— Что?

Покачав головой, она отвела взгляд:

— Моя семья не хочет, чтобы я делала операцию. Они все думают, что я импульсивна и потом буду жалеть.

— Вы не произвели на меня впечатление такой уж импульсивной особы.

Челси, приоткрыв рот, снова уставилась на Марка. Всю жизнь ей говорили, что она импульсивная и нуждается в руководстве. Потребность поцеловать его стала еще сильнее.

— По сравнению со всеми остальными в нашей семье, моя жизнь — полный хаос. Совсем неконтролируемая.

Марк склонил голову набок, изучая свою ассистентку:

— Может быть, то, что происходит вокруг вас, хаотично, но вы все держите под контролем. — Уголок его рта чуть приподнялся. — Раньше моя жизнь была такой же. Теперь нет.

— Мне кажется, что вы все прекрасно контролируете.

— Это потому что вы не знали меня прежде.

— Вы были помешаны на контроле?

— Мне просто нравилось, чтобы все было по-моему. — Ну, конечно. — Я потерял контроль над своей жизнью в тот день, когда очнулся в госпитале, подключенный к аппаратам и привязанный к постели.

— Почему вас привязали?

— Полагаю, потому что я пытался вытащить трубку из горла.

Даже глядя на шрамы, было трудно представить, как покалечен и как близок к смерти он был. Марк был сильнее и держал все под контролем лучше, чем ему казалось.

— Операция — это то, чего хотите вы. — Он пожал мощными плечами. — Это ваша жизнь.

— Бо считает, что это расчленение.

— Вы — не Бо.

— Я знаю, но… — Как она могла объяснить это кому-то, кто не знал, что такое иметь близнеца? — Когда вы всю свою жизнь выглядите как кто-то еще, изменить это немного страшно. И странно.

— Вы говорите о груди. А не о лице. — Марк взял трость, стоявшую около штанг. — Но, скорее всего, я не тот человек, который может высказывать свое мнение. Я любитель бедер. — Трость выпала из его руки и приземлилась на ковер с мягким стуком. — Дерьмо. — Марк ухватился за тренажер для равновесия и медленно присел.

Не подумав, что делает, Челси шагнула вперед и опустилась на одно колено. Взяв трость, она подняла взгляд. Лицо Марка было прямо над ней, и что-то темное и напряженное светилось в его глазах.

— Я бы хотел, чтобы вы не делали этого, — сказал он хриплым шепотом рядом со щекой Челси.

— Не делала что?

Он поднялся, возвышаясь над ней:

— Не носились вокруг, обращаясь со мной так, будто я беспомощный.

Челси тоже встала и оказалась так близко, что лишь миллиметры воздуха отделяли кружево ее блузки от груди Марка и темных волосков на ней.

Протягивая руку к трости, он посмотрел Челси в лицо.

Его пальцы обхватили ее ладонь, и от этой теплой крепкой хватки у Челси пробежали мурашки от запястья до локтя.

— Я не ребенок.

Она стояла так близко, что могла видеть темную линию, окаймлявшую его радужки, и все разнообразие оттенков глубокого карего цвета этих глаз, окруженных густыми вызывавшими зависть ресницами.

— Я знаю.

Он сжал ее руку, опуская взгляд к губам:

— Я мужчина.

Да. Да, он мужчина. Полуобнаженный мужчина с большими покрытыми потом мышцами и тлеющим огнем в глазах.

Внезапно она почувствовала жар и небольшое головокружение. Может, от всего того тестостерона, который только что вдохнула.

— Я знаю.

Марк открыл рот, будто собирался что-то сказать. Но вместо этого убрал руку и обошел Челси. У нее возникло ощущение, что если бы он мог бежать, то пулей бы вылетел из тренажерного зала.

— Не хотите посмотреть списки домов, которые я подобрала вам? — Она взяла бумаги с тренажера и сделала несколько шагов к Марку.

— Нет, не нужно. Вы знаете, что я ищу. — Он остановился в дверном проеме, почти заполнив его своими широкими плечами. — Назначьте в каком-нибудь из них встречу и позвоните мне.

— Вы хотите, чтобы я звонила вам по поводу осмотра домов?

— Да. — Положив руку на белый дверной косяк, он повернулся к ней в профиль. Свет и тень легли на его лицо. — У вас есть номер моего мобильника. Не нужно снова слоняться здесь в поисках меня.

Взгляд Челси опустился от кончиков его темных волос к изгибу позвоночника.

