— Сделаем так, — подытожил Прошкин. — Она немного отдохнет, вы отдохнете. Я сбегаю в штаб. Не волнуйтесь, скоро вернусь, не брошу наших гостей. К вечеру будет не менее интересная программа. Прошкин исчез, а Давид и Рустам продолжали группироваться вокруг Надежды.

— Ей бы покушать, — заявил Рустам.

— Не надо, — Погребняк отмахнулась от него, как от назойливой мухи.

— Я в буфет — и обратно?

— Отстань!

— Чего же ты хочешь? — пробормотал Давид.

— Чтобы вы ушли.

— Как? — в один голос возмутились студенты. — Бросить тебя одну?

— Да, одну!

— Что за буржуазный индивидуализм? — удивился Давид.

— Послушай, сверхидейный пролетарий, дай мне спокойно прийти в себя.

— Но я же..

— Появится Валя и о ней позаботиться, — успокоил его Рустам.

— Если появится.

— Как «если появится»?

— Наверняка загуляла с местным парнем.

— Отстаньте от Вали, от меня. Так надоели оба!.. Ребята переглянулись и ушли, Надежда наконец смогла спокойно предаться размышлениям.

— Мне привиделось или?.. Что за чушь! Как я, марксистка, могу верить в призрака? Я действительно устала, вот и.

Но как же реальна была ее гостья!

— Устала! — повторила Надежда. — Ни к кому из ребят незваные посетители не приходят.

Немного успокоившись, Надежда пошла в ванную, села на край, смотрела, как она наполняется водой. Что делать, если опять появится Красная Стерва?

«Ее нет! Она давно в могиле, и кости сгнили!» Погребняк скинула униформу, бросилась под теплые струи. Можно плескаться хоть час! Дома подобного удовольствия она лишена. Коммунальная квартира на восемь семей с постоянными очередями к любым местам удобств, горячую воду часто отключают.

Вода принесла ей успокоение. Она уже не думала ни о Красной Стерве, ни о будущей трагической судьбе Валентины, ни о чем другом. На всякий случай повторила:

«Красная Стерва давно в могиле!»

Она снова увидела как бы себя сидящей на краю ванны. Она и. не она!

— Не надейся, я не призрак, — беззвучно говорила ее мучительница из прошлого. — Отныне я воплотилась в тебе, так что не вздумай идти против предначертанного!

Надежда стала захлебываться, она не помнила, как, кашляя, выскочила из ванны.

А в это время в той же гостинице, только этажом выше, где останавливались привилегированные особы, происходили не менее интересные события. Таинственная пара, за которой следил Дрекслер, вернулась к себе в номер. Дама сняла вуаль, оказавшись молодой, белокурой, очень привлекательной девушкой. Мужчина был старше ее, по крайней мере, вдвое, волевое лицо и легкая проседь в волосах.

— Сударыня, — обратился он к девушке, — не смущает ли вас мое присутствие? Возможно, мне стоит выйти, пока вы будете переодеваться?

— Что вы, отец! Не смею беспокоить вас подобными просьбами. У нас две комнаты, мне вполне достаточно своей.

— В таком случае, Елизавета Антоновна, я, с вашего разрешения, выйду на балкон, перекурю.

— Конечно, Антон Алексеевич! Но позволю напомнить о конспирации. Вряд ли будет правильно, если кто-то увидит и узнает вас.

— Вы правы! Лучше посижу в кресле и почитаю газету.

— Вот мудрое решение. А я пока займусь собой.

Антон Алексеевич углубился в прессу, и через некоторое время воскликнул:

— Сударыня, не отвлечетесь ли на минутку от своих дел? У меня важная новость.

— Конечно!

Девушка вышла в просторном, расшитом золотыми нитями, халате, с любопытством посмотрела на отца.

— Вот здесь с пометкой «срочно в номер» сообщается об убийстве некоего Вильгельма Дрекслера. Это тот самый немец, что пытался установить с нами контакт. Не исключено, он следил за нами.

— Подозревал о нашей миссии?

