Звук

свистка

пронзил

мои барабанные перепонки

,

и

все

вокруг

нас

застыли

.

Тренер

Ранделл

поднял

громкоговоритель

ко рту

и

начал быстро

и четкостью выдавать

приказы

, которыми

бы

гордился любой

сержант.

— Сейчас мы находимся под

строгой изоляцией

!

Если

у вас

нет

второго

ланча

,

возвращайтесь в

свои классы

.

Если у вас есть

второй

ланч,

посидите в

кафе.

Словно получив какой-то

сигнал

от

директрисы,

ее помощник

стремительно побежал делать

необходимое

объявление

о

строгой изоляции

.

Учителя

начали

более ревностно

разгонять

своих студентов

,

и двери

закрылись

одна за другой,

во дворе повисла

напряженная

тишина.

Миссис

Фоли, выглядящая

на

пряденной и

на

грани

слез

,

собрала

рыдающих

танцовщиц и

провела их

в здание

через

боковой вход.

Директриса

начала загонять

толпу

обратно в

кафе,

и

когда ее

помощник

снова появился

,

он помог ей

.

Нэша

,

Эмму

и меня

втян

уло

в

поток

студентов

прямо за

толпой

футболистов в зелено-

белых

куртках

,

и

когда

мы

прошли

последние

стол для пикника

,

я

посмотрела направо

,

где

теперь уже тренер

Ранделл

выполнял СЛР, заменив

тренера

Такера.

Даже

охваченная

чувством вины

и

онемевшая от

шока,

я должна была посмотреть на

это ра

ди себя

. Я должна была

доказать

себе то

, что мое сердце

знало

все это время.

И

вот там

лежала Мередит

, ее

длинные каштановые волосы

разлетелись

по мертвой

траве

, ее лицо я у

видела

только тогда, когда

тренер

сел,

сдавливая

грудную клетку

.

Мои

глаза

стали влажными,

и

я

шмыгнула носом,

Нэш

подошел

справа от меня

, заслоняя

мой

взгляд

, когда

мы

поднимались по

широкой лестнице

в здание

.

Внутри

весь свет

был

выключен

из-за

изоляции

.

Но

окна

кафетерия

— мнимые

стены

из стекла

—

были без штор и

слишком большими

, чтобы их покрыть, поэтому

дневной свет

врывался в помещение

,

создавая

глубокие тени

и освещая

длинную комнату

размытой

палитрой

цветов

,

в отличие от

яркого света

люминесцентных

светильников

.

В

дальнем конце

комнаты

,

в

тишине собрались спортсмены

,

торжественно

собравшись

вокруг одного из

круглых столов.

Некоторые

сидели,

опершись локтями

на широко расставленные

колени

, головы

либо

опущены, либо

зажаты между обеими

руками

.

Номер

четырнадцать

— тот,

кто

мужественно пытался

спасти

Мередит

—

держал

на коленях свою подругу

, на

лице которой были следы

слез

и

туши

, он

обнял

ее за талию

,

положив подбородок

на

ее

плечо

.

Другие студенты

группировались вокруг

остальных

с

толов

.

Некоторые

задавали

вопросы

ответы

на которые никто не знал

,

некоторые

тихо всхлипывали

, но

все выглядели

ошеломленными, ничего непонимания

.

Не было

никакого

предупреждения

, никакого насилия,

и

не было очевидных причин

.

Эта

изоляция

не

соответствовала тем

учениям,

которые проходили

два раза в

семестр

,

и

все

это знали.

Все столы были

заняты,

и

несколько небольших

групп сидели на

полу у

длинной стены

, держа

рюкзаки

,

кошельки

и маленькие

кипы

учебников

.

Эмма

выглядела

потрясенной и

бледной

, в то время как

мы пробирались

к

пустому

углу

, и

я

чувствовала, что мои

ноги

дрожат,

они

почти полностью

онемели

от

точности

моего второго

предсказания

в течение трех дней

.

Только

Нэш

казался

сравнительноуравновешенным,

его

синяки,

оставленные

мной

на его руке, были

единственным

свидетельством того, что

он

может быть не так

спокоен, как

кажется.

Мы сели

в

ряд на

полу

, Эм

слева от меня

,

Нэш

все еще сжимал

мою правую руку

,

каждый

слишком потрясен, чтобы

говорить.

Мои

мысли

были

хаотичны

—

бесконечный

водоворот

вины

,

шока

и

полного

недоверия

.

Личные

какофонии абсолютно

отличались от

приглушенного

,

мрачного

пространства вокруг

меня

.

И

я не могла

их остановить

. Мне н

е удавалось

замедлить

поток

достаточно долго, чтобы

погрузи

ться в

какую-либо одну

эмоцию

,

или

разобраться в

любом из

вопросов

.

Я

могла только сидеть

и смотреть

,

и ждать

.

Через несколько минут

,

на

улице раздался рев сирены

,

сначала тихо,

но

на

растая

с

каждой

секундой

. Приехала

скорая помощь,

оглушительно

остановившись перед школой

,

но затем

повернула

 

вокруг

здания

мимо

окон

кафетерия,

электронный

визг

стих

,

хотя по-прежнему

отдаваться эхом

в

моей голове,

звуковая дорожка

соответствующая моему искалеченному состоянию

.

Скорая помощь

остановилась

за пределами видимости

окон кафетерия

,

но

ее огни

вспыхивали

сердито-красным светом на

скучных

коричневых

кирпичах

, объявляя оптимистическ

ую

экстренность, в которой, я

знала,

нет

ненужным

.

Мередит

Коул

была мертва

,

и не важно,

как

долго

они будут пытаться привести ее в чувство

, она

больше не вернется

.

Эта горькая

уверенность грызла меня

,

разрушая

изнутри

, пока я не

почувствовала себя

достаточно

пустой

, что каждый болезненный

стук

моего сердца

отдавался эхом

.

В то время как

медики

работали снаружи

,

учителя

приходили и уходили

из

кафетерия,

изредка

отвечая на вопросы

достаточно храбрых, чтобы

спросить, учеников,

в определенный момент

,

помощник директрисы

придвинул стул

к

столу

спортсменов

и

начал тихо говорить с теми

,

кто

были

достаточно близко, чтобы

увидеть

падение Мередит

.

В конце концов

,

подошел заместитель директора

и

заявил

, что

учебный день

официально

окончен,

и

что

все мы будем отпущены

, как только они

свяжутся с нашими

законными опекунами.

К тому

времени

прекратил

мигать красный свет

,

и

хотя

никто

еще не

сделал официального заявления

,

вокруг

нас разносился

отголосок

важной

истины

, непроизнесенной,

нежелательной

и

неизбежной.