Расти окинула его взглядом, ища варианты. Где-то глубоко внутри она знала, что Дариус лишил ее права выбора. Он не позволил бы ей уехать. Она видела это в беспощадной линии его рта, маске непримиримого решения на его лице, в бездушных черных глазах. Она могла притвориться, что хочет остаться, чтобы не бросать ему вызов. Власть прилипла к нему как вторая кожа. Она была в опасных ситуациях и прежде, но в этот раз она чувствовала совсем другое. Она хотела убежать... и она хотела остаться.

Дариус выпрямился и слегка приподнял ее подбородок двумя пальцами, чтобы посмотреть в ее зеленые глаза. Два пальца. Вот и все. Но это заставляло ее чувствовать, как будто он опутал ее сетями, связал непонятным образом. Она чувствовала силу его пристального взгляда, смотрящего на нее, клеймя ее как его.

Кончик ее языка слегка увлажнил ее полную нижнюю губу. Тело Дариуса напряглось от горячей, тяжелой и невыносимой потребности.

- Вы никуда не уедите, Темпест. Не думайте, что можете уехать. Вы нуждаетесь в работе. Мы нуждаемся в вашем присутствии. Только соблюдайте правила.

- Дезари сказала, что я могу спать здесь, - ответила она. Она не знала, что ей делать. У нее оставались последние 20 долларов, а это работа была идеальна для нее. Она была превосходным автомехаником, любила путешествовать, ей нравилось быть одной, и она любила животных. И было что-то особое в этом объявлении о приеме на работу, что привлекло ее в это место, к этим людям, как будто так должно было быть. Это было странно, почти принуждение, которому она не могла сопротивляться, заставило разыскать этих людей; она была уверена, что работа предназначалась для нее. Ей следовало бы догадаться, что все было подозрительно хорошо. Не задумываясь, она вздохнула.

Большой палец Дариуса слегка прошелся по ее подбородку. Он чувствовал ее дрожь, но она все равно стояла на своем.

- За все надо платить, – отметил он, как бы читая ее мысли. Его рука зарылась в ее волосы, и он стал перебирать красновато-золотистые пряди, словно не мог этому сопротивляться.

Расти стояла неподвижно, словно маленькое животное, пойманное преследовавшей ее пантерой. Она знала, что он представлял для нее большую опасность, но она могла только беспомощно смотреть на него. Он делал что-то с ней, очаровывал ее, гипнотизировал ее своими горящими черными глазами. Она не могла отвести от него глаз. Она не могла пошевелиться. " Как высока цена?" Ее слова прозвучали глухо – громко и хрипло. Она не могла оторвать от него взгляд, независимо оттого, что ее разум требовал этого.

Его тело придвинулось ближе, еще ближе, пока он, казалось, не впечатал в себя ее мягкое тело. Он был везде, окутывая ее, окружая ее, пока она не стала частью него. Она знала, что должна отодвинуться от него, разрушить чары, которые он соткал вокруг нее, но она не могла найти в себе силы для этого. Его руки сомкнулись вокруг нее, притянули ее к нему, и ее сердце перевернулось от нежности в этом человеке, обладающем огромной властью и силой. Он шептал что-то нежное и успокаивающее. Что-то убеждающее. Соблазнение волшебника.

Она закрыла глаза, погрузившись в туманный и сказочный мир. Она чувствовала, что не может двигаться, как будто она не хотела этого. Она ждала, затаив дыхание. Его рот коснулся ее правого виска, прошелся по ее щеке к уголкам губ, овевая их теплым дыханием, и оставляя небольшие танцующие огоньки везде, где он касался ее. Она ощущала, как ее разрывает на части. Одна ее часть знала, что это было правильно, другая – убеждала ее бежать так быстро, как только она могла Его язык погладил ее по шее, словно бархат, эта ласка заставила пальцы ног поджаться, а ее внутренности окатило теплом. Его пальцы изогнулись на затылке, привлекая ее еще ближе. Его язык прошелся во второй раз. Раскаленная добела молния проникла под ее кожу, там, где бился пульс. Боль прошла через нее, но потом она уступила место эротическому удовольствию.

