ГЛАВА 23

Майлс

— Ты когда-нибудь расскажешь мне о своей новой книге, которая требует такого кропотливого исследования? — спрашиваю я Мерседес, соскребая с решетки над огнем оставшиеся котлеты для гамбургеров.

Сейчас темно, ночной воздух полон звуков природы. Стрекотание сверчков, уханье совы. В отдалении в кронах деревьев шелестит ветер. Изредка можно услышать, как волны ласково плещутся о берег озера.

А из-за ветра, я даже не слышу отдыхающих на других стоянках, так что у меня возникает иллюзия полной и абсолютной уединенности. В общем, отличный выходной.

Мы с Мерседес в походе.

И, черт меня побери, это весело. Она отлично относится практически ко всему. В какой-то момент даже попыталась сама насадить наживку на крючок. Она потерпела неудачу, но, по крайней мере, попыталась. В обед мы перекусили, а потом отправились на прогулку и знатно попотели. А потом мы снова попотели в палатке. После этого немного вздремнули, и, честно говоря, это был один из тех прекрасных летних дней, который не хочешь, чтобы заканчивался.

Но глядя на нее, сидящую рядом со мной на раскладном стуле, на рыжие пряди, выбившиеся из косичек, на лицо, озаренное светом костра, на холодное пиво в руке, на полную луну над головой, я думаю, что ночь тоже складывается довольно идеально.

— Она о механике, — наконец отвечает она.

— Твоя книга о механике? — спрашиваю я, широко раскрыв глаза в полном неверии. — Ты шутишь.

Она отрицательно качает головой.

— Нет. Меня, вроде как, озарило этой идеей.

— Когда именно тебя озарило? — спрашиваю я, делая глоток пива и откровенно ее поддразнивая. Она краснеет, и я чувствую сильное желание притянуть ее к себе на колени, просто чтобы почувствовать на себе ее вес. — Скажи мне, — настаиваю я.

Она закатывает глаза.

— Я, м-м-м, возможно, в один из дней пялилась на тебя в шиномонтаже.

Она закрывает лицо руками и натягивает клетчатую рубашку на щеки, чтобы скрыть свое унижение.

— В какой день?

Она пожимает плечами.

— Это было до того, как мы с тобой начали... дружбу с привилегиями. Ты выглядел таким разгоряченным и потным, и вдруг в мою голову ворвался этот персонаж, и прежде, чем я это осознала, уже набросала новую историю. — Она пронзает меня нервным взглядом.

— Так она обо мне? — осторожно спрашиваю я, нахмурив брови.

— Нет. — Она усмехается. — Просто о механике. Спустись на землю. Не вся моя жизнь крутится вокруг тебя, Майлс.

Я усмехаюсь, когда она закатывает глаза, но чувствую облегчение от ее ответа.

— Книга о механике-извращенце. Мне нравится.

— На самом деле, это не будет тяжелая эротика, как моя серия «Постель и завтрак».

Мои брови приподнимаются.

— Нет?

Она пожимает плечами.

— Нет. То есть, секс по-прежнему будет, много секса, но он будет более нежный. К примеру, в этой книге, вероятно, я не буду писать про анальный секс.

Я притворно ахаю.

— Как ты справишься?

Она закатывает глаза.

— Я, наверное, еще напишу об этом, но в качестве бонуса читателям или еще чего-нибудь.

Я посмеиваюсь над этой мыслью.

— Ты не была бы собой, если бы сделала что-то другое.

— Ладно, хватит обо мне, — говорит она, встряхивая волосами. — Давай поиграем.

— Во что, например? — спрашиваю я, оглядываясь вокруг. — Я не взял с собой карт.

Она закатывает глаза и подпирает голову руками.

— Майлс, нам не нужны карты, чтобы играть в «Правду или действие».

Откидываюсь на спинку стула и делаю глоток пива.

— Кто первый?

— Я, разумеется. Я гостья, и это все еще в интересах исследования, так что... правда или действие?

Я тяжело выдыхаю.

— Правда.

Она резко отстраняется, явно удивленная моим выбором. Постукивает пальцем по губам и говорит:

— Ладно, ты когда-нибудь возбуждался в гараже?

Ее вопрос вызывает у меня дикий смех.

— Чего?

Она лукаво улыбается.

— Ты когда-нибудь работал с машиной клиента по локоть в грязи, с головой уйдя в ремонт, и у тебя был стояк?

Я смеюсь и качаю головой.

— Боюсь, что нет.

Она выглядит понурой.

— Но, с другой стороны, работа с классическими автомобилями... — мой голос затихает, ее глаза загораются. Усмехнувшись, я добавляю: — Если это классика, и я погружаюсь в нее по локоть, соединяю две части, и говорю тому, кто сидит за рулем, чтобы он попытался ее завести... и древняя машина, не работавшая в течение гребаных десятилетий, внезапно оживает? Тогда, черт возьми, да, мой член твердеет.

— Ха! Так и знала! Извращенцы притягивают извращенцев. Моя писанина меня слишком сильно возбуждает.

Я смеюсь над ней и говорю:

— Правда или действие?

— Действие, — мгновенно отвечает она.

Я приподнимаю бровь.

— О, у кого-то есть секреты, которые он хочет сохранить в тайне. Интересно.

Ее лицо, кажется, краснеет, даже в свете костра.

Но я решаю, что на сегодня мы уже достаточно поговорили.

— Ладно, предлагаю тебе искупаться голышом в озере.

Ее брови взлетают до самой линии роста волос.

— Озеро, которое породило мою благословенную шину? Ни за что! Кто знает, что еще, черт побери, находится в этой штуковине?

