— Она спит… — послышалось голосом Элгара приглушенно и немного раздраженно.

— Может, еще нет?

— Уже да. Брин, оставь ее в покое. Дай девчонке прийти в себя.

— Брин?.. — шепотом повторила я, борясь с желанием выскочить ему навстречу.

— Ну хорошо, — по обыкновению мрачновато вздохнул Брин, — Тогда передай ей вот это в качестве… моего извинения.

— Пфф! За что это? — фыркнул Эл с усмешкой, но Брин остался невозмутим.

— Она знает, за что.

Снег снова захрустел и, отдаляясь, стих. Я подползла к выходу и не успела коснуться шкуры, как та сама подалась в сторону. Перед моим носом возникла… тушка, кажется кролика, нанизанная на закопченный кортик. Поджаренное на костре мясо, с золотистой корочкой, со стекающим по рукоятке соком и… божественным ароматом.

— Поздний ужин, — торжественно объявил Эл с явным раздражением.

То есть он конечно улыбался, но как-то через силу.

— Обалденно… — едва не роняя слюни, я забрала из его рук мясо, а для себя подметила, что Эл совершенно забыл упомянуть о шеф-поваре.

— На-ка вот. Чтоб не заляпать там все… — он протянул мне кусок относительно чистой тряпки.

— Ага. Спасибо. Эл, а это… Брин принес?

— Угу. Приятного аппетита! — не оборачиваясь, отмахнулся он и поспешил вернуться к друзьям.

«Вот зараза! Даже не сказал, что Брин за что-то передо мной извинялся… Кстати, за что? Он сказал, что я сама знаю…» Решив, что на голодный желудок соображается плохо, я для начала прикончила кролика, и уж потом, объевшись, развалилась на своем принцесьем ложе и, глядя в замшевый потолок, снова попыталась докопаться до истины. И на этот раз ответ пришел сам собой. Даже два. Первое, за что он извинялся, была авантюра со львом, который по его заверению из благодарности не должен был на меня нападать. Но тут была скорее вина Элгара, чем Брина. Ведь Брин считал, что хорошо его знает и доверял другу. Впрочем, это был второй пункт. А вот первым… Я нервно сглотнула, чувствуя, как пересыхает в горле от воспоминаний и неприятной догадки. «Если я все правильно поняла, ему действительно есть, за что чувствовать себя виноватым. И ужином тут не отделаешься…» — заставив себя вспомнить подробности моей первой ночи в этом мире, я раз за разом прокручивала в голове один и тот же момент и никак не могла поверить, что тогда, в заброшенном доме Брин осознанно бросил меня. Оставил с Иссином и компанией, зная заранее, что те мечтают расправиться со мной… «Он тогда никак не мог решить, как со мной поступить. Чтобы не заморачиваться, он просто ушел, оставил это на совести своей стаи… И Даниэля забрал. Ведь он не такой отморозок, как остальные, и мог попытаться за меня заступиться… Господи, неужели Брин так мерзко и подло меня подставил?! — я прикрыла уставшие глаза. Хотелось плакать. Мне так хотелось найти в нем друга… А оказалось, что Брин — малодушная сволочь… — Да, он стесняется, чувствует себя не комфортно в шкуре подонка. Потому и вернулся тогда. Потому и пытается сейчас загладить вину, но черт возьми… Все могло произойти гораздо быстрее. Что бы он тогда делал со своей совестью?..»

Ворочаясь во сне, в полудреме, я все время думала, рассуждала, взвешивала, мысленно говорила с Брином обо всем. В общем, от перевозбуждения мой сон был крайне некрепким. Мозг никак не мог переключиться в спящий режим. На помощь мне пришла спасительная мысль о том, что не стоит злиться на Брина, потому что он спас меня от Свена. И только я его простила, как провалилась в глубокий, здоровый сон, со спокойной душой и чистой совестью.

