Рим. Конечно, отличия от восточных деспотий были заметны: демократические и республиканские традиции были слишком сильны, этот опыт не прошел бесследно. В эллинистических монархиях

сохранялись полисы, в республиканском Риме – сенат, народные

собрания, самоуправление городов и провинций. Однако власть

обожествленных императоров и монархов во многом сближалась с

деспотическим правлением на Востоке.

Эпоха Древнего мира завершалась относительным «выравниванием» форм государственного правления во всех крупных

цивилизациях, и это нельзя объяснить случайностью или «растлевающим» влиянием восточных деспотий на западную демократию.

Тенденция к усилению государственности, совершенствованию

политических структур и росту их власти над обществом и индивидом подготавливала переход к третьей стадии развития желаний, которая охватывает средние века.

144

3.

СТРАДАНИЯ

ОСИРОТЕВшЕЙ

ДУшИ

А теперь от внешней канвы событий вернемся к нашему главному герою – человеку – и попробуем выяснить, как он реагировал на

происходящие вокруг изменения, как ощущал себя в новом мире.

Благодаря многочисленным памятникам литературы мы можем заглянуть в его внутренний мир, хотя бы отчасти проникнуть в его

мысли и эмоции.

Обратимся к Египту и Вавилонии – двум древнейшим

цивилизациям­долгожителям, которые долгое время играли роль

центров политической и культурной жизни в Средиземноморье и

на Ближнем Востоке. Только во второй половине I тыс. до н.э. они

утратили самостоятельность, оказавшись сначала под властью

персов, потом – греков, а после них – римлян и парфян. В Египте

и Вавилонии мифоритуальная культура умирала медленно, вместе с самими цивилизациями, и это дает возможность проследить

за теми трансформациями, которые происходили в сознании ее

носителей98.

Даже в ту эпоху, когда цивилизация делала свои первые шаги, человек уже заметно отличался от своего недавнего предшественника – человека первобытного. Под покровом глубокой и все еще

очень архаической религиозности прорастал индивидуализм и эгоизм, не нуждавшийся более в ощущении слияния с Природой.

Начальные этапы жизни египетской цивилизации, по наблюдениям исследователей, отмечены подъемом энергии, жаждой деятельности и достижений, сознанием победы над материальными

силами, пионерским духом великих свершений – первых успехов

в новом направлении развития общества. И это было естественно

для людей, которые обуздали Нил и построили в безводной пустыне великую пирамиду Гизы, состоящую из 2,5 млн. каменных глыб

весом почти в 2,5 тонны каждая.

98 О распаде мифоритуальной культуры в Месопотамии и Египте см. также: Пелипенко А.А. Дуалистическая революция… С. 120­144.

145

«Человек довлел самому себе. Боги? Да, они существовали гдето там, и – в этом можно было не сомневаться – они создали этот

отличный мир, но мир был хорош потому, что человек был сам себе

хозяин и не нуждался в постоянной поддержке богов», – так характеризует общее умонастроение египтян в эпоху Древнего царства

известный египтолог Дж. Уилсон99.

Материальный успех, наследуемая собственность и высокое социальное положение – таковы были показатели хорошей жизни и

высшие ценности, о чем многократно говорилось в древнеегипетских поучениях, адресованных младшему поколению. Египтяне в

полной мере наслаждались жизнью, никогда не забывая при этом

о смерти, но переносили в загробный мир свое представление о

той веселой и энергичной жизни, какую вели в мире земном: «загробный мир казался таким же веселым, замечательным и преуспевающим, как и этот»100. Богатство и высокий статус давали уверенность в успешности жизни загробной, поскольку только богатый

имел средства для постройки гробницы, сохранения своего тела с

помощью мумификации, постоянных заупокойных служб и жертвоприношений. Гробницы – мостики между двумя мирами были

испещрены фресками, изображающими материальное изобилие

и земные удовольствия, ожидающие их владельцев на том свете: сценки пиров, охоты, рыбной ловли, сбора урожая.

В Вавилонии также господствовал принцип активного удовольствия как главной цели существования. Конечно, чтились не только ценности материальные, но и мудрость, героизм, миролюбие, справедливость и верность слову. И все­таки на первый план выступает долголетие, здоровье, наличие детей­наследников и богатства, открывающего доступ к разнообразным наслаждениям. Ориентация на успех и материальное благополучие еще не разрушала

полностью, но начинала подтачивать коллективистские нормы поведения. Некоторые исследователи полагают, что даже в шумерском обществе – по крайней мере, в какой­то его части – важнейшим движущим стимулом стало соперничество, которое времена99 Уилсон Дж. Египет: ценности жизни // франкфорт Г., франкфорт Г.А., Уилсон Дж., Якобсен Т. В преддверии философии. Духовные искания

древнего человека. СПб., 2001. С. 125.

100 Там же. С. 128.

146

ми могло преобладать над кооперативностью101. Мировоззрение

постепенно приобретало эгоцентрические черты102. Это проявлялось даже в отношениях с богами. В вавилонской литературе часто

подчеркивалась ничтожность человека в сравнении с силами богов, в каком­то смысле эти фразы стали общим местом. И в то же время человек всегда находился в центре их внимания: «Великие боги, олицетворявшие космические силы, постоянно оказывались вовлеченными в повседневные дела людей: они словно только тем и занимались, что карали, предостерегали, спасали и награждали своих

ничтожных тварей»103.

Человек, соблюдающий все положенные правила и совершающий жертвоприношения, считал, что он вправе ожидать и даже

требовать награды. Ее отсутствие казалось вопиющей несправедливостью. Обращения к оракулам, астрологам, ворожеям, исполнение магических обрядов было широко распространено в древних

цивилизациях, но имело уже иные по сравнению с эпохой первобытности цели. Различия здесь очень тонкие, едва заметные, тем не

менее, они важны. «Материальные», конкретные задачи ставились

в таких случаях всегда, но архаический человек стремился с помощью магических или гадательных практик уловить биокосмические ритмы и связи, встроиться в них и усилить их мощь. Человек, вступивший в стадию «развитого эгоизма», «тщился своими действиями связать волю божества, привлечь его на свою сторону и

использовать для достижения практических целей»104.

Энергетический заряд наивного прагматического и жизнеутверждающего эгоизма через какое­то время стал иссякать. Особенно быстро это произошло в Вавилонии. В отличие от египтян вавилоняне рисовали загробный мир весьма мрачными красками. Это

была обитель тьмы, где в унынии томятся умершие, не имея надежды

101 Kramer S.N. Rivalry and Superiority: Two Dominant Features of the Sumerian Culture Paern // Men and Cultures. Selective Papers of the Fih International Congress of Anthropological and Ethnological Sciences. Philadelphia, 1960. P. 287­291.

102 Jacobsen . e Treasures of Darkness. A History of Mesopotamian Religion. New Haven, L. P. 163.

103 Клочков И.С. Духовная культура Вавилонии: человек, судьба, время.

М., 1983. С. 126.

104 Там же. С. 127.

147

на воскресение или новое рождение. Архаические представления

о реинкарнации – «вечном возвращении» души, о единстве и бессмертии рода – ушли в прошлое, а новые – не появились. И в этом –причина глубочайшего пессимизма вавилонского мироощущения, хотя пессимизм сочетался с погоней за удовольствиями. Поскольку

смерть являлась злом, все усилия были направлены на то, чтобы сделать жизнь как можно более долгой и приятной. «Ничто не дорого, кроме сладостной жизни» – гласит шумерская пословица.

И все­таки сознание конечности существования постоянно

бросало тень сомнения на ценность всех человеческих деяний