно ее сдерживая.

Меньшая часть встала на путь, который неизбежно вел к нарушению прежнего относительного равновесия между человеческим

эгоизмом и законами природы. Теперь преграды для дальнейшего

развития эгоизма были сломаны, открылись возможности для появления, реализации и роста самых разнообразных потребностей

и одновременно – все большего отрыва от «естества», от связи с

природным универсумом.

68 Коротаев А.В. факторы социальной эволюции. С. 34­35.

103

Начав «сотрудничать с природой» (Г. Чайлд), человек избрал

новую роль – роль демиурга, способного корректировать природные процессы, планировать их, совершенствовать природу за счет

своей преобразующей деятельности. Установка на интеграцию с

естественной средой сменилась установкой на расширяющийся

ресурс. Иначе говоря, именно в эпоху аграрной революции человечество встало на тот путь, который, в конце концов, привел к современной техногенной цивилизации, со всеми ее благами и сопутствующими проблемами. Правда, и плюсы, и минусы проявились

далеко не сразу, а на первых порах вообще были практически незаметны. «Аграрная революция» происходила крайне медленно: она постепенно, в течение многих тысячелетий распространялась

по разным континентам, захватывала те или иные локусы в разных

регионах мира. И тем не менее, это была именно «революция», поскольку с переходом к сельскому хозяйству стало меняться все: не

только хозяйственная деятельность, но и социальные отношения, религиозные воззрения, самоощущение человека, образ жизни, модели потребления.

Каковы причины столь глубоких изменений? Их часто ищут в изменениях природной среды. До сих пор в научной литературе еще

можно встретить утверждения, что отказ от охоты и собирательства был связан с глобальным похолоданием, хотя это полностью

противоречит фактам. Напротив, аграрная революция происходила в эпоху относительного потепления (приближался голоцен, послеледниковый период), и началась она в климатически благоприятном регионе – в зоне «плодородного полумесяца». Есть также

гипотеза, что в этот период произошла аридизация – уменьшение

степени увлажнения территорий, что и побудило некоторые племена к освоению новых методов хозяйствования. Однако климатические сдвиги, причем, гораздо более серьезные, случались и до этого, а в жизни первобытных обществ ничего существенно не менялось.

Более интересно и обоснованно другое предположение. Присваивающее хозяйство зашло в тупик – во многом благодаря деструктивной деятельности самого человека. XIII­XII тыс. лет тому

назад он уже располагал достаточно продвинутыми и разнообразными «охотничьими технологиями»: помимо хитроумных ловчих

ям, крючков для рыбной ловли, силков для птиц, появилось первое

дистанционное оружие – лук со стрелами, дротики, копьеметалки, 104

духовые трубки69. Некоторые ученые полагают, что человек уже завоевал определенную власть над природой, а его техническая оснащенность позволяла нанести болезненный удар по воспроизводству

животных. Охота на мамонтов и другую крупную дичь приобрела

характер бессмысленного уничтожения, животных часто убивали в

количествах, которые далеко превосходили биологические потребности: на некоторых стоянках археологи находят целые кладбища

убитых животных, чье мясо не было использовано70.

Неограниченная и нецелесообразная эксплуатация природных

ресурсов привела к их истощению, разрушению биоценозов, а это, в свою очередь, – к обострению межплеменных войн за территории, пригодные для охоты, и сокращению населения. Разразился

первый в истории человечества антропогенный экологический

кризис, то есть кризис, вызванный активностью человека. Все более или менее удобные для расселения земли уже были заняты, поэтому просто перекочевать на новое место стало затруднительно.

В конце концов, нехватка пищи побудила кардинально изменить

способ ее добывания.

Вполне возможно, что экологический кризис действительно

произошел и сыграл свою роль в переходе к производящему хозяйству, но и эта гипотеза не объясняет того факта, что многие общества охотников и собирателей, оказавшись в сходных или даже гораздо более суровых условиях, подталкивающих их к изменениям, перехода не совершили. Некоторым удалось мигрировать, другие

погибли или деградировали, третьи максимально усовершенствовали способы охоты и собирательства и добились на этом пути

больших успехов, создав комплексные высокоспециализированные

хозяйства.

Аграрная революция совершалась, прежде всего, в сознании челове-