В «поезде надежды», как стали называть поезда с эмигрантами, дружба завязывается быстро. Эмигрант, встретившийся в поезде с родственником или другом какого-нибудь эмигранта, «уже пристроившегося там», будет считать себя счастливчиком и поспешит передать посылочку по адресу в тайной надежде обрести помощь хотя бы на первое, столь трудное время. И сколько тысяч эмигрантов, ничего не подозревая, являлись «курьерами» доставлявшими наркотики?

В 1958 году появился новый тип эмиграции. То были рыбаки, направлявшиеся к берегам Северной Африки.

Группа тунисских судовладельцев нанимала для лова рыбы в «ничейном море» (так называют Сицилийский пролив) многих рыбаков из провинций Палермо и Трапани. Их снабжали паспортами, выданными полицейскими управлениями этих провинций с одобрения бюро труда и при наличии специального разрешения областных властей на морской промысел и торговлю.

Эта «эмиграция для ловли рыбы» длилась примерно 8 месяцев, в течение которых рыбаки жили в Тунисе или в море. По их возвращении пошел слух, что некоторые палермские рыбаки воспользовались удобным случаем и отправились за границу (во Францию или в США). Одно, во всяком случае, несомненно — после подобной операции некоторые рыбаки разбогатели и изменили свой образ жизни.

Спустя несколько месяцев тунисцы, французы и сицилийцы попытались еще раз провести «операцию эмиграции» в Тунис. Однако финансово-таможенная инспекция воспротивилась подобной операции. Это вызвало протесты, политические выступления в стенах парламента и даже вмешательство авторитетных лиц, обратившихся для разрешения конфликта к правительству.

Финансово-таможенная инспекция тем не менее не отступила. В том же году 25 марта она провела блестящую операцию, разоблачив 37 человек, участвовавших в преступных организациях. Ей удалось получить доказательства виновности лиц (почти все имели судимость), которым уголовная полиция и карабинеры выдали паспорта, лиц, хорошо известных по контрабандной торговле сигаретами и наркотиками.

Однако все эти препятствия нимало не остановили торговцев наркотиками, которые, лишившись одной из возможностей переправлять их, тут же изобрели новое разрешение проблемы транспортировки.

Иногда курьеры вербовались среди надежных молодых людей, которых сватали и даже женили по доверенности.

Так, к примеру, в 1957 году во время совещания в Палермо Санто Сордже познакомился с Л. Дж., юношей 21 года, высоким статным блондином, немногословным, но острого ума, к которому с большим уважением относился Дженко Руссо. «Дядя Санто» не то всерьез, не то в шутку предложил Л. Дж. отправиться туристом в Америку, где он, конечно, встретит американку, женится на ней и станет гражданином США. Обратились к Дженко Руссо, и он, поддержав шутку, сказал, что «пичотто» «умеет ткать и сучить» (т. е. ловок и сообразителен) и, значит, может разбогатеть в .Америке.

Спустя несколько недель юноша получил «вызов» от «невесты» из Нью-Йорка, дочери сицилийца, сбежавшего в Америку во времена облав, проводимых префектом Мори.

Л. Дж. отбыл, везя с собой традиционные подарки, которые сицилийцы имеют обыкновение посылать своим родичам в США: в нейлоновой сетке были хорошо видны две головки сыра, два больших хлеба деревенской выпечки («у гуастиддуни») и «часка» (фиаска) из терракоты с небольшими ручками и горлышком наподобие рожка, наполненная вином.

Приехав в Америку,

Л. Дж. перебрал несколько невест, пока не женился на другой сицилийке, представленной ему «доном» Санто. Однако женитьба не положила конец его путешествиям. Л. Дж. снова вернулся в Сицилию, чтобы освободиться от военной службы и вновь отправиться в путь с новыми подарками. Став гражданином США, он вызвал к себе отца, Ф. Дж., и тот уехал, в свою очередь нагруженный многочисленными «дарами» сицилийцев своим родичам в США.

