– Музей закрывается через тридцать минут.

– Давай поторопимся, – предложил Карсон. Однако поколебался, прежде чем отпустить мою руку.

Мы перестали притворяться и почти бегом добрались до крыла античных культур через греческий отдел, полный красивых урн и гончарных изделий, но где не стояло ничего даже отдаленно похожего на шакала.

– Где же, черт побери, Египет?

– В Северной Африке, – ответил Карсон. И он еще упрекал, что я не воспринимаю ситуацию серьезно. На перекрестке между залами стажер посмотрел по сторонам, а затем уверенно заявил: – Сюда.

Мы прошли мимо Месопотамии, где резной орнамент хранил в себе отголосок духа каменщика. Искусство – оно все такое, полное теней, которые оставили свой след в камне и части душ на холсте, насыщенное почтительным восхищением посетителей музея.

Но у меня не было времени восхищаться. Я почувствовала призрачный аромат ладана и мирры, а шепот и мелодичный шум в голове и бегущие по спине мурашки заставили двигаться быстрее. Смерть была моей резонансной частотой, и что-то рядом со следующей арочной дверью играло мою мелодию.

Я думала, тут будет один призрак, но их оказалось два. Первый – египтянка с черными волосами, уложенными в сложную прическу, и экзотическим макияжем. Тяжелое ожерелье с драгоценными камнями скрывало ее декольте больше, чем льняное нарядное платье. Тень озадаченно смотрела подведенными углем глазами на другого духа – охранника средних лет с короткой стрижкой «ежик» и толстой шеей. Второй призрак также застыл в удивлении.

Может, потому, что он стоял над своим распростертым на полу телом, а его кровь алым причудливым пятном растекалась по белой мраморной плитке.

Карсон споткнулся и замер в дверях. Понятия не имею, было ли сорвавшееся с его губ слово проклятием или молитвой, но вообще на верующего он не очень-то походил. В любом случае этот возглас выдернул меня из прострации и заставил действовать.

Я рухнула на колени рядом с охранником и принялась искать рану – скорее на ощупь, чем глазами. Обшарив коренастое тело, я нашла разрыв на влажной рубашке из полиэстера, а под ней – небольшую, словно от стилета, дыру меж ребрами. Горячая кровь текла по моим пальцам, и я надавила сильнее, пытаясь ее остановить.

– Не надо… – начал было Карсон, но предупреждение запоздало.

Я знала, что не стоит ничего трогать, но еще знала, как выглядят мертвые и не совсем мертвые, и охранник принадлежал ко второй категории. Вопрос в том, смогу ли я помешать ему перейти в первую.

– Дуй за помощью, – приказала я и тут же активировала свои экстрасенсорные чувства.

Все материальное заволокло туманом, а призрачное стало резким и ослепительно ярким. Я видела бледную психическую нить, что тянулась от груди мужчины к его тени, стоявшей над телом. Когда я прижала к ране вторую ладонь, чтобы надавить посильнее, по рукам поползло покалывание, словно я коснулась провода под напряжением. Жизнь и смерть обжигали мою кожу.

– Почему не сработала сигнализация? – ошеломленно спросил призрачный охранник. Он, как водится, был в шоке, но притом таким ярким, какими фантомы не бывают.

Потому что это не фантом. Мужчина стоял передо мной целиком. Я смотрела на душу и экстрасенсорный поток, что связывал ее с телом.

На мгновение я забыла, как дышать. Ток между ладонями, пламя, пробегавшее по моим пальцам – это не призрачные остатки. Это человеческая жизнь.

– Он только-только ушел, – сообщила тень египтянки, и деловые нотки в ее голосе вернули меня обратно на землю.

– Кто? – спросила я, пытаясь прийти в себя.

Египтянка одарила меня полным нетерпения взглядом. А она моложе, чем мне показалось сначала – примерно моего возраста, – и еще поразительно красивая.

– Человек, который это сделал – и он забрал каменного шакала.

Шакала. Не думала, что во мне осталось место для еще одного «Черт возьми, нет!», но, видимо, ошиблась.

С усилием я отодвинула экстрасенсорные чувства на второй план и сосредоточилась на пустом пьедестале поблизости – витринное стекло снято и отставлено в сторону. Да, охранник задал верный вопрос: почему сигнализация не сработала?

