Плач над убиенными сыном и внуком – последняя строка мирского жития Анны-вдовы. Две эти смерти исполнили меру положенных ей страданий и открыли праведной душе путь к иному образу существования – к ангельскому [т. е. монашескому] чину, в котором ей суждено будет сиять в сонме русских святых.

* * *

Анна приняла монашество, когда ей было около шестидесяти лет. Она была подготовлена к постригу всей своей предыдущей жизнью. Родной Ростов Великий воспитал ее в вере и благочестии и научил принимать свою земную долю как дарованную свыше. Это послушание Богу испытывалось и укреплялось в браке – в этот период познала она несокрушимость женского терпения, превосходящего возможности естества. Годы вдовства привели благоверную княгиню к образу жизни, который был столь близок иночеству, что почти ему уподоблялся. Оставалось лишь покинуть княжий двор.

Свое намерение святая осуществила быстро и просто. Она ушла из дому и направилась в Тверской Софийский монастырь. Там Анна смиренно молила инокинь принять ее в обитель. Ее постригли в монашество с именем София. В аскетическом подвиге и покаянных слезах благоверная княгиня провела еще два десятилетия жизни.

Когда Анна была уже глубокой старицей, к ней приехал сын Василий. Он хотел увезти мать из Твери, где свирепствовала чума, в свой удел, город Кашин, где был построен для нее монастырь. Почувствовав, что мольба сына не без воли Божией, монахиня обещала прибыть в Кашин и оставаться там до смерти.

Иногда, с глубоким смыслом и по благодати, Господь сообщает праведным душам день и час их преставления в мир иной. Открылось это и будущей кашинской заступнице. Князь Василий, узнав о скорой разлуке с матерью, не выдержал и

горько зарыдал. «Не плачь, чадо мое возлюбленное, – утешила она его, – Молитвы твоего отца и мое благословение во веки на тебе пребудут».

* * *

Так закончилась жизнь одной из самых многострадальных благоверных княгинь. Она преставилась в 1368 году, почти в девяносто лет, приняв схиму со своим прежним именем Анна. В том же году скончался и ее любимый младший сын. Земная судьба этой женщины не была необыкновенной. Многие из ее христианских современниц терпели то же: горькие скорби, гибель родных, вдовью долю. Необыкновенным было то, как она эти скорби переживала. Эта тайна ее души, связанная с неповторимой человеческой судьбой, и создала образ княгини Анны Кашинской – особого исторического лица и любимой народом православной святой.

СОСТАВЛЕНО ПО ИСТОЧНИКАМ:

Манухина Т.И. Святая благоверная княгиня Анна Кашинская. Париж: YMCA-PRESS, 1954.Святая благоверная княгиня-инокиня Анна Кашинская // Православный церковный календарь. [Ресурс интернет-портала «Православие. ru»]. URL: http:// new.pravoslavie.ru/Life/life6429.htm

Благоверная княгиня Евдокия Московская [102]

Имена преподобной Евдокии [в иночестве Евфросинии] и ее супруга, князя Дмитрия Донского [103] , навсегда вписаны в историю Руси и Москвы. Упоминания о них чаще всего связаны с Куликовской битвой, но и семейный подвиг благоверных князя и княгини достоин земной и Небесной славы. Они прожили вместе двадцать два года, дав миру двенадцать детей. Жизнь великокняжеской четы прошла под духовным руководством великих русских святых – святителя Алексия Московского [104] и преподобного Сергия Радонежского [105] . Это был поистине благословенный христианский брак, заключенный в трудное время непрекращающейся борьбы с внешними врагами и кровопролитного соперничества русских княжеств. Супруги собственным примером утверждали своих людей в христианской семейственности. Ведь семейное домостроительство – заглавная буква в домостроительстве всей земли.

* * *

Княгиня Евдокия была дочерью великого князя Дмитрия Суздальского. Она родилась в 1353 году и уже в возрасте тринадцати лет была обвенчана с сыном московского князя Иоанна II, Дмитрием. Создание этой семьи стало политическим шагом и знаменовало собой союз между двумя княжествами, однако принесло прежде всего духовные плоды, многократно превзошедшие скупой человеческий расчет.

