В 1916 году война на французском фронте приняла позиционный характер.

Противники, зарывшись в землю, месяцами стояли на одном месте и знали наперечет буквально каждый колышек и каждую выбоину. Пространство между окопами - так называемая «нейтральная зона» - было изучено с микроскопической тщательностью.

Стреляющая могила. Снайпер-истребитель ведет огонь. Снайпер-наблюдатель, вставив перископ в выдолбленный крест, отыскивает цели.

Каждая выброшенная из окопа пустая консервная банка немедленно подвергалась жестокому обстрелу. Казалось, нечего было и думать о том, чтобы соорудить почти на глазах у врага новый наблюдательный пункт, но вот что придумали французы.

Самый зоркий наблюдатель противника не заметит меткого стрелка, прячущегося в этом пне.

В одном месте на нейтральной зоне почва выгнулась бугром. Обе линии окопов пересекали здесь парижскую дорогу. На вершине бугра, дававшего великолепный обзор германских позиций, стоял каменный столб, а на нем дощечка с надписью: до Парижа столько-то километров.

Этот стог, в котором укрылся снайпер, по виду ничем не отличается от настоящего.

Французы сфотографировали этот камень и послали снимок на завод. Там отлили из стали точную копию, полую внутри, с отверстием для наблюдателя. Сделали и дощечку и надпись.

Когда бои идут в скалистых горах, лучшая маскировка для снайпера - искусственный камень.

Ночью французские разведчики выползли на нейтральную зону, вырыли настоящий камень, а на его место поставили стальную подделку. Из окопа к этому оригинальному наблюдательному посту прокопали ход. Больше месяца сидел в мнимом камне французский наблюдатель и без помехи следил за всем, что творится во вражеских окопах. Немцы так и не догадались об этой хитрости.

В другом месте, тоже удобном для наблюдения, лежал труп баварского егеря. Егерь и без того был огромного роста, а тут еще вздулся от жары. Французы его также сфотографировали, заказали на заводе стального двойника и одели его в егерскую форму.

Ночью металлический баварец улегся на место своего гниющего собрата. В «трупе» с удобством расположился наблюдатель.

Наши сибирские стрелки в Карпатах в войну 1914-1918 годов отлично обходились без фабричной техники. В горных долинах лежат гранитные валуны, плотно одетые мхом. Сибиряки аккуратно снимали с гранита моховой покров и укрепляли его на проволочном каркасе. Получалась прекрасная маска. Не заподозришь обмана и в десяти шагах.

Заберется стрелок в моховой колпак, проделает несколько дырочек и бьет на выбор. Надо сменить позицию - «валун» медленно, вершок за вершком, отползает в сторону. Делал он это с выдержкой и терпением таежного охотника. Не раз случалось, что такие «валуны» подползали вплотную к австрийским окопам и, высмотрев все, что нужно, благополучно возвращались к своим.

Нет такой маски, которая бы всегда и везде скрывала бойца. Невидимый на снегу белый халат за километр увидишь среди яркой зелени; укрытие, отлично скрывавшее стрелка утром, может сделаться для него могилой в полдень.

Везде и всегда снайпера окружают «друзья», которые его прячут, и «предатели», которые выдают его врагу. Надо знать характер и тех и других, и тогда шапка-невидимка окажется всегда под рукою.

Лучший друг бойца - местность. В лесу его скрывают деревья, пни, сучья, кучи хвороста, в болотах - камыши и осока, на пашнях - борозды и межи, на жнивье - скирды, копны и неубранный хлеб. В городе снайперу раздолье - дома, подвалы, чердаки, стены и заборы, канализационные люки и фабричные трубы как будто специально созданы для того, чтобы укрыть его от лихого глаза.

Герой Советского Союза Иван Меркулов знает, что шапку-невидимку можно разыскать в любом месте. Бой идет на болоте - искусный снайпер замаскировался осокой и тростником.

