Хиггинс колебался.

— Ну, мы встретились… я бы сказал, совершенно случайно, и я узнал, что у него нет второго помощника… а я как раз подыскивал место… вот и все, больше тут объяснять нечего.

— Где вы встретились?

— В одном из баров в районе порта. Я не помню, как он называется.

— Вы договорились о встрече заранее?

Лицо Хиггинса налилось кровью, мышцы на шее снова вздулись.

— Да, договорились.

Он произнес это с такой злостью, как будто бросал сэру Лайонелу вызов.

Но сэр Лайонел лишь сказал:

— Спасибо. Это все, что я хотел узнать.

С этими словами он сел на стул. Ему удалось установить два факта: то, что если компания «Деллимар» планировала устроить кораблекрушение, то жизненно важная в этом деле подмена груза вполне могла произойти на реке Рангун, а также то, что для этого они могли использовать Хиггинса. Но у него не было на Хиггинса ничего определенного, и это, как он много позже признался Хэлу, не давало ему покоя. Чтобы дать своим клиентам основания не выплачивать страховое возмещение, он нуждался в чем-то более существенном.

Определиться ему помогли другие свидетели, и самыми дискредитирующими для Пэтча стали показания рулевого, Юлса, который был на мостике вместе с Хиггинсом, когда начался пожар. Он был робким человеком и, отвечая на вопросы, слегка заикался. Он был не особо ценным свидетелем, но с непоколебимым упрямством настаивал на том, что Пэтч отдал приказ покинуть судно. Казалось, он вызубрил свои ответы. И хотя адвокат Пэтча не преминул воспользоваться этим обстоятельством и запугал Юлса так, что он то и дело поглядывал на Хиггинса в поисках поддержки, он не дрогнул и остался стоять на своем.

Он был последним свидетелем перед ланчем, но я и без Хэла знал, что Пэтчу придется несладко, когда все эти адвокаты набросятся на него со своими вопросами. Пока суд и близко не подошел к истине. Но какова была эта истина? Хэл задал мне этот вопрос за ланчем.

— Один Бог это ведает.

Вот и все, что я смог ему сказать.

— Деллимар не мог совершить поджог трюма, — вслух размышлял он, и я не мог с ним не согласиться.

К тому времени Деллимара уже не было в живых. Это мог быть только Хиггинс. Судя по всему, Бауэн-Лодж также размышлял над такой возможностью за ланчем, потому что, как только заседание возобновилось, он тут же снова вызвал Юлса и тщательно допросил его обо всех перемещениях вахтенного офицера. И Юлс поклялся, что, начиная с восьми вечера, Хиггинс неотлучно находился на мостике, ни разу его не покинув. Позже старший механик Берроуз присягнул, что Хиггинс играл в покер с ним и еще двумя членами команды, которые, к несчастью, утонули, с пяти до восьми часов вечера с коротким перерывом на ужин.

Один за другим члены команды поднимались на свидетельскую трибуну и рассказывали одну и ту же историю. Каждый со своей точки зрения подтверждал всеобщую убежденность в том, что в трюмах везли взрывчатку, что судно было проклято и было обречено затонуть. Это была история людей, несущих в себе семена неизбежной трагедии.

И наконец Холланд произнес:

— Гидеон Пэтч.

И он снова взошел на свидетельскую трибуну и замер, слегка сутулясь, так крепко сжимая обеими руками поручень, что костяшки его пальцев побелели и стали одного цвета с его лицом. От беспокойства он едва держался на ногах, и неизбежный тик подергивал уголок его рта.

Первым его допросил Бауэн-Лодж. Он в мельчайших подробностях выяснил все приказания, которые Пэтч отдавал после того, как начался пожар. Он заставил его заново пережить тот вечер, начиная с момента, когда в его каюту ворвался Райс, чтобы доложить о возгорании. После того как Пэтч рассказал свою историю точно так же, как и в первый раз, Бауэн-Лодж слегка пожал плечами, и за капитана злосчастного судна снова взялся Холланд. И все это время было ясно, что Пэтч чего-то недоговаривает. Это чувствовалось в его осанке, в затравленном выражении его лица и дрожи в его напряженном теле. Одни и те же вопросы прозвучали уже много раз, и по-прежнему никто ничего не мог понять, а Пэтч упорно гнул свою линию, утверждая, что потерял сознание после того, как его ударили, и что возгорание произошло не случайно.

