Пётр ещё не успел опомниться, а Мирер уже задраил лук шлюпки и лёгким щелчком поднял её с грунта. Шлюпка исчезла в красноватом небе, а Пётр всё ещё не мог поверить в происходящее. Именно в таком состоянии лёгкой растерянности пребывал стажёр, когда увидел Алуку. Она шла по песку, задумчиво глядя перед собой. Рядом бежала серая кошка. Пётр окликнул девушку:

– Привет.

Это прозвучало несмело, выдавая всё волнение Петра, но Алука его услышала.

– Привет, – сказала девушка, опустившись на корточки рядом с бывшим стажёром. – Как дела?

– Я больше не состою в экипаже «Евразии», – произнёс Пётр.

– А я выбралась из Города, – улыбнулась Алука. – С ключом я могу управлять Городом, приходить и уходить когда захочу.

– Значит, мы сможем быть вместе? – Пётр с обожанием посмотрел на девушку.

– Извини, ты не мой типаж, – ответила Алука. – Мы дети разных миров. Я пришла попрощаться. Завтра Город окажется на другой планете.

– Если ты не хочешь остаться, давай я вернусь в Город? – предложил Пётр. В его голосе было слышно отчаяние.

– Ты не сможешь попасть в Город. Его здесь уже практически нет.

– Я вернусь на «Евразию» и отыщу его. Даже если на это уйдёт вся моя жизнь.

– Ты не вернёшься на «Евразию», – с грустью в голосе сказала Алука. – Спейсеры боятся инфекции. Да даже если и вернёшься – тебе никогда не найти Город. Завтра он может оказаться в другой галактике. Или в другой метагалактике. Прощай, Пётр.

Девушка развернулась и пошла по песку, осторожно ступая изящными ногами. Кошка бежала около левой ноги Алуки. Пётр долго смотрел на них, пока не стало резать в глазах. Потом юноша сморгнул, и девушка с кошкой исчезли. Пётр обречённо уселся на песок. Хотелось плакать, но слёз не было. Из кармана юноши выкатился какой-то кругляш, Пётр подобрал его и застыл на месте. В руках у юноши была галактика. Пётр повернул монетку. На её реверсе был выгравирован значок, символизирующий бесконечность.

«Наноботы живут в крови, – подумал Пётр. – Монетка – объективная реальность. Что происходит?» Ответ пришёл к стажёру легко. Наноботы испокон веков живут не только в крови горожан, но и в крови землян. Тот же обойный вирус – ни что иное, как мутировавшие наноботы. На безымянной планете столкнулась не реальная цивилизация с виртуальной. Здесь соприкоснулись две виртуальные цивилизации. А это значит, Пётр сможет вернуться в город. Единственным доступным ему путём – через страну мёртвых и закрученный мёбиусом мост. А Семецкий встретит его на входе.

Пётр распотрошил рюкзак, достал входивший в стандартный комплект десантный нож. Потом долго сидел на песке, положив лезвие ножа на запястье. Стажёру предстояло сделать выбор.

Все углы треугольника

Шампанское было с той благородной горчинкой, которая так нравилась Виктору. Он отщипнул от грозди большую виноградину и закусил.

– А мне? – капризно попросила Верочка.

Он оторвал ещё одну виноградину и поднёс ко рту девушки. Верочка с удовольствием втянула её в себя и облизала пальцы Виктора.

– Вкусно? – Виктор чуть придвинулся и положил левую руку Верочке на талию.

– Ахха, – согласилась девушка. – Ещё хочу.

Виктор заботливо скормил девушке ещё две виноградины. Её глаза сияли, как два маленьких блюдца. На какой-то миг Виктор утонул в них, а потом плавно привлёк девушку к себе. Верочка не сопротивлялась, её губы были мягки и податливы. Целоваться она умела. Её язычок дразнил Виктора, так что юноша уже не мог сдерживаться. Его рука скользнула по спине Верочки, отыскивая застёжку платья. Девушка привстала, и шёлковое платье соскользнуло на пол. Виктор провёл указательным пальцем по плечу Верочки, вдоль ключицы, по подбородку. Потом рука плавно опустилось на упругую девичью грудь, прикрытую розовым кружевным бюстгальтером.

– Верочка, – прошептал он.

– Аюшки.

– Ты веришь в любовь?

– Не-а. Не трынди, целуйся.