Даже в голой степи воин найдет хорошее укрытие - барханы, кусты перекати-поля, камни и скалы, полузанесенные песком.

Но характер этого друга надо знать хорошо, а то как раз попадешь впросак. Стоит, например, на поляне высокая сосна. Ветви густые, обзор хороший, и стрелять удобно. А заберешься на нее - горько раскаешься. Отдельные предметы всегда привлекают внимание врага. Он тоже хорошо знает, что на такой сосне может спрятаться разведчик или снайпер. Чуть шевельнулся снайпер - и пропал.

Деревья для маскировки надо выбирать с толком. Не заметит снайпер, что на березе много гнезд, - хлебнет горя. Вороны и грачи - тварь суматошная.

Спугнешь их - заорут на птичьем языке: «Караул!», начнут носиться кругом и такую поднимут тревогу, что и слепой увидит.

Охотник, подкрадываясь к дичи, всегда соблюдает два очень важных правила. Во-первых, он следит за тем, чтобы предметы, находящиеся позади и служащие ему фоном - деревья, кусты, горы, - были приблизительно одного цвета с его одеждой. Во-вторых, если замечает, что дичь насторожилась, он замирает на месте и лежит неподвижно, как камень, пока она не успокоится. Так же поступает и снайпер.

Особенно внимателен он к своим движениям. Движение - страшный предатель. Оно притягивает глаз наблюдателя, как магнит железную булавку. Самая высокая трава, самые густые ветви не спрячут снайпера, если он будет двигаться неосторожно.

А опытного бойца и на открытой местности заметить нелегко. То он ползет медленно, миллиметр за миллиметром, не шелохнув ни одной травинкой, то перебежит с такой быстротой, что постороннему наблюдателю покажется, что это мелькнула тень от птицы, то застынет, как изваяние, и часами лежит, не шевеля ни одним мускулом.

Опасный предатель и блеск. На солнце блестят стекла бинокля, блестят прицел, штык, фляга, алюминиевый котелок. Даже шлем, выкрашенный в защитный цвет, дает на солнце отблеск. Наблюдатель хорошо это знает. Чуть заиграл где-нибудь солнечный зайчик, он уже насторожился и высматривает, что тому причиной.

Советского снайпера Михаила Малова однажды спросили, какой, по его мнению, самый опасный демаскирующий признак.

- Блеск! - не задумываясь, ответил снайпер. - Оторвалась у меня недавно пуговица на гимнастерке. Пришил медную некрашеную и забыл про нее. Надо было мне пулемет снять. А рота наша стояла в моховом болоте.

Наблюдатель-невидимка. Его может выдать только блеск стекол бинокля.

Передвижение по-пластунски. Как ящерица, приникнув всем телом к земле, снайпер незамеченным пробирается на глазах у врага.

Нашил я себе повсюду пучки моха, шлем глиной вымазал и тоже мох прилепил, а лицо травой вымазал: есть такая сочная, не припомню, как называется, только тронешь - все руки зеленые. Загримировался на совесть. Между кочками и багульником подполз к немцам, высматриваю. Трех минут не пролежал, вдруг «чвак!» - пуля, «чвак!» - вторая. Эта плечо царапнула. Заметили. Я ходу обратно. Хорошо - воронка была, шлепнулся в нее. Огорчаюсь и думаю: «Какой во мне недостаток?» Тут и увидел пуговицу. Блестит, проклятая, жаром сияет - июнь, солнце. Из-за нее чуть не погиб.

К этому «предателю» с опаской относится каждый боец, понюхавший пороху, а особенно снайпер. Выходя на работу, он тщательно страхует себя от блеска. Каску вымазывает грязью, а если выпал снег, обклеивает бумагой. Винтовку в солнечный день «пудрит»: смажет ствол сверху маслом, а по маслу посыплет песком или пылью. Зимой обкручивает ее белым бинтом.