– Согласен, – произнёс Циммер. – Мы вернёмся на корабль, и я расскажу Капитану про этого ублюдка всё, что знаю.

– Поздно, – сказал Кок и вдруг резво припустил по дороге в сторону разлома.

– Стой, не уйдёшь! – вдруг резко выкрикнул Вернер и бросился вслед за Коком.

– Ждите нас здесь, – скомандовал Циммер и тоже бросился в погоню.

Фигуры нелепо бежали по песчаной поверхности, быстро удаляясь в сторону нечёткого, будто бы призрачного горизонта. Пётр непонимающе посмотрел на Мирера. Шкипер оставался спокоен.

– Что случилось? – спросил Пётр.

– Не наше дело, – ответил Мирер. – Раз началась такая Петрушка, нам лучше не вмешиваться.

– Это будет правильно?

– Это будет разумно. Сейчас мы медленно пойдём вслед за ними. Ни во что не вмешивайся. Помни, наша цель – чужой корабль, а не внутренние разборки спецслужб Земли.

– Спецслужб Земли? Откуда ты знаешь? – челюсть Петра упёрлась в мягкий кожух скафандра.

– Я не знаю. Я думаю, – ответил Мирер. – Вполне возможно, я ошибаюсь. Иногда бывает недостаточно исходных данных, чтобы сделать правильный вывод. Одно я знаю твёрдо: лучшая тактика и стратегия в любой ситуации – не вмешиваться. Понимаешь?

– Не понимаю, – честно сказал Пётр.

– Ясно. Тема закрыта. Давай вернёмся к первоначальной цели экспедиции и всё-таки сделаем свою работу.

Некоторое время они шли по дороге. Потом Пётр спросил:

– А на другие темы я могу задавать вопросы?

– Запросто, – ответил Мирер. – Спрашивай.

– Какого уровня достигли нанотехнологии человечества?

Мирер на секунду задумался, потом ответил:

– Благодаря им потеряны три планеты земного класса и семьдесят два миллиарда человек. После чего законом от 3175 года нанотехнологии повсеместно запрещены под страхом смерти.

– Не слишком строго? Смертная казнь – удел варваров.

– Я видел одну из этих планет. Тебе знаком термин «gray goo problem»? Вижу, знаком. А я вот столкнулся с этим вживую. Когда самовоспроизводящиеся наноботы превращают цветущую планету в «серую пыль», состоящую из биллионов этих самых наноботов, зрелище не из приятных.

– В серую пыль? – не поверил Пётр. – И металлическое ядро?

– Не ядро. И даже не литосферу, – пояснил Мирер. – Поверхностную органику. Почву, растения, животных, людей…

– А аккуратно их использовать нельзя? На благо человеческой цивилизации?

– Каждый сотый человечек – потенциальный самоубийца, – жёстко ответил Мирер. – Каждый десятый самоубийца не прочь захватить с собой на тот свет кого-нибудь ещё. И тут перед нами встаёт большая проблема. Из-за одного психа, который запрограммирует наноботов на бесконтрольное размножение, может погибнуть человечество на всех обитаемых планетах.

– Дела… – задумчиво ответил Пётр.

Как ни странно, после этих слов страх отступил. Пётр ощущал себя не жертвой обстоятельств, а первопроходцем, от которого может зависеть судьба человечества. Исследователем. Они шли по дороге, а дымка висела буквально в нескольких метрах от них. Видимость упала почти до нуля.

– Так и должно быть, – успокоил Петра Мирер. – Это нормальная реакция на присутствие чужаков. Пылевая завеса.

Заверещал зуммер.

– Обнаружены первые признаки наноактивности, – вклинился в разговор невидимый Вернер. – Расстояние до границы разлома чуть менее километра. Продолжаем движение.

Мирер сразу насторожился, в его шагах проглядывала какая-то кошачья осторожность. Наноактивность – страшная штука, она поражает изнутри, быстро и неотвратимо. Петра охватила паника.

– Не нервничай, – неожиданно спокойно сказал Мирер. – От наноботов «вышки» защищены основательно. Следует опасаться предметов которые на несколько порядков больше. Какой-нибудь камень, способный пробить в скафандре микротрещину, гораздо опаснее самых жутких наноботов.

– Этот камень может состоять из наноботов, – сказал Пётр.

– Не думаю, – ответил Мирер. – Любые боты имеют свою специализацию. Универсальных наноботов не может существовать. Эта особенность законов наномира. Не те размеры, чтобы обеспечить полифункциональность таких конструкций.

