На столе бутыль с вином домашнего производства. Вино – розовое, сборное (blended) с терпкой кислинкой. Малосольная тюлька (хамса) вчерашнего улова. Хлеб – пушистый калач с золотистой корочкой, большие развалистые помидоры цвета заката.

Время, располагающее к размышлениям. Или к доброму разговору.

Однажды старого, то ли цыгана, то ли еврея с соседней улицы, который откликался на имя Кома, я угостил банкой вина. В знак особой благодарности (больше стакана наливать ему было не принято, а тут – литр) стал он делиться воспоминаниями. Не только своими. Его рассказы – это смесь когда-то услышанного от других людей и личных впечатлений, смахивающих на бред. Но чем-то его рассказы привлекали к себе. Наверное, тем, что в них проскальзывали эпизоды реальной жизни Одессы. Той, которую не всегда принято публиковать для широкой публики.

В рассказах Комы фигурировали и Мишка Япончик, и банда Григорьева. И даже лихие французы, спешно драпающие из Одессы и оставившие на берегу не только награбленное, но и часть своей амуниции.

Странно, что на него не произвела большого впечатления румынская оккупация (как известно, после захвата Одессы немецкие войска вместе с фронтом ушли на запад, оставив в городе «на хозяйстве», в основном, румын). О ней он выразился так:

– При румынах всё было как обычно. Только днем – тише, а ночью громче (От многих одесситов, переживших оккупацию, я слышал именно такой термин – «при румынах». Как будто и не было оккупации – просто один горком – советский, сменился другим – румынским).

По городу промышляли голодные румыны и предлагали купить у них что-нибудь из оружия или обменять на сало и хлеб. И румыны, и жители одинаково боялись немцев. Вообще, румыны к населению не проявляло особой вражды (на условиях взаимности). Дружеское общение «оккупантов» с «аборигенами» в ряде случаев подкреплялось совместным распитием самогонки.

По ночам часто слышалась стрельба. Нет, не бои, не партизаны. Грабили. Грабили не только продовольственные магазины с водкой и закуской. Грабили граждан. Грабили банки. Грабили известный магазин – Пассаж. Когда пришли наши, бандиты еще оставались.

Жизнь в Одессе во время оккупации не остановилась. Многие продолжали заниматься тем ремеслом, которым владели. Работали рынки, работал порт. Функционировали Оперный и другие театры. В 1942 году в городе открылось «Королевское мореходное училище».

Другие зарабатывали на хлеб мелким предпринимательством – открывали торговые лавочки, мастерские по ремонту одежды, обуви, примусов и прочей домашней утвари. Те, кому позволяли условия, разводили кур и другую живность. Одним словом, каждый выживал, как мог.

После освобождения советские чекисты имели много забот по выявлению тех, кто просто жил (выживал) и тех, кого можно было обвинить в сотрудничестве с оккупантами.

Удивительно, что многих обывателей не коснулись события, связанные с борьбой подполья против оккупантов. Да, некоторые слышали, что в катакомбах Усатово и Нерубайское скрываются партизаны. Слышали, что жандармы блокировали выход из этих катакомб. Но ничего более не могли рассказать о деятельности подпольщиков.

Но как можно было не услышать взрыв, прогремевший вечером 22 октября 41 года на Маразлиевской, когда взлетело на воздух здание военного командования оккупантов в Одессе? Этим взрывом подпольная группа будущего Героя Советского Союза Молодцова заявила о продолжении борьбы с врагами.

При отходе наших войск в Одессе были оставлены две диверсионно-разведывательные группы. Одна из них базировалась в пригородных катакомбах села Нерубайское, другая – на конспиративных квартирах в городе. Группы возглавлял профессиональный разведчик капитан госбезопасности Владимир Александрович Молодцов (псевдоним – «Бадаев»). Однако широкого размаха диверсионная и партизанская деятельность в Одессе не приобрела. Не позволяли местные географические условия. Катакомбы легко блокировались. Ну а степные просторы и овраги – это поле лишь для масштабных боевых действий. Разведчики успешно действовали лишь до начала 1942 года. Погубило их предательство.

