Акутагава… - начал было Юки протестующее, не желая, чтобы тот опять начал винить себя. Однако мужчина прижал пальцы к его устам, умоляя не прерывать его.

Позволь мне сказать. Я хочу, чтобы ты знал... Я ведь влюбился в тебя с самого первого взгляда. Еще не представляя, кто ты такой – влюбился. Потом, даже осознавая, насколько мы разные, я ничего не мог с собой поделать. Однако я не строил далекоидущих планов, ведь мы были так молоды и я был сыном своего отца, Коеси Мериэмона. Когда меня забрали из «Масару Мидзухара», я впервые почувствовал, каково это - потерять тебя. Каково это, когда… когда единственный человек на свете, необходимый тебе как воздух, не может быть с тобой. Меня лишь грела мысль, что так я защищу тебя от всей грязи и крови, с которыми мне с рождения уготовано было иметь дело. Возможно, не вмешайся Мидзогуччи со своими происками, мне удалось бы сдержаться и не искать с тобой новых встреч. Но судьба распорядилась иначе и вновь бросила нас друг к другу. Когда мы начали жить вместе - я уже кое-что решил для себя… - Акутагава замолчал на секунду, подбирая подходящие слова: - Решил, что мы будем вместе всегда. Это любовь до гроба, та единственная и настоящая, какой больше не будет в моей жизни. Я верил - нам предначертано быть спутниками в этой жизни… И сам не замечал, как моя вера порою перетекала в эгоистичную самоуверенность, не допускавшую несогласия, возражений. Мой мир тогда был похож на раскачивающиеся качели: вверх, вниз, вверх, вниз… Мне то хотелось просто бросить все и убежать с тобой – дабы мы могли любить друг друга без всех этих секретов и шпионских игр. То охватывал гнев – ты обвинял меня в скрытности, но при этом сам был не в состоянии принять правду, тем самым вынуждая меня лгать и скрытничать. Потом я потерял тебя во второй раз… А, обретя пять лет спустя, понял, что ни за что не хочу повторения этого кошмара, не хочу все пережить снова. Вместе с тем мне не хотелось на тебя давить, ведь у тебя были свои мечты, планы. Поначалу мне даже удавалось придерживаться золотой середины – пока ты заканчивал обучение в Брауновском. Но после этого все пошло наперекосяк… И чем дальше, тем хуже. Мне все время чудилось, что ты хочешь убежать от меня. И я никак не мог взять в толк, какие мысли бродят у тебя в голове?.. Ваалгор был последней каплей. Обнаружив тебя на его яхте, я просто… У меня в голове помутилось. Помутилось настолько, что позже я безоговорочно поверил словам Ива о вашей связи за моей спиной, - мужчина закусил губу, на его висках вздулись жилки гнева. – Я стал марионеткой в его руках. Представляю, каким предателем я выглядел в твоих глазах, отвергнув твое признание в изнасиловании…

Юки слушал его внимательно, продолжая прижиматься к нему, ловить его выдохи и вдохи. От слов Акутагавы к горлу подкатывал горький комок, грудь щемила боль. Но вместо слез, давящих на глаза, он слегка улыбнулся:

Мне всегда не хватало твоей сверхуверенности в себе, Акутагава. И оттого наши отношения казались мне зыбкими – и я не брался предсказывать, что нас ждет в будущем. Но теперь… я готов согласиться с тобой: мы всегда будем вместе. И, полагаю, мы с тобой хоть чему-то научились в результате всей этой истории. Урок жестокий, зато вряд ли захочется повторить его. И…

Лицо Акутагавы тоже тронула улыбка:

И что?

То, что тебе придется остаться тем, кто ты есть. Коеси Акутагавой, идолом нации, - закончил мысль Юки. – Но отныне ты будешь положительным героем, а не отрицательным. И ты сделаешь все, чтобы простые люди любили тебя и были благодарны. Ты не будешь развязывать войны – официальные или теневые – с этого момента ты будешь приносить только мир. А я… Я буду находиться рядом и старательно следить, чтобы ты не свернул с пути истинного.

Как личный ангел? – усмехнулся тот, взирая на него своими бездонными светло-карими глазами.

Для ангела у меня слишком много недостатков. Я согласен быть просто твоим возлюбленным.

Юки слез с колен мужчины и дернул его за руку, призывая подняться и следовать за ним. В спальне он, не оттягивая больше момента, сдернул через голову джемпер и, поднявшись на цыпочки, притянул к себе Акутагаву. Очередное единенье губ – на сей раз игривое, подзадоривающее, терпкое на вкус как экзотический коктейль.

