ГЛАВА 18

Майлс

Среди ночи меня будит тихое постукивание. Предполагаю, что снаружи идет дождь, и, возможно, Мерседес оставила окно открытым, поэтому переворачиваюсь, чтобы проверить. Мне приходится несколько раз моргнуть, чтобы разглядеть мою рыженькую, сидящую, скрестив ноги, в кресле за столом. Но она повернулась не к окну, а к кровати. Ее лицо освещено мягким светом от экрана ноутбука, и она так сосредоточена на том, что делает, что не замечает, как я наблюдаю за ней.

Ноутбук лежит прямо в середине ее скрещенных ног, она одета в мою черную футболку, и, держу пари, на ней больше ничего нет. Она высовывает язычок, пробегая по верхней и нижней губе, и мне кажется, что я слышу тихий стон, но это не мешает ее пальцам летать по клавиатуре. Восхитительное зрелище, и я так бы и продолжал лежать и наслаждаться им, если бы не мучительная эрекция. Прежде чем она успевает меня заметить, приподнимаюсь к изголовью кровати и прочищаю горло.

— Господи Иисусе! — восклицает она резко, прижимая руку к груди. — Как давно ты не спишь?

— Всего пару минут. — Хмуро смотрю на ее широко раскрытые виноватые глаза. — Чем таким важным ты занята за компьютером посреди ночи?

Инстинктивно сжимаю одеяло в кулак, готовясь к ее ответу, потому что, если бы это была Джослин, то, чем бы она ни занималась, это было бы плохо. Глаза Мерседес загораются от волнения.

— Я пишу!

— В такой поздний час? — с сомнением спрашиваю я, бросая взгляд на электронные часы на прикроватном столике, которые показывают 3:18 утра.

— Я никак не могла заснуть! — Она пожимает плечами. — Идеи потекли с той самой минуты, как мы выключили свет.

— Ты пишешь с тех пор, как мы легли спать?

— Ну, нет, сначала я целый час строила планы в уме. Пыталась нашептывать сцены в диктофон на телефоне, чтобы не разбудить тебя, но потом просто не выдержала. Я должна была встать и, черт возьми, писать!

Она разворачивает ноутбук экраном ко мне, показывая вордовский документ, заполненный ее усилиями.

— Пять тысяч слов за три часа. Вот это и есть магия шиномонтажа!

Я слегка улыбаюсь, и со странным облегчением все мое тело расслабляется.

— Может, это магия Майлса Хадсона.

Ее глаза скользят вниз, чтобы на этот раз рассмотреть меня более подробно. Моя обнаженная грудь выставлена на обозрение, а одеяло спустилось так низко, что она видит глубокие впадины моих косых мышц. Ее горящий взгляд не ускользает от меня.

— Не хочешь вернуться в постель, чтобы я мог показать тебе еще несколько магических фокусов? — Я многозначительно шевелю бровями, глядя на нее.

Она закусывает губу и смотрит на ноутбук, явно борясь с собой за то, что важнее. По-видимому, это быстрый внутренний разговор, потому что в мгновение ока она откладывает компьютер в сторону и прыгает на меня сверху.

Я смеюсь и перекатываю нас так, что оказываюсь сверху, между ее ног, покусывая ее шею и задирая футболку, чтобы чувствовать вокруг себя ее обнаженные бедра.

— Думаю, с тобой я постоянно буду просыпаться со стояком, — бормочу я, покусывая ее сосок через футболку.

Она взвизгивает и извивается возле моего паха.

— Меня это вполне устраивает.

Со всеми ее движениями, кончик моего члена касается ее входа. Она влажная и теплая, и, черт возьми, прямой контакт кожи с кожей заставляет меня охнуть. Я прижимаюсь лицом к ее шее и стону:

— Черт, с тобой так чертовски хорошо.

— С тобой тоже, — заявляет она, ее бедра дергаются, пытаясь принять меня в себя еще больше.

— Детка, прекрати, — стону я, прижимаясь лбом к ее плечу, мое дыхание дрожит от желания. — Мне нужно достать презерватив.

Она издает немного разочарованный звук, когда я отодвигаюсь от нее и хватаю с ночного столика бумажник. Ложусь на спину и раскатываю резинку по члену, все время чувствуя на себе ее взгляд.

— Это последний, так что никакого тебе утреннего секса.

— Сейчас уже утро, — парирует она, приподнимаясь на локтях, чтобы лучше видеть происходящее.

— Тогда никакого тебе секса за завтраком, — поправляюсь я.

Она смеется.

— Ничего страшного. Ты все равно будешь слишком занят, пытаясь отгрызть себе руку.

Я рычу на то, как она снова умничает, и перекатываюсь на нее, закидывая одну ее ногу себе на плечо. Прижимаюсь своим, теперь уже облаченным в защиту, кончиком к ее входу и хриплю:

— Думаю, мы уже давно прошли стадию отгрызания рук, не находишь?

Она вскрикивает, когда я вонзаюсь в нее, в этой позе я вхожу в нее так глубоко, что член почти целует шейку ее матки. Она впивается пальцами в мои предплечья.

— Господи, Майлс!

— Вот так, детка, на этот раз поговори ты. — Я опускаю голову к ее груди и покусываю ее через ткань футболки. Мне следовало бы найти время, чтобы сорвать ее, но отчаянные времена требуют отчаянных мер.

Хриплым голосом она отвечает:

— Ты так глубоко. Ощущения столь сильные. Не уверена, что смогу…

— Ты сможешь, — подбадриваю я, медленно и сильно входя в нее. Глубоко, на всю длину. С каждым толчком мой зад подскакивает вверх. — Ты можешь принять меня всего.

— О, боже, — мяукает она, ее другая нога сжимается вокруг моего бедра, а пятка впивается мне в поясницу. — Это просто невероятно.

— Ты чертовски права, — отвечаю я и внезапно понимаю, что так бывает не со всеми. С тех пор, как расстался с Джос, я переспал, по меньшей мере, с дюжиной женщин, и ни с кем мне даже близко не было так хорошо, как с ней, обернувшейся вокруг моего члена. Даже с Джос.

Я увеличиваю скорость движений, стараясь отогнать своевольные мысли и наслаждаться этим сладким-пресладким трахом. Влажными, эротичными звуками нашего дыхания и множеством стонов, охов и ахов, заполняющих комнату, мы создаем лучший чертов саундтрек к траху, что я когда-либо слышал.

Мерседес выгибается подо мной, встречая толчок за толчком. Становясь все тише и тише, она поднимается вместе со мной. Мы синхронизировались. В совершенный, освобождающий синхроимпульс.

Она обвивает руками мою шею и прижимается лицом к моей щеке, выкрикивая свой оргазм прямо мне в ухо. Это смесь вздохов и сдавленных стонов. Потустороннее звучание. Это не имеет никакого гребаного смысла, но моему члену нравится, и с последним сильным рывком я следую за ней, взрываясь внутри презерватива и зная, что ни за что на свете не останусь у этой девушки на оладьи.