Но на этом борьба не прекратилась. В 1943 г. в оккупированной Одессе появился Н. А. Гефт – инженер и разведчик. Вместе с В. Э. Бурзи (оба этнических немца) они создали в Одессе разведывательную сеть и организовали несколько успешных диверсий на фашистских кораблях. При этом использовались мины, замаскированные под куски угля. Мины изготавливал в домашней лаборатории профессор-химик Одесского индустриального института Эдуард Ксаверьевич Лопатто.

Группа Гефта успешно действовала вплоть до освобождения 10 апреля 1944 года Одессы. Осуществляла диверсионные акты, а когда под натиском наших войск оккупанты стали готовиться к эвакуации, препятствовала вывозу и уничтожению ценного оборудования судоремонтного завода. В настоящее время имена подпольщиков увековечены в названиях улиц города.

О борьбе одесских разведчиков написано множество очерков и книг. Сняты фильмы. Они оставили яркий след в истории города. Подумалось: «Отчего же о них не слагают легенды, подобные жизнеописанию Мишки Япончика?»

По-видимому, слишком разнятся жанры их деятельности. Похождения привлекающего внимание к своей персоне опереточного Мишки Япончика и деятельность разведчиков, не на жизнь, а на смерть ведущих тяжёлую борьбу в тылу врага. Без внешних эффектов, напряжённую и важную для общей победы. Это не тема для оперетты. Жанр мало привлекателен для обывателя.

* * *

Кома стал бубнить о том, как он после войны невод тягал на Лузановском берегу вместе с Георгием Константиновичем. И с ним же пили водку.

– Постой, постой. Георгий Константинович, это кто? Большой начальник?

– Ну да, начальник. Начальник Одессы. Он самый главный маршал был у Сталина. Жуков. Да ты его должен знать. А в Одессу его Сталин направил, чтоб он порядок здесь навёл. А еще говорили, что после войны англичане вместе с турками задумали Чёрное море у нас оттяпать вместе с Одессой. А Жукова-то буржуины сильно боялись. Вот и отступились.

Вот такой куплет.

Как это бывает не только в Одессе

Саня долго ждал звонка. Но не этого. В трубке оказался другой голос. Саня это понял, когда голос из трубки произнес:

– Я бы хотел получить пятьсот тысяч наличными. – Первой мыслью Сани была: «В рублях или в долларах?» – Второй: «Каким образом у него могут оказаться такие деньги? Да хоть бы и в рублях? Наверное, ошиблись номером». Потом у Сани обнаружился другой интерес: «Что это за люди, которые вот так запросто, могут ворочать огромными деньгами?» – И тогда он очень внушительно сказал тому, который неожиданно оказался в трубке:

– Да, я вас внимательно слушаю. –Тот, в трубке, в ответ спросил:

– Это банк?

Саня совершенно искренне расстроился и повесил трубку. Того звонка, которого он ждал, так и не дождался. Звонка из Чикаго. Тот голос – из Чикаго, который первый раз объявился, обещал перезвонить. Он тогда сообщил ошеломляющую новость:

– На ваше имя открылось наследство. Ждите звонка адвоката…

В этот день больше звонков не было. Случайный звонок, попавший вместо банка к Сане, так и не дал ему узнать, что там у него открылось. Из-за этого Саня сильно разволновался. Что-то нужно делать! Но что? Сидеть у телефона и ждать? Нет! Нужно действовать! И тут его осенило: «Мне может помочь тот, кто и помешал. Человек, ворочающий огромными суммами, должен знать, что в этой ситуации следует предпринять».

Саня нашел в «памяти» телефона нужный номер и позвонил. Чтобы привлечь внимание случайного телефонного собеседника к свой персоне, Саня сообщил, что в ближайшее время должен будет получить много миллионов, возможно даже десятков… Или сотен. Расчет оправдался, и его новый партнер изъявил желание помочь. Как настоящий деловой человек, поставил условие: он наводит Саню на профессионала, способного решить все проблемы по поиску наследства и оформлению. За это посреднику причитаются комиссионные – 10% от наследства. Но для начала заказчик должен перевести 1000 долларов на указанный счет.