Медленно и неохотно просыпаясь, я мечтала, открыв глаза, оказаться дома, в мягкой постели, в своем алькове. Проснуться, потянуться, спрыгнуть на пол и под жесткий электронный бит будильника сделать разминку, глядя на лес небоскребов в панорамное пластиковое окно, непроницаемое для ветра и холода, оценить всю прелесть контраста с уличным климатом… и, стягивая по дороге пижаму, добраться до душа. Мммм… Как же хорошо! Я сладко потянулась и мираж исчез. В сознание ворвалась суровая реальность, хоть и параллельная, но оттого не менее суровая. Ни дома, ни друзей, ни семьи. Ничего привычного, любимого, обыденного, но, как выяснилось, все же любимого и нужного мне… Блага цивилизации. Я по-прежнему находилась черт знает где, непонятно на каком свете с неизвестными моим соплеменникам существами, лишь внешне напоминающими людей. «Я не сдамся. Пора становиться на ноги и искать выход из ситуации, и в прямом, и в переносном смысле. Я ведь не останусь тут навсегда. Об этом просто не может быть и речи. Надо… Что надо? Ага, так. Брин знает какую-то ведьму. Пока он тут, надо расспросить его поподробнее. Тем более что он чувствует себя виноватым. Этим надо обязательно воспользоваться! На этот раз отмахнуться и замять разговор о Карри у него не выйдет…» Лагерь не спал. Где-то недалеко звякнуло что-то тяжелое, будто молотом по наковальне. Потом еще раз и еще. Хруст шагов мимо кибитки, недовольное ворчание коня, треск веток. Найдя в себе силы, я разлепила веки. «Интересно, мне хоть кто-нибудь поверит, если я расскажу, где пропадала и… с кем? Анжи точно поднимет на смех. А мама… мама сделает вид, что верит каждому слову. У нее даже очень натурально это получится. Но мне-то все равно всегда видно, когда она соглашается только ради меня…»

Поскольку заснула я под утро, то проснулась — уже под вечер. Солнце клонилось к закату, и над макушками деревьев остывало сиреневое небо с пухлыми розовыми облачками. Возле кибитки полыхал большой костер. Но у него никого не было. Только лапник и какие-то длинные мешки на нем. «Оригинально Эл меня охраняет…» — вздохнула я, но, оглядевшись, поняла, что хищникам сейчас совершенно не до моей скромной персоны. Мужчины кормили лошадей, таскали дрова, точили оружие… Я прошлась по периметру поляны, вглядываясь в лица, но не нашла ни Эла, ни Аксана… Подняла глаза к небу. «Ну конечно. Было бы немного странно встретить Аксана на поляне в данный момент… Интересно, где он мог укрыться для дневного отдыха? Других кибиток в радиусе видимости нет…» Пока не начало смеркаться, заснеженный лес проглядывался хорошо, и я видела метров на сто вперед. Все суетились, будто готовились к чему-то. Мной овладело легкое волнение. Захотелось поскорее найти Элгара и выяснить, что собственно должно произойти. И, накинув на плечи все ту же медвежью шкуру, я побрела по лагерю, совершенно ни о чем не думая. То есть, думая конечно, но не о том, о чем надо было бы задуматься… Уже через пятнадцать минут пути, мне стало понятно, что лагерь гораздо больше, чем я себе представляла. О том, что бежавшие с моей помощью узники — лишь малая часть этой армии «народного ополчения», я догадалась лишь через полчаса, когда забрела уже так далеко, что пути назад и не помнила, а конца и края кострам и импровизированным палаткам из тряпок не было видно. Волнение выросло снежным комом и стало давить на грудь. Ловя на себе недоуменные взгляды незнакомых мужчин и откровенно презрительные взгляды женщин… а здесь оказались и такие… я уже едва сдерживала панику. Заблудиться в таком месте — худшее развлечение, что я могла бы придумать себе сегодня. «И спросить то страшно… Да и у кого спрашивать то? Они смотрят так, будто я как минимум вражеский лазутчик…» — оглядываясь по сторонам, я наугад двинулась в обратном направлении, в надежде, что найду свою поляну хотя бы по интуиции. Но сумерки потихоньку сгущались, и шансов вернуться оставалось все меньше и меньше. Напряжение, взгляды, молчание, грязные лица, недоверие, похоть, злоба в глазах оборотней… Прибавила шаг, уже почти бежала, стараясь не встречаться взглядами ни с кем, не оглядываться… Бесконечная гонка, наперегонки с собственным страхом, тщетно взывая к разуму, к мужеству, к равновесию. Нет. Все бесполезно. Мной овладела паника. Впервые с тех пор, как я попала в этот мир, я в полной мере осознала реальность и ужас происходящего, и в то же время была близка к состоянию шокового транса. Вампиры, люди-звери, кровь, убийства, темницы, стражники, их смертоносная магия и я… слабое смертное создание… в самой гуще этого адского варева. А в данный момент еще и дура, рискующая распрощаться с честью и жизнью из-за собственной беспечности. Мой марафон завершился столкновением с чьим-то огромным пузом. Оно поглотило удар, как подушка безопасности. Я попятилась назад, задирая голову, чтобы разглядеть мужчину. Тучный богатырь с округлым, потертым лицом глядел на меня, хмуря черные брови.