Разговаривая с сотрудниками, приятелями, соседями, улыбаясь им и отвечая впопад на их вопросы, она с отчаянием думала: «Господи, как мне плохо. Неужели никто не видит, что я в отчаянии, что у меня разрывается сердце?».

Ей было очень жалко Лену, но она понимала, что другого выхода у нее не было. А как ей было страшно. Она вздрагивала от каждого телефонного звонка, а тем более от звонка в дверь. Только на даче она чувствовала себя в безопасности, но вечером муж заезжал за ней, и ей приходилось возвращаться домой. Хорошо хоть можно было отговариваться усталостью и не стараться поддерживать разговор. Но она нужна была детям, они привыкли рассказывать ей о своих делах, и ей приходилось выслушивать их, отвечать на их вопросы, шутки так, как будто бы ничего не случилось, как будто бы она была все еще их прежней мамой, а не убийцей.

Убийца. Альбине даже в мыслях было страшно называть себя так. Почему? Почему именно ее жизнь заставила пройти через такое страшное испытание. Конечно, потому что до сих пор у нее все было так исключительно хорошо. Чересчур хорошо. А жизнь справедлива. Каждый должен съесть свою ложку дерьма. Наверное, у нее все-таки до сих пор было слишком много счастья. Поэтому остаток своей жизни она должна провести в мучениях.

Хорошо, она согласна платить, но только пусть не пострадают дети. И Саша, ее муж, он тоже не заслужил такого ужаса. Ах, бедный, бедный Саша. Он даже не знает, с кем связал свою жизнь. С каким негодованием он бы отшатнулся от нее, если бы узнал правду.

Нет, правду никто должен узнать. Поэтому нужно взять себя в руки и приготовиться играть дальше. А дальше будет еще хуже. Возможно, ее отыщет Ленин Олег, да и милиция, скорее всего, захочет встретиться с ней. Значит, нужно быть спокойной, уверенной, и все отрицать, отрицать, отрицать. Нет, никто не звонил, ни с кем не виделась, ничего не знаю. Да, это ужасно, что Лену убили, но чем же я могу помочь? Я ее двадцать лет не видела. Теперь все зависит от ее выдержки, доказательств ни у кого нет.

Звонок от Леры был первой ласточкой, началом нового этапа ее мучений. Лера, как всегда, была жизнерадостной и беззаботной, и Альбина сразу же возненавидела ее за это, но взяла себя в руки, и как можно радостнее воскликнула:

– Ой, Лера, привет, А я уже подумывала, чего это ты не звонишь. Сто лет тебя не слышала.

– Как я могла к тебе дозвониться, если у вас никогда никого нет дома, и мобильный твой не отвечает. Я тебе уже несколько дней звоню. Могла бы, между прочим, и сама мне позвонить.

– Ты знаешь, мы сейчас приводим дачу в порядок, я там до позднего вечера, так устаю, что сразу потом заваливаюсь спать.

– Ну, ладно, – сменила Лера гнев на милость. – Главное, что у меня целая куча новостей, одна другой удивительней. Но сначала скажи, тебе Ленка Казачкова звонила?

У Альбины оборвалось сердце. Так, началось. Играй, Альбина, играй роль той Альбины, которой ты была еще несколько дне назад. Ты сильная, ты сможешь. И как можно удивленнее она воскликнула:

– Кто? Казачкова? Откуда? Я уже почти двадцать лет ничего о ней не слыхала.

– Да? А вот мне она позвонила неделю назад.

– Из Владивостока?

– Из какого там Владивостока, она в Москве. Все это время пыталась найти тебя, но твой Саша ведь все засекретил, и телефон, и адрес, фиг тебя найдешь.

– Но у него ведь работа такая, а вдруг кто-нибудь решит отомстить или будет угрожать. Он должен обезопасить семью. Но ты лучше давай рассказывай, что там у нее.

– Так слушай. Она уже несколько недель в Москве, приехала открыть свой бизнес с партнером, а мужа и детей вызовет позже, когда устроится.

Да уж, она бы их вызвала, подумала Альбина, а вслух сказала:

– Ну, вы с ней виделись?

– Да нет. Она сказала, что сейчас у нее много дел, но попросила телефоны всех наших девок, хочет, чтобы все собрались, но тебя она, конечно, хотела увидеть в первую очередь. Так она тебе не звонила?

– Нет, не звонила, а, может, я на даче была, и она не дозвонилась. Как ее найти?

– Так в том-то и дело, что она пропала.