— Возможно, весьма возможно. Рейх одержим идеей посадить на русский трон Владимира Кирилловича. Немцы идут на все! Своим сторонникам-монархистам перечисляют огромные суммы, а нас, кто желает видеть на престоле настоящего наследника — Дмитрия Павловича, могут подвергнуть открытому террору. Вы все это прекрасно знаете, Елизавета Антоновна. Но лишний раз напомнить не грех: следует быть готовым к любым неожиданностям.

— Каким образом Дрекслер вычислил нас?

— Эти люди очень высокого полета и у них огромные связи. Впрочем, рискну предположить, что он не знал, а именно подозревал. И подтвердись его предположения.

— Выходит, убийца оказал нам услугу?

— И немалую.

— Простите, отец, — Елизавета Антоновна замялась, потом рискнула, спросила напрямик. — Не вы его?..

— Нет! Как вы могли такое подумать? Мы с вами практически не разлучаемся.

Девушка села напротив отца и задумчиво поинтересовалась:

— Не соблаговолите ли рассказать, о чем вообще пишут газеты?

— В оскольской — мало интересного. Вот белгородская — да! Тут даются возможные расклады на выборах в будущую Государственную думу.

— Но до выборов еще больше двух лет.

— Тем не менее, Елизавета Антоновна, посмотрите на прогнозы. Если на прошлых выборах монархисты получили только 2 процента, то теперь должны взять четыре.

— Дорогой Антон Алексеевич, четыре процента — такая мелочь.

— Позвольте не согласиться, если с каждыми новыми выборами мы будем увеличивать представительство в два раза. Вопрос однако не в этом. Никто не знает, сколько людей реально проголосовали бы за нас. Либеральные рейтинги — сплошная ложь. Но даже они признают рост влияния сторонников монархии в Российской Империи.

— Если играть по их правилам, то пройдет вечность, пока мы добьемся своих целей. А восстановление монархии — вопрос не завтрашнего, а сегодняшнего дня.

— Согласен с вами! Но, увы, не все происходит, как мы этого хотим. Наш народ еще не может отойти от пьяного угара так называемой свободы. Поэтому и задача подтолкнуть его. Любые методы здесь хороши. Главное дискредитировать власть настолько, чтобы народ отвернулся и от нее, и от принципов республики в целом. И мы с вами этим занимаемся. Напомню, любезнейшая Елизавета Антоновна, что в противном случае мы находились бы на легальном положении. По глазам вижу: что-то смущает?

— Да, благородный отец. Я слышала, что наши действия нарушают возникшую в стране стабильность. Мол, снова прольется кровь.

— Моя добрейшая дочь, кровь обязательно прольется. И во внутренних распрях между различными монархистскими группами, и при нашем приходе к власти; все равно найдутся те, кто станут сражаться с нами не на жизнь, а на смерть. Но то лишь прелюдия. Основное начнется дальше: когда Империя станет империей не только по названию, но и по содержанию. Сейчас все смеются: «Империя без императора — нонсенс!». Поэтому правительство спешит заменить слово «империя» на «республику». Надеюсь, они не успеют.

Он прервался и деликатно осведомился, не желают ли Елизавета Антоновна кофе? Получив отрицательный ответ, продолжил:

— Как я уже сказал, главное начнется после объявления Дмитрия Павловича государем земли Русской. Мы ведь хотим создать не фиктивную, а реальную Россию. Таковой же она может стать не в этих границах, а в своих обычных, исторических. В свое время Колчак (будет проклято его имя!) отказался вести переговоры с Маннергеймом (генерал-лейтенант Русской императорской армии, впоследствии президент и маршал Финляндии. — прим. авт.) о независимости Финляндии, мол, никогда не допустит отторжения у России даже маленькой толики ее земли (это было необходимым условием помощи со стороны Маннергейма. — прим. авт.). А чуть позже подписал договор с большевиками, по которому тем отошла львиная доля территории страны. Какой бессовестный обман!.. Поэтому вторым нашим шагом будет освобождение севера и востока России от большевизма, возвращение их в лоно Империи.

Антон Алексеевич вдохновенно излагал детали грандиозного переустройства России, но, посчитав, что Елизавета Антоновна все более нетерпеливо морщится, спросил:

— Вас опять что-то смущает, тревожит?

— Благороднейший Антон Алексеевич, это же новая война, такая же, как недавняя Гражданская.