Расти задыхалась, ее инстинкт самосохранения заставлял ее бороться, упираясь в его мускулистую грудь. Дариус осторожно отодвинулся, но его объятия оставались сильными и непреклонными. Сонливость окутывала ее, заставляя ее дать ему то, что он хотел.

Она чувствовала себя разделенной на две части, одна нежилась в темных объятиях, другая – была в шоке и ужасе. Ее тело пылало. Жар. Потребность. Ее разум понял его и то, что он делал. Пил у нее кровь, предъявляя свои права на нее. Так или иначе, она знала, что он не пытался убить ее, он хотел обладать ею. Знала так же, что в этом не было ничего человеческого. Ее глаза закрылись, а ноги стали подгибаться.

Дариус просунул руку под колени Темпест, прижимая ее к своей груди пока он питался. Она была горячей и сладкой, отличалась от всего, что он пробовал ранее. Его тело было в огне из-за нее. Все еще питаясь, он нес ее к кровати, смакуя ее сущность, не способный удержаться, он брал то, что принадлежало ему по праву. И она была его. Он чувствовал это, знал это не меньше, чем что-либо другое.

Только потому, что ее голова стала заваливаться назад, он понял, что происходит. Смачно ругая себя, он закрыл рану на ее шее движением языка и наклонился, чтобы проверить пульс. Он взял гораздо больше крови, чем она могла дать. И его тело все еще пульсировало дикой непрекращающейся потребностью. Но Темпест Трайан была маленькой женщиной, не принадлежащей к их расе, и она не могла пережить такую большую потерю крови.

То, что он сделал, было плохо и строго запрещено, нарушало каждое правило, каждый закон, который он знал. Закон, который сам внушал другим и требовал, чтобы они ему следовали. И все же он не мог остановить себя.

Он должен обладать этой женщиной. Правда, смертные женщины могут быть использованы только для секса, простого удовольствия для тела, если бы он все еще мог чувствовать подобные вещи. И пока он не лишил ее жизни, смертная женщина могла быть использована для пропитания. Но не сразу, не в одно и тоже время. Это было запрещено. Дариус знал, что если бы она не потеряла сознание от потери крови, то он бы занялся с ней любовью. Не один раз, а снова и снова. И он убил бы того, кто попытался остановить его, того, кто попытался бы отнять ее у него.

А если бы это произошло? Превратился бы он в вампира? Единственная вещь, которой боялся каждый карпатский мужчина - произошло бы это с ним? Его это не заботило. Он знал только то, что Темпест Трайан много значит для него, единственная женщина, которую он когда-либо хотел за все столетия одиночества и бесплодного существования. Она заставила его чувствовать. Она заставила его видеть. Она принесла жизнь и цвета в его мрачный мир, и теперь, когда он видел и чувствовал, он никогда не сможет вернуться в полную пустоту.

Качая ее как в колыбели на своих коленях, он стал рвать зубами свое запястье. Но что-то остановило его. Было неправильно кормить ее таким образом. Вместо этого, он медленно расстегнул свою безупречную шелковую рубашку, и его тело неожиданно напряглось в ожидании. Один его ноготь удлинился, превратившись в острый, как бритва коготь, которым он сделал надрез на своей груди. Тогда он прижал ее рот к ране. Его кровь была древней и сильной, поэтому она быстро восполнит ее потерю.

В то же самое время он потянулся к ее сознанию. В ее бессознательном состоянии было относительно легко управлять ею, заставлять ее выполнять его приказы. Однако он был удивлен тем, что обнаружил. Дезари была права. Разум Темпест не был похож на человеческий. Он больше походил на разум того ловкого и умного леопарда, с которым он часто бегал. Не совсем то же самое, но определенно отличающееся от нормального человеческого мозга. Но в данный момент это не имело значения, поскольку он легко управлял ею, заставляя ее пить, чтобы восполнить то, что он у нее взял.

Словно из неоткуда ему пришли в голову древние ритуальные слова. Он обнаружил, что произносит эти слова, не зная, откуда они, зная только, что они должны быть сказаны. Он произносил их на древнем языке своего народа, а потом повторил их на английском. Защищающе склонившись над Темпест и гладя ее волосы, он тихо шептал слова ей в ухо.