– А если эти наноботы сконструированы специально, чтобы объединиться в камень, который пробьёт «вышки»? – предположил Пётр.

– Не проще использовать обычный камень?

– Эти наноботы созданы не людьми. Их создателями руководила нечеловеческая логика.

– Логика одна. Она не делится на человеческую и нечеловеческую, логика руководствуется целесообразностью.

Пётр не успел ответить, потому что в уши ворвался треск помех.

– До разлома осталось двести метров, – прозвучал голос Вернера. – Наноактивность параболически возрастает. Это очень похоже на город.

Это был последний раз, когда они слышали голос Вернера.

4

Если это и было похоже на город, то только издали. Когда спейсеры приблизились, их взору предстали бурые холмы, местами покрытые малиновой пеленой. Свистел пронизывающий ветер, впрочем, его-то как раз ожидали. На реформированных планетах ветра всегда лютуют – гипертермальные области пока не диффузировали, и перепады атмосферного давления бывают ещё те.

Начало города прозевать было невозможно. Бурая трава в человеческий рост опоясывала околицу почти правильным кольцом. А внутри начинались чудеса. Дорога, которая привела путников в город, заканчивалась большой петлёй, внутри которой стояла статуя. Это был человек десятиметрового роста, рука которого была устремлена в небо. Лицо его показалось Петру смутно знакомым.

– А ведь это песчаник, – заметил Мирер, просканировав породу.

Голос его в головных телефонах скафандра прозвучал приглушённо, но тем не менее отчётливо.

– Вот тебе и сверхцивилизация, – крякнул Пётр. – Не могли что-нибудь интереснее подобрать.

В голосе стажёра прозвучало разочарование.

– А какого космоса им использовать что-то интереснее, если у них наноботы есть? – тут же возразил Мирер. – Отдал команду – эта фигура в клопа трёхногого превратиться. Ещё одна команда – в планетарный бот. Или в жилище. Или в ракетную установку. Или в еду.

– В еду не получится, песчаник невкусный, как его не перестраивай.

– А откуда ты знаешь, чем чужие питаются?

– Песчаник не является энергоносителем, – буркнул Пётр.

– Зато в нём содержится множество минералов, – сказал Мирер.

Пётр не стал спорить с Мирером. Спейсеры обошли статую и очень медленно пошли к центру аномалии. Непонятно откуда возникла дымка. Видимость упала почти до нуля. Пётр шёл вторым и в какой-то миг, когда Мирер остановился, чуть было не уткнулся лицом в его спину.

– Что случилось? – спросил Пётр.

Мирер молча кивнул под ноги. Пётр опустил взгляд и замер. Под ногами у спейсеров, широко раскинув руки, лежал Станислав Вернер. Без скафандра.

– Он мёртв? – спросил Пётр, автоматически делая шаг назад.

Мирер наклонился и прислонил блестящий рукав скафандра ко рту Вернера.

– Дышит, – сказал Мирер через минуту. – Но лучше бы он был мёртв.

– Для него или для нас лучше?

– И для него и для нас, – коротко ответил Мирер. – Пошли дальше.

– Мы так и оставим его здесь? – не понял Пётр.

– Мы несём ответственность за сетлеров. За всех сетлеров. Если мы сейчас вернёмся, существует достаточно большой шанс, что они умрут.

– Они сетлеры, а он спейсер. Все сетлеры не стоят одного спейсера, – упрямо сказал Пётр.

– Хочешь – оставайся. Я иду дальше.

Мирер обошёл лежавшего на земле Вернера и зашагал вперёд. Пётр тяжело вздохнул и пошёл вслед за ним. Вскоре Вернер растворился в дымке. Мирер двигался не по прямой, тщательно выбирая дорогу. Через некоторое время Пётр понял, что обратный путь к Вернеру он найти не сможет. С души словно свалился груз.

Мирер шёл, очень медленно передвигая ноги. Микрокамера, установленная внутри шлема шкипера была включена, и Пётр отчётливо видел капельки пота на его лице. Юноша не мог понять напряжения шкипера. Ситуация не выглядела опасной. Несмотря на код «Альфа». Скафандры прекрасно держали наноактивность, к тому же пейзаж вокруг совсем не казался угрожающим – скорее каким-то заманчиво-притягательным. Сюрреальным. Дымка, которая была ярко-малиновой, стала какой-то желтоватой, похожей издалека на лимонную цедру. Внимание Петра привлекли необычные жесты Мирера. Он махал руками, подпрыгивая на одном месте.