Я качаю головой.

— Знал, что ты этого не сделаешь.

— О, будто бы ты сделал, — ворчит она в ответ.

— Я уже плавал в этом озере раньше. Оно вовсе не отвратительное. Одна маленькая велосипедная шина не меняет моего мнения о его чистоте.

Она надувает губы.

— Но там, наверное, холодно.

Я пожимаю плечами.

— Все нормально. Я знал, что ты этого не сделаешь. Только и умеешь что болтать.

— Ты серьезно?

— Ага, — отвечаю я, не сводя с нее глаз.

— Нужно ли напоминать тебе, кто уже несколько недель тайком пробирается в «Магазин шин»?

— И ты называешь это опасностью? — усмехаюсь я.

— Не являясь клиентом, я пью бесплатный кофе, Майлс. — Она с нешуточной дерзостью покачивает головой. — В принципе это так же плохо, как и воровство.

Смеюсь над ее выбором слов, затем сужаю глаза и отвечаю сквозь стиснутые зубы:

— Какая хладнокровная, жестокая преступница.

Она снова прищуривается, явно не в восторге от сарказма.

— Хорошо, я сделаю это, но ты должен сделать это со мной.

— И зачем мне это?

— Потому что я буду голой, — отвечает она, снимая рубашку и швыряя ею в меня. Когда ткань спадает с моего лица, сквозь прозрачный розовый лифчик я вижу округлый контур ее сосков.

Замечаю свой засос, и член у меня пробуждается к жизни.

— Хороший аргумент.

Я встаю, и мы оба спускаемся по тропинке к воде, к нашему прежнему месту ловли рыбы на валуне. Это идеальная точка для прыжка.

Мерседес делает глубокий вдох и снимает шорты и шлепанцы, отбрасывая их назад, обняв себя руками для тепла, она, слегка сгорбившись, стоит передо мной, в розовом нижнем белье.

Завожу руку назад, стягиваю через голову футболку и бросаю ее рядом с ее шортами. Она бесстыдно смотрит на меня и удивленно вскидывает брови.

— И джинсы тоже, парниша.

— Парниша, — передразниваю я ее, качая головой, стягиваю джинсы и сбрасываю их вместе с ботинками.

Она тянется назад и расстегивает лифчик, бросая его к остальной одежде. Но сейчас она уже не горбится и не закрывается. Она стоит гордая и собранная, а затем совершенно спокойно наклоняется и снимает трусики.

Когда она выпрямляется, у меня отвисает челюсть. Лунный свет, шум воды и вид ее совершенно обнаженной, с рыжими волосами, развеваемыми ночным бризом... это уже слишком. Слишком сексуально. Это чертова мечта.

— Давай. Мы уже зашли так далеко, — говорит она, указывая на мои боксеры.

Я на автомате тяну их вниз, взгляд по-прежнему полностью сосредоточен на ней.

Она смотрит вниз.

— Прыгать в воду больно?

Я отрицательно качаю головой.

— Нет, если вытерпишь.

Она смеется, и, Господи Иисусе, в этот момент она действительно становится еще красивее. Без оглядки она разбегается и прыгает с валуна в воду.

Никакого изящного погружения.

Никакого скромного прыжка.

Она ныряет гребаной бомбочкой, как подлинная, притягательная, настоящая девчонка, которой и является.

Ныряю вслед за ней и делаю три сильных гребка, чтобы добраться до нее. Притягиваю ее в свои объятия, ее затвердевшие соски касаются моей груди, она крепко обхватывает ногами мои бедра.

Она обнимает меня за шею и нежно целует, лишь слегка касаясь языком, я держу нас на плаву и вращаю. Она с улыбкой отстраняется и отпускает мои плечи, выгибается назад, будто парит. Ее руки широко раскинуты. Обнаженные прекрасные груди блестят в лунном свете. Она просто сногсшибательна.

Мой твердый член трется между нами, но сейчас я не думаю о том, чтобы трахнуть ее. Я думаю только о том, как быстро мне начинает нравится эта девушка. О том, как меня сбивают с толку эти чувства, потому что, хотя она такая классная, потрясающая, сексуальная и веселая, я все еще не знаю, готов ли к большему. Сердце и голова находятся в полном противоречии друг с другом, и я не знаю, кто из них лучше соображает.

Сердце говорит: Да, бери больше, бери гораздо больше. Она просто идеальна!

Но голова твердит: Как только ты это сделаешь, все изменится, и ты снова призовешь в свою жизнь драму. Совсем как раньше.

— Мерседес, — хрипло произношу я, и ее голова поднимается из воды, все ее пряди идеально приглажены назад, голубые глаза широко раскрыты и полны любопытства. – Тебе не кажется, что…

— Ты это почувствовал? — спрашивает она, и ее лицо странно и страдальчески морщится.

— Что почувствовал? — спрашиваю я, надеясь, что, возможно, ее мысли так же запутались, как и у меня, и мы сможем обсудить их вместе.

А потом открываются шлюзы.

Буквально. На нас начинает лить дождь.

— О, Господи, какой же холодный дождь! — визжит она, отрывая от меня ноги и погружаясь в воду так глубоко, как только может, так что наружу торчит только ее лицо.

— Ни хрена себе. — Я щурюсь, глядя в небо. — Я не видел дождя в прогнозе погоды.

— Может, нам просто остаться в воде, пока он не пройдет? — кричит она, потому что ливень на озере оглушает.

Вспышка молнии в темноте освещает нас обоих, и я качаю головой.

— Плохая идея. Мы должны выбираться отсюда.