— Да, но кто устроил пожар? — не выдержал Бауэн-Лодж.

И Пэтч бесцветным и безжизненным голосом ответил:

— Это решать суду, а не мне.

После этого наступила очередь адвокатов, представляющих заинтересованные стороны. Они пытались загнать Пэтча в угол вопросами о Таггарте и Деллимаре, о том, как он обращался с командой, и о пригодности «Мэри Дир» к плаванию. Наконец поднялся адвокат, представляющий Ассоциацию офицеров торгового флота, который снова вернулся к приказам, отданным им в ту ночь, когда команда покинула судно. Бауэн-Лодж начал поглядывать на часы.

Последним встал сэр Лайонел, и все его вопросы касались груза. Если бы Пэтч мог сказать, что ящики были пусты или что в них лежали не авиационные двигатели, а что-то другое, сэр Лайонел остался бы доволен. Но он этого сказать не мог, и вопросы сыпались и сыпались, пока сэр Лайонел не исчерпал все возможности. Тогда он замолчал, собираясь сесть. Склонившись вперед, он просматривал какие-то записи. Потом он поднял глаза и, глядя на Бауэн-Лоджа поверх очков, произнес:

— Возможно, глубокоуважаемый господин председатель, вы могли бы спросить свидетеля, как он попал на борт «Мэри Дир»?

Вопрос был задан, и ничего не подозревающий Пэтч ответил, что, как ему кажется, он уже объяснял, что занял место мистера Адамса, которого положили в больницу в связи с тем, что он заболел желтухой.

— Да, да, разумеется, — нетерпеливо отозвался сэр Лайонел. — Я хотел знать, кто принял вас в состав экипажа — капитан Таггарт или мистер Деллимар?

— Капитан Таггарт.

— Он сошел на берег и лично вас выбрал?

— Нет.

— Кто же сошел на берег и остановил выбор на вашей кандидатуре? — все тем же скучающим голосом поинтересовался сэр Лайонел.

Он производил впечатление человека, пытающегося прояснить мелкие, незначительные подробности.

— Мистер Деллимар.

— Мистер Деллимар? — На лице сэра Лайонела внезапно отразилось удивление. — Понятно. Это было сделано частным образом? Встреча в каком-нибудь баре? По предварительной договоренности?

Теперь в его голос вкрался легкий оттенок сарказма.

— Нет. Мы встретились в агентстве.

— В агентстве? В таком случае там должны были присутствовать и другие безработные офицеры?

— Да. Двое.

— Почему мистер Деллимар не нанял одного из них? Почему его выбор пал на вас?

— Они отказались от вакансии, услышав, что речь идет о «Мэри Дир».

— Но вы не отказались. Почему? — Не дождавшись ответа, сэр Лайонел напомнил: — Я хочу знать почему.

— Потому что я нуждался в этой работе.

— Сколько времени вы провели на берегу?

— Одиннадцать месяцев.

— А до этого вам удалось устроиться всего лишь вторым помощником на убогий итальянский пароходишко под названием «Аполло», блуждавший вдоль побережья Восточной Африки. Вам не показалось странным, что человека с вашей репутацией внезапно взяли первым помощником на океанский пароход водоизмещением в шесть тысяч тонн? — Пэтч молчал, и сэр Лайонел повторил: — Вам это не показалось странным?

Все, что оставалось сказать Пэтчу под взглядами множества людей, сосредоточивших на нем свое внимание, это:

— Я об этом не думал.

— Вы — об этом — не думали! — Сэр Лайонел устремил на Пэтча взгляд, исполненный негодования. Все в нем — и интонации голоса, и поворот головы — указывало на то, что он считает его лжецом. Затем он обернулся к Бауэн-Лоджу. — Возможно, глубокоуважаемый господин председатель, вы попросите свидетеля кратко описать для нас события, которые произошли девять лет назад, ночью с третьего на четвертое февраля, неподалеку от Сингапура?

Пальцы Пэтча еще сильнее стиснули поручень. На него было страшно смотреть. Перед нами стоял пойманный в ловушку зверь. Зал суда зашевелился, как будто по нему пронеслось первое дыхание приближающегося шторма. Бауэн-Лодж опустил глаза на свой вопросник.