Молодому князю на тот момент исполнилось шестнадцать лет. Он вступил на престол отроком, рано лишившись отца. Детство святого Дмитрия прошло под опекой митрополита Алексия, обладавшего сильным характером и большим духовным авторитетом. Княжич, без сомнения, был воспитан им в строгой христианской традиции. Как повествует житие, великий князь Дмитрий каждое воскресенье причащался Святых Христовых Тайн, слушал духовные наставления и чтения из Священного Писания и с умилением внимал им. Живя в царских палатах, он имел в сердце отшельническую пещеру; облачаясь в роскошные княжеские одежды, желал сменить их на простую монашескую рясу. Ему удавалось, ежечасно принимая честь и славу от всего мира, крепко держать на своих плечах крест Христов.

Многими положительными качествами христианки обладала и Евдокия. Она была чужда высокомерия и разделяла с московским людом все его бедствия, хотя ее никто к этому не принуждал. Княгиня сидела вместе с москвичами в осаде во время походов князя Ольгерда на Москву [106] . И много позднее, в момент нашествия хана Тохтамыша [107] , будучи беременной, до последнего оставалась в осажденном городе. После моровых поветрий и страшных пожаров, которые не единожды знала Москва, Евдокия оказывала покровительство и помощь погорельцам, вдовам и сиротам. Простые жители в знак любви и благодарности называли ее «матушкой».

* * *

Свободные часы в светлице великой княгини посвящались шитью драгоценных плащаниц и покровцов, необходимых при богослужении. Вышивали на тафте и атласе, стараясь подбирать ткани звонких, праздничных цветов. Эта работа, выполняемая хозяйкой вместе с помощницами,

требовала терпения, проворства пальцев, нераздраженного сердца и общего согласия. На изготовление вещи уходили порой месяцы – неспешным разговором, сопутствующей молитвой воспитывалась на их протяжении кротость женской души.

В сентябре 1376 года княжеская чета пережила первое родительское горе: умер их старший сын, шестилетний Даниил. Осталось двое мальчиков: Василий, четырех лет от роду, и Юрий – тому еще не исполнилось двух. Евдокия вновь была беременна и не смела сполна предаться своему горю, опасаясь за жизнь, что носила под сердцем. Спустя некоторое время она родила сына, получившего в крещении имя Андрей – «мужественный».

Как любая мать, княгиня во многом опасалась за будущее своих чад. Их жизнь могла пресечь и лютая междоусобная война, и беспощадный мор, и сотни иных причин, известных и неведомых. Но самое страшное – вероятно, думалось ей, – если, повзрослев благополучно, они станут жить кое-как, злобясь друг против друга и раздирая в клочья отцовское наследство, как это много раз случалось в их родне. И в горький свой, безутешный час кто-нибудь из них, оставив упование на Бога, проклянет своих родителей за то, что произвели его на свет. Таковы были тревоги великой княгини, являвшие собой часть ее жизненного креста.

Появление наследников всегда было значительным событием в этом княжеском доме. Молодого отца радовало умножение потомства. И Евдокия, кроме старших четырех сыновей, родит ему еще Семена, Петра, Ивана, Константина и четырех дочерей – Софью, Анну, Анастасию и младшую, Марию. Двенадцать детей за двадцать с небольшим лет брака. В таком «бесстрашном» по нынешним меркам чадолюбии – не только следование заповедям Господним, но и стремление противостоять ненавистной погибели, оскудению русской земли.

* * *

В 1380 году, во время знаменитой Куликовской битвы, княгиня вместе с малолетними сыновьями оставалась в Москве, с тревогой ожидая известий с юга. Проводив за ворота княжеские войска, она почти постоянно находилась в храме, изливая перед Богом молитвенные просьбы о благополучном возвращении князя и спасении родной земли. Умоляя Господа о милости, Евдокия и сама творила дела милосердия, щедро наделяя нуждающихся необходимыми для пропитания средствами.