Он взял её страстно, в каком-то божественно-пьянящем угаре.

Алька была девственницей.

В последний, завершающий, раз Женя поцеловал каждый сосок, лёгкий поцелуй в губы, в глаза.

-Спасибо, ты была бесподобна. На счёт пять ты вернёшься счастливая, удовлетворённая, любящая мужчин. Раз, два, три, четыре, пять.

Алька открыла глаза. Женя напряжённо замер.

Алька расслабленно, томно улыбнулась... и протянула руку, как бы приглашая в объятье. Женя машинально приник, Алька обняла его, уткнулась в шею... и по-настоящему заснула.

Женя лишь мгновение держал себя в напряжении, а едва сбросил его, как тут же провалился в сон, совершенно опустошённый.

Последнее, что отметило сознание: дёргающая боль в паху и лёгкое подташнивание...

А снаружи шёл и шёл слепой дождик.

ГЛАВА 17

Женю разбудил Игорь, он был под хмельком.

-Ну, ты и дрыхнуть, земеля! Устал, поди, обрабатывать целину.

-Было.

-И как она?

-Не знаю, заснули сразу, - Женя огляделся, отметил: одежды Альки нет.

-Значит, лады. Раз заснули рядышком. Я ж говорил: мужика ей хорошего надо, что б раз отдрючил...

-Который час?

-Семь, без пяти.

-К ак Надя?

-Порядок. Накушалась валерьянки, спала, когда уезжал. Так, давай сейчас к нам, похаваешь, и сам поглядишь.

-Спасибо, не могу. Я внезапно исчез, там беспокоятся. Да и дело у меня неотложное.

-Понимаю, не дурак. Но если что, запросто к нам, как к себе домой. Ладушки?

-Хорошо.

Женя помог Игорю упаковать постельные принадлежности, поднести тюк к лошади, укрепить на седле.

-Ну, держи пять, - протянул руку Игорь; крепко пожал, отпустил не сразу. - Нравишься ты мне, земеля. Есть в тебе что-то располагающее, притягивает. Мы обязательно должны по стакашику пропустить, что б закрепить. Короче: ждём на выходные. Не придёшь - сам прилечу, но уже разобиженный. Лады?

-Лады, - в тон ему отве т ил Женя. На том и простились.

Женя спустился с горы по едва различимой тропе, вышел к трём обособленным домам. Раньше здесь жили три семьи корейцев, от села их отделял арык, вдоль которого росли корявые старые абрикосовые деревья. Женя с томной сладостью вспомнил, как шумной ватагой с приятелями прибегали сюда лакомиться падалицей, как охотились на воробьёв. Дряхлый кореец с мас сивной клюкой всё время гонял мальчишек, забавно трясся козлиной жёлто-белой бородкой.

От арыка метров сто тянулся каменистый пустырь, переходящий в широкую пыльную улицу. Начинал улицу детский сад - длинное узкое здание, похожее на паровоз с торчащей и вечно дымящей трубой кочегарки. В ней когда-то работала мама кочегаром. Жили в четвёртом доме по правую руку. Женя специально пошёл по этой улице, что бы взглянуть на дом.

Вот он, такой же неухоженный, словно присевший на корточки . Новый хозяин сделал крышу над крыльцом, надстроил второй этаж сарая - сеновал. Во дворе стоял трактор "Беларусь", у его колёс возилась маленькая девочка со щенком.

Жене почему-то стало грустно, сердце щемящее сжалось, и он поспешил уйти в переулок. На соседней улице было шумно: в сторону аптеки передвигалась собачья свадьба, следом бежала ватага малышни, бросались камнями. Левее, на волейбольной площадке, ребята постарше играли в альчики.

Из центра долетала музыка, традиционно звучавшая за полчаса до начала фильма: желающие могли потанцевать на танцплощадке перед клубом.

Всё как тогда, в те далёкие годы, когда Женя, такой же чёрный от загара гонял собачьи свадьбы, играл в альчики, а когда умолкала музыка, мамы и бабушки отовсюду и однообразно покрикивали:

-Женька, Генка, Лёшка... ты думаешь домой, или тебе особое приглашение надо? Живо домой, пока за ремень (за прут, за верёвку) не взялась!

Тогда почему-то очень часто показывали индийские фильмы, клуб набивался битком, мест не хватало - шли со своими стульями. Две серии - это уйма времени, в течение которого дети оставались без присмотра, поэтому мамы и бабушки старались к началу фильма накормить ребятню и уложить спать.

Как давно это было, как грустно и сладко вспоминать!

-Женя! - внезапно окликнули.

У металлических ворот, окрашенных в розовы й цвет, Екатерина Васильевна прощалась с высокой худющей киргизкой.

-Добрый вечер.

-Здравствуйте, Женя. Куда ж вы так внезапно пропали? И что вы сделали с Альбиной?

- А что с ней?

-Бог весть. Пришла, как в воду опущенная, ни полслова не обмолвила, села в машину и укатила. Дед как полоумный за велосипед и унёсся следом. Куда - не доложился. Что случилось, Женя?

-Успокойтесь, Екатерина Васильевна. Всё нормально. Всё, что ни делается, всё к лучшему.

-Добро бы так. Утром, когда вас с Надей не обнаружили, Аля разъярилась, что твоя тигрица... Я прямо обмерла, так нехорошо стало. Т ут ещё Эдька сморозил: быть крови. Битва каких-то титанов...

-Шутка.

-Хороша, шутка! Видели б вы Алю: зверь зверем...

-Видел, она догнала нас.

-Наденьку не тронула?

-Нет.

-Ой, Женя, что-то мне не хочется вам верить. Произошло что-то плохое. Я же чувствую. Ведь так, произошло?

Женя не ответил: они подошли к калитке, где стоял Фёдор Матвеевич, попыхивая трубкой. Женя поздоровался

-Приветствую, Евгений,- Фёдор Матвеевич с чувством пожал руку Жени, обдав его дымом и самогонным духом.

-Уже причастился, окаянный! - ругнулась Екатерина Васильевна.

-Не зуди, мать. Пять капель с хорошим человеком за хорошее дело. Верно, Евгений? - дед озорно подмигнул.

У Игоря был по всему. Интересно, что он там наплёл?

-И дёмте, Женя. С утра, поди, маковой росинки во рту не было. А ты, дед, не цепляйся, не порть человеку аппетита. Иди вон лучше налей в бочку воды.