– Как пропала? В каком смысле? – изумленно воскликнула Альбина и подумала: «Боже мой, я всю жизнь занимаюсь не своим делом. Какая великая актриса во мне пропала, А, может быть, когда прижмет, все становятся великими актерами».

Вслух она продолжила.

– Ты не знаешь, где она остановилась? Она тебе не сказала?

– Она мне ничего не сказала, только пообещала, что обязательно всех соберет. Но слушай дальше. Я все ждала ее звонка, пыталась дозвониться к тебе, и тут вдруг сегодня звонит мне мужчина, голос обалденный, интеллигентный, но мужественный, говорит так вежливо, сразу же сделал мне комплимент, что у меня такой молодой и звонкий голос.

– Я знаю, что ты обожаешь комплименты. При твоей внешности ты, наверное, получаешь их сотнями, но все равно радуешься каждому. Лучше скажи мне, чего хотел этот удивительный мужчина, – постаралась вернуть ее к делу Альбина.

– Он сказал мне, что он Ленин партнер, и они должны открыть свой бизнес через пару недель. Ой, Алька, какой у него сексуальный голос, – опять сбилась она.

Ох, уж эта Лерка, вздохнула Альбина и представила, как Лера, произнося это, мечтательно закатила глаза. Она обожала строить из себя суперсексуальную женщину-вамп. Лерка и в молодости и сейчас была очень красива. Огромные черные миндалевидные глаза и блестящие вьющиеся черные волосы ее еврейских предков великолепно сочетались с неизвестно откуда взявшимся коротким точеным носиком, а туго натянутая матовая кожа, пухлые губы и белейшие зубы делали ее неотразимой. Она постоянно кокетничала и флиртовала со всеми окружающими мужчинами, разговаривала с ними голосом избалованной маленькой девочки, от чего они таяли, и при этом неизменно сохраняла верность своему невысокому полноватому и лысоватому Гарику, чего никто и никогда не мог понять. В его заурядной внешности выделялись только такие же, как у жены, красивые темные еврейские, а значит, всегда печальные, глаза, в которых светились живой ум, доброта, и, как говорила его мама «вся скорбь еврейского народа». Он вообще был очень хороший человек, очень добрый и чуткий и при этом остроумный, как Жванецкий. Свою жену он обожал, страшно баловал ее, так же как и двух их дочерей. Он только добродушно посмеивался, глядя на ее кокетство, так как прекрасно знал, что дальше этого она никогда не пойдет. Его доходы преуспевающего адвоката позволяли Лере не работать и изводить массу денег и времени на свою внешность.

– Ну, так вот, – наконец-то, продолжила Лера. – Он сказал, что Ленка пошла встретиться с подругой по университету и домой не вернулась. Он думает, что, может, она загостилась там, и хотел узнать у меня, у кого бы это она могла быть. Я, конечно, решила, что она у тебя, и вы с ней на даче. И так ему и сказала. Он попросил твой номер телефона, и я ему дала. Это ничего?

– Ничего, конечно, – ответила Альбина, мысленно проклиная подругу. Но тут же упрекнула себя. Лерка ни в чем не виновата. Разве ей могло прийти в голову то, что случилось на самом деле.

– Ну, а теперь оказалось, что она к тебе даже и не звонила, или не дозвонилась, К кому же она пошла, и куда же она вообще подевалась, блин?

– Господи, ну откуда же мне знать? – устало сказала Альбина.

– Ой, Алька, мы же забыли, что это Ленка, а не кто-нибудь другой. Я точно знаю, что случилось. Мужик! Она познакомилась с каким-нибудь мужиком и все забыла. Ты же помнишь, какой она была нимфоманкой.

– Что ты мелешь, Лера, это было столько лет назад. У нее же муж, дети.

– Ну, так что. Характер человека не меняется с годами. Ты же знаешь, характер человека – его судьба, – торжественно изрекла Лера. – Хотя, – подумав, добавила она, – зачем ей еще какой-то мужик, если у нее такой партнер?

– Ты же его не видела.

– Ну, так что? У него такой голос. Мужчина с таким голосом обязательно должен быть сексуальным, – опять завела свое Лера.

Альбина только вздохнула. У нее уже не было сил поддерживать разговор. К тому же она боялась, что Лера вспомнит о ее дне рождения. Не то, чтобы она не хотела бы видеть Леру, она просто боялась, что, если та и на дне рождения заведет разговор о Лене, она просто не выдержит, и у нее начнется истерика. К тому же ей еще нужно было подготовиться к разговору с Олегом, который, скорее всего, позвонит ей с минуты на минуту.