— Мне не трудно.

— Мне трудно.

— Но… — она покачала головой. — Что если вы в соседней комнате? Мне все равно звонить?

— Да. Нам не стоит общаться лично.

Что? Она что-то пропустила? Как желание поцеловать этого мужчину сменилось желанием ударить его по голове?

И почему Челси это совсем не удивило?

Она принялась звонить Марку по пять раз на дню. В основном чтобы позлить его, спрашивая:

— У вас нет никакой антипатии к красно-коричневым коврам? Я нашла дом, который может вас заинтересовать, но там красно-коричневый ковер.

— Просто назначьте встречу.

Отбой.

Челси подождала полчаса, затем позвонила снова:

— Не нужно ли отнести ваш костюм в химчистку?

— Нет.

Отбой.

В полдень она набрала его номер, чтобы спросить:

— Как насчет сэндвича?

— Я сам могу сделать себе чертов сэндвич!

— Я знаю. — Челси улыбнулась. — Просто подумала, что если вы будете делать себе, то могли бы сделать и мне. Я люблю с ветчиной и сыром. С одной стороны — салат-латук, с…

Отбой.

Он так и не принес ей сэндвич. И она разозлилась еще сильнее, услышав, как Марк громко шумит на кухне. Челси ответила еще на несколько писем и подождала до двух часов, чтобы снова ему позвонить:

— На вашей подъездной дорожке сидит белка.

— Вы что, черт возьми, издеваетесь?

— Нет. Я прямо сейчас смотрю на нее.

— Вы звоните мне, чтобы сказать о какой-то хреновой белке?

— Да. Конечно. Вы хотите, чтобы я вызвала специалиста, который поставит ловушки от грызунов? Белки, знаете ли, являются переносчиками бешенства.

Он пробормотал что-то о том, что она тупее беличьего дерьма, затем…

Отбой.

Вскоре после этого на подъездную дорожку въехал сверкающий красный грузовичок, и Марк поспешно направился к нему. Возможно, за рулем был один из его корешей-хоккеистов. Челси набрала номер мобильника Бресслера, но ее переключили на голосовую почту. Этот придурок выключил телефон.

На следующее утро, когда Челси приехала на работу, она позвонила, чтобы узнать, включил ли Марк телефон. В этот раз ей действительно было, что ему сказать.

— Я назначила осмотр трех домов на понедельник сразу после вашего визита к дантисту.

— Ненавижу дантистов.

— Все их ненавидят. — Она порылась в записях, которые сделала, когда разговаривала с риэлтором. — Есть дом с четырьмя спальнями в округе «Куин Анна». С пятью спальнями на Мерсер-Айленд, что, должна сказать, не так уж далеко от того места, где вы живете сейчас. И потрясающий дом в Киркланде площадью почти две тысячи квадратных метров.

— Хорошо. Это все?

— Нет, думаю, вам стоит взглянуть на кондоминиум на Секонд-авеню. Я знаю, вы говорили, что не любите шумный центр города, но увидеть эту квартиру действительно стоит.

— Нет.

Отбой.

Подождав полчаса, Челси снова позвонила:

— Я принесла виноград. Хотите немного? Он очень свежий и вкусный.

Отбой.

Она подождала час, а потом:

— Что значит упасть с ног на голову? Если ты падаешь, разве ноги не должны быть выше головы?

Марк выругался так громко, что казалось, будто находится в комнате.

— Я вас убью, — сказал он, появляясь в дверях.

Челси подпрыгнула и повернулась на стуле кругом.

— Черт! — И сжала ткань платья от Пуччи у своего сердца.

— Клянусь Богом, я задушу вас голыми руками, если вы еще хоть раз позвоните мне с подобной чепухой.

Бресслер выглядел так, будто в самом деле имел это в виду. Прищуренные глаза метали молнии. Он надел джинсы — для разнообразия — и белую футболку. Пачка сигарет в руке дополнила бы облик.

Проведя пальцами по шее, Челси почувствовала лихорадочное биение пульса:

— Вы меня до смерти напугали.

— Нет, я не настолько удачлив. — Несколько секунд он смотрел на нее суровым взглядом. Без сомнения тем, которым награждал своих хоккейных соперников. Без сомнения тем, который всегда срабатывал. — Я жду звонок на домашний телефон примерно через пятнадцать минут. Это мой агент. Не берите трубку. — И вышел, сказав напоследок: — И ради Бога, не звоните мне на мобильник.