Следом Акутагава стянул свою спортивную майку, отшвырнув ее в сторону. Они упали на постель. Мужчина нависал над Юки, осыпая поцелуями, стягивая одновременно с этим, остальную его одежду. От Акутагавы пахло потом смешавшихся с запахом его одеколона, и это заводило его только сильнее – Юки водил взмокшими ладонями по буграм напрягшихся мускулов на его груди, задыхаясь от страсти. Затем его руки добрались до пояса спортивных штанов мужчины, и, пробежавшись по пояснице, скользнули на живот – а оттуда под резинку – разыскивая то, что он отчетливо ощущал во время сидения на коленях. Акутагава резко выдохнул воздух сквозь зубы, когда пальцы любовника сомкнулись на его возбужденном члене и принялись ритмично двигаться.

Еще пара мгновений - и Акутагава тоже оказался обнажен. Прильнув к Юки, он замер было, разглядывая его лицо пристально, потом перевернул на спину, подминая под себя. Нежные, почти осторожные прикосновения губ, легли сначала на ключицы Юки, потом опустились ниже, на грудь, к напряженным соскам – эротичный укус которых заставил его тихо вскрикнуть от удовольствия. Он зарылся в волосы Акутагавы рукой, следя за тем, как тот медленно опускается все ниже и ниже. Да, именно так – нарочито медленно. Они оба были возбуждены до предела и от этого ласки становились еще слаще, насыщеннее.

И вот дыхание Акутагавы шевельнуло темную поросль, там, в паху, а его жадные губы коснулись пульсирующего члена Юки. Сначала едва ощутимо, потом более раскованно. Молодой человек, приподнявшись на локтях, наблюдал за действиями Акутагавы, затуманившимся взором. Все тело Юки было натянуто, как струна, и ласки заставляли его вновь и вновь вздрагивать, срывая, словно музыку, с его губ стоны и вздохи.

Ни чьих больше ласк он не желал так, как ласк Акутагавы - пусть у Юки и не было впечатляющего списка сексуальных связей. Отношения с Бэтси зиждились на ее инициативе, и он не особенно стремился в ее постель. Ваалгор был его любовником, но удовольствие, что Юки испытывал с ним, было механическое – без внутреннего душевного трепета, без любовного голода, без иссушающей потребности отдавать себя предмету вожделения. Ив… Мысль о нем молнией пронзила мозг Юки, заставив на короткий миг сжаться. Воспоминание о том, как он желал зеленоглазого мужчину во время их путешествия на яхте, опалило его как адское пламя. Все то, что он испытывал в объятиях Ива и вне их – было настолько разнящимся и противоречивым, насколько противоположны друг другу земля и небо…

Юки встряхнул сердито головой, отгоняя от себя мысли об Иве. Ни к чему думать об этом. Будет лучше, если все забудется. Столько ошибок совершенно… Не нужно к ним прибавлять еще одну, и позволять горечи сожаления и непонимания отравлять ему душу, нет…

И он вновь утонул в океане ощущений, даруемых ему Акутагавой, отдаваясь ему полностью, без остатка. Когда тот проник в него, наполняя собою, Юки издал протяжный горловой звук, слепо обхватывая его шею рукой. Акутагава, сжав его талию, начал двигаться, с каждым следующим толчком набирая темп. Их кожа стала влажной и липкой от пота, а дыхание – сорванным, загнанным.

Юки… Мой Юки… - шептал Акутагава, царапая зубами мочку его уха. – Любимый…

Чувствуя опьянение от переполнявшего его тела наслаждения, Юки шептал ему в ответ какие-то обрывистые невнятные слова. Он сейчас принадлежал Акутагаве целиком и полностью – и телом и душой. Только ему.

Эй, соня! Просыпайся.

Гмм…

Юки не хотелось просыпаться – настолько тепло и уютно ему было на мягкой перине в ворохе легкого, как облако, одеяла. Так спокойно ему давно не было. К тому же, он, добираясь до Акутагавы, едва выспался, и после бурного секса его невольно разморило. Во всем теле чувствовалась приятная ломота, напоминающая о пережитом недавно наслаждении. Разлепив веки, он приподнял голову, сонно вглядываясь в Акутагаву – тот выглядел свежо. Судя по всему, пока Юки спал, он успел принять душ, уложить волосы и облачиться в костюм.