Виктор с упоением отдался порыву страсти, одновременно нащупывая оказавшуюся спереди застёжку лифчика. Спустя мгновение бюстгальтер с лёгким хлопком сдался, обнажая Верочкину изящную грудь. Она была среднего размера, правильной каплевидной формы с маленьким светло-коричневым ободочком вокруг сосков. Ладонь Виктора тут же накрыла заветный бугорок, ощутив, как затвердели соски девушки. Губы Виктора опустились на шею Верочки, потом на ключицу, добрались до груди и стали упоённо теребить сосок.

– В каждом мужчине дремлет младенец, – фыркнула Верочка, замирая каждый раз, когда Виктор чуть сжимал зубы.

– Я люблю тебя, – прошептал Виктор, поднимая глаза вверх. Правая рука его осторожно проскользнула под тонкую полоску трусиков.

– Смелее, – девушка ободряюще кивнула.

Виктор подхватил Верочку на руки и отнёс её на кровать. Джинсы он потерял где-то по дороге. В тусклом дрожании светильников она казалась русалкой, загадочной нимфой, пришедшей из глубины веков. Загорелая кожа, голубые глаза, белые волосы с запахом каштана и ванили. Верочка была натуральной блондинкой – просвечивающийся сквозь прозрачную ткань светлый треугольник слегка вьющихся волос притягивал взгляд Виктора. Он одним движением сорвал трусики и раздвинул девушке колени. Та тихонько пискнула. Виктор вошёл в Верочку резким толчком, взвинтив темп с самого начала. Она сначала подмахивала ему, потом, сражённая диким мужским напором, просто расслабилась в опытных руках, получая удовольствие. Виктор был слегка пьян, скорая развязка ему не грозила.

Когда всё кончилось, они долго лежали, обнявшись. Виктор смотрел в потолок, а Верочка тихо сопела, пристроив голову ему на грудь. Он слушал её дыхание, и, казалось, во вселенной нет ничего более приятного и волнующего.

– Вить, – Верочка открыла один глаз и внимательно посмотрела на юношу. – Ответишь мне на один вопрос? Только честно.

– Всё что угодно!

– Кто такая Ника?

Виктор слегка вздрогнул, и Верочка это почувствовала.

– Понятия не имею, любимая.

– Обманываешь.

– На Земле несколько миллионов женщин носят это имя. Скажи, кого ты имеешь в виду, а я скажу, знаю я её или нет.

– Она здесь, на корабле, – Верочка надула губки. – Ты обещал честно.

– Это называется паранойя, милая, – Виктор натянуто рассмеялся. – Мы три месяца дрейфуем в двух парсеках от Солнца с убитым двигателем. Двигатель был экспериментальным, неэйнштейновским, следовательно, починке в походных условиях не подлежит. Сигнал бедствия до Земли он дойдёт не раньше чем через шесть лет. В парсеке три с небольшим световых года, любимая. Нас на корабле трое, ты я и Коля. Никакой загадочной Ники здесь нет и быть не может. Ну хочешь, завтра мы обойдём все каюты? Тогда ты убедишься? Я понимаю, тяжело проторчать лучшие годы жизни в этом корыте, так и не долетев до звёзд, но сходить-то с ума зачем? Мне, например, ничуть не легче.

– Обманываешь.

– С чего ты вообще взяла, что на корабле есть какая-то Ника?

– Знаю.

– Давай поговорим об этом? Ты расскажешь про свою мифическую Нику, а я тебя внимательно выслушаю.

Верочка перелезла через Виктора, спрыгнула с кровати, раздавив босой ступнёй виноградину, отправилась к шкафу и вынула из кармана халата лист бумаги.

– Вот, – она протянула бумажку Виктору.

На клочке бумаги было написано: «Коля, приходи ко мне вечером, я хочу тебя до дрожи в коленках. Твоя Ника». Почерк был незнакомым. Внизу стояла вчерашняя дата.

– Хм, – Виктор внимательно изучил бумажку. – Это не ты писала.

– Не я, – согласилась Верочка. – И не ты. И не Николай. На корабле ещё кто-то есть.

– Конечно, в лаборатории есть оборудование, способное подделать любой почерк, – задумчиво произнёс Виктор. – Но проверить, кто использовал его – минутное дело. И если это не ты, то готов признать, в твоих рассуждениях присутствует логика.

– Думаешь, фальшивка? – Верочка захлопала ресницами.

– Где ты её нашла?

– На палубе, возле Колиной каюты.

Виктор свернул записку, поднял с пола джинсы, аккуратно расправил их и убрал записку в карман.