Тем временем в Италии была создана парламентская комиссия по расследованию деятельности мафии, и Дженко Руссо предстал перед судом.

Ф. Дж., ставший гражданином США, поспешил вернуться в Сицилию со значительными средствами, собранными, чтобы поддержать «дядю Пеппи».

Вместе с группой мафиози ему удалось собрать 5 тысяч подписей под обращением, которое гласило, что «кавалер Джузеппе Дженко Руссо — человек здравых моральных и религиозных принципов и являет собой образец честности и прямоты».

Собрав подписи, Ф. Дж. явился в суд, к великому удивлению судебных властей и представителей известных итальянских и зарубежных газет. Его сопровождала разношерстная свита, которая вместе с ним являла собой наглядное доказательство солидарности сицилийской мафии и американских боссов в отношении Дженко Руссо.

Сбор подписей, который в другой обстановке, возможно, имел бы иной результат, был настоящим вызовом государству, которое, образовав парламентскую комиссию по делам мафии, объявило мафии войну. В самом деле, ведь многие из подписавших уже не раз судились и были известными мафиози. Кампания, поднятая вслед за этим в печати, и реакция общественного мнения побудили суд вынести постановление, которьм все, кто организовывал и собирал подписи в пользу Дженко Руссо, объявлялись причастными к мафии.

Когда карабинеры отправились к Ф. Дж., чтобы вручить ему судебное предупреждение, его уже и след простыл. Он спешно отбыл в США, отказавшись даже от возвращения на самолете, на который у него заранее был заказан билет. Это было его единственное путешествие, когда он не вез «гостинцев» своим американским родственникам.

Впоследствии стало известно, что, вернувшись в США, он был «принят на работу в качестве доверенного стража» в одном из павильонов международного отдела Всемирной выставки в Нью-Йорке, директором которой был Чарлз Полетти, бывший глава военной администрации союзников в Сицилии в 1943 году, под начальством которого в качестве доверенных переводчиков работали Вито Дженовезе и Дамиано Лумиа, крестник «дона» Кало Виццини.

Перевозка наркотиков окольным путем через лиц, непричастных к мафии, играла ничтожную роль по сравнению с «филантропической системой», изобретенной американскими боссами в сотрудничестве с сицилийской мафией.

В 1947—1950 годах почти во всех селениях Западной Сицилии возникли благотворительные комитеты, ставившие перед собой совершенно определенную цель: сбор денег среди эмигрантов на ремонт колоколен, ризниц, больниц, сиротских приютов, кладбищенских ворот и оград, деревенских часовен, статуй, памятников и т. д.

После создания комитета избирался уполномоченный (обычно бывший гражданин США, вернувшийся в Сицилию после высадки союзных войск либо по окончании войны). Его отправляли в США, снабдив специальными и авторитетными бумагами и пропусками, напутствуя молитвами приходских священников, монахинь и сирот. Излишне говорить, что человек этот уезжал, нагруженный дарами для родичей и американских друзей.

Джимми Куазарано (он же Джеймс Куазамоне, судившийся за вооруженное ограбление и азартные игры) неоднократно приезжал в Сицилию, дабы привезти пожертвования, собранные в США и предназначенные для церквушки Мадонны дель Понте.

Санто Сордже привез в Муссомели пожертвования, собранные в Нью-Йорке и Бруклине для больницы им. Руссо и церкви Мадонны делле Грацие в Муссомели.

Анджело Бруно преподнес 66 своим родственникам в Виллальбе по 50 тысяч лир каждому и щедро одарил сирот селения.

Этот перечень можно было бы и дальше продолжить: Бонанно, Гарофало, Профачи. Бедные и простодушные люди благословляли их поездки с благотворительной целью, молились за них. Им и в голову не могло прийти, что под маской набожности и милосердия скрываются контрабандисты наркотиков. В полном неведении были также власти, облегчавшие вояжи этих преступников своими рекомендательными письмами и восторженными отзывами.