А вот еще один: почему я вижу некую связь между духом мужчины и опустевшей экспозицией? Всеми своими обострившимися чувствами я видела ее, густую и сильную, и ничего не могла понять.

Но тут ощутила нечто знакомое – привычную вибрацию, жужжащую на коже и заставляющую мой внутренний дух петь. И впервые в жизни мое сердце не пело вместе с ним.

– Ну уж нет! – властно прорычала я. Потому что это всегда помогает – притворяться всемогущей, когда уже по самые уши в дерьме.

Охранник уставился на колеблющуюся, словно тепловой мираж над горячим асфальтом, пелену воздуха, и даже сквозь оцепенение в нем вспыхнула искра интереса:

– Что это?

Завеса мерцала меж мирами и ждала с извечным равнодушным терпением, в то время как я буквально держала в руках жизнь этого парня.

– Нет, – приказала я. – Не ходи туда.

– Но я вижу маму. – Он по-детски помахал рукой: – Привет, мам!

– Еще рано. – Я старалась говорить командным тоном, а не умолять, но едва ли преуспела. – Сейчас приедет скорая. И ты еще не раз будешь расхаживать по этим залам и приказывать посетителям отойти подальше от экспонатов.

Египтянка деликатно фыркнула:

– Если хочешь, чтоб он остался, могла бы предложить что-нибудь позаманчивее.

– Смотри! – воскликнул охранник, и пульсация его крови под моими пальцами сбилась с ритма. – Там моя собака!

– Так нечестно! – Я решительно стиснула зубы и еще сильнее надавила на рану, чтоб больше ни одна капля крови не просочилась. – Собаки и мамы – это не по правилам!

Клеопатра обошла нас по кругу; ее льняная юбка развевалась над причудливыми сандалиями, украшенными драгоценными камнями.

– Ты что, какая-то жрица? Весьма забавная манера общения со своим богом.

– Ага, сестра Микаэла тоже вечно так говорила.

Клео неодобрительно цокнула:

– Мнится мне, ты в этом не очень-то хороша. Его душа исчезает.

– Что? – Картинка перед глазами дрогнула, и я попыталась сфокусироваться на охраннике. Что оказалось крайне трудно. Его образ был размыт, словно фото, выгоревшее на солнце.

– Отпусти его, – едва ли не приказала Клео, – пока душа еще достаточно сильна, дабы совершить путешествие в загробный мир.

Признавать ее правоту не хотелось, но я чувствовала шипение тока и искры. Если кто и мог распознать момент, когда жизнь заканчивается и начинается смерть, – так это я. Но облажаться тоже не хотелось. Я жаждала удержать этого призрака – эту душу – и вновь привязать его к телу, чтобы охранник не умер.

Откуда-то из туманной реальности я слышала топот ног по мраморному полу. Не могу же я позволить парню ускользнуть, когда помощь уже так близко!

Смерть мне не враг. Но как только доберусь до того идиота, что решил, будто может убивать, когда заблагорассудится, – тут же хорошеньким пинком отправлю его за Завесу.

Рядом со мной присел вернувшийся Карсон:

– Охранники уже идут. И в девять-один-один они позвонили.

– Хорошо, – глухо отозвалась я, пораженная тем, как мало, наверное, прошло времени с его ухода. – Как думаешь, сможешь применить свою суперсилу и как-то использовать мою энергию, ну или что там еще, чтобы удержать этого парня до приезда скорой?

Я не могла оторвать взгляд от призраков, но, судя по тому, как вздрогнуло плечо Карсона, прижимавшееся к моему, идея, видимо, его поразила. Однако голос звучал вполне ровно и деловито:

– Попробовать можно, но понятия не имею, как это отразится на тебе.

– Посмотри на пол, – сказала я. – Это источник жизни – абсолютная противоположность моей области, но даже я в состоянии почувствовать энергию. Если получится использовать хоть малую ее часть…

– Да. Ладно. Я понял.

Большинство людей, прежде чем нырнуть в омут, сделали бы глубокий вдох. Карсон же просто скользнул ближе, отпустил одну руку вниз, где кровь была наиболее свежей и теплой, а другую положил охраннику на грудь. Я ощутила резкое натяжение, будто кто-то дернул невидимую нить, связывавшую меня, призрака, Завесу и тело охранника.