Роберт не был еще достаточно возбужден, поэтому поначалу она легко смогла полностью накрыть его ртом. Но за какие-то считанные секунды он стал для нее слишком большой, и ей пришлось помогать себе руками. Крепко обхватив твердый толстый ствол, она сосредоточила свое внимание на темно-бордовой головке. Густая и солоноватая смесь смазки и слюны наполняла ей рот, мешая двигать языком, но Ава сглатывала ее и не прерывалась ни на секунду. Она ласкала очень усердно и настойчиво, но в тоже время была крайне аккуратна, стараясь не задеть нежную и очень чувствительную плоть ногтями или зубами. Не сколько даже из-за страха перед жестоким наказанием, сколько из-за желания принести Господину максимум удовольствия. И судя по его тяжелому и полному истомы дыханию и проскальзывающим стонам, ее старания пришлись ему по нраву.

Занеся руку с хлыстом высоко над головой и вцепившись в спинку кресла, другую руку Роберт запустил в волосы Авы. Полностью погрузившись в сладостные ощущения, он то нежно перебирал ее локоны, то сжимал их с такой силой, что ей казалось, будто он вот-вот вырвет их с корнем. Но она держалась и запрещала себе отвлекаться как на ласку, так и на боль. Ничто не могло отвлечь ее от вверенного ей задания. Она не жалела сил, пока не почувствовала, что Рид уже на пределе. Сильнее задвигав рукой и ускорив темп, она настойчиво ласкала его, пока не услышала приглушенный протяжный стон Господина. Почувствовала, как в экстазе он сжал ее волосы и плотнее прижал ее голову к себе. Как слегка толкнул бедрами навстречу, и густая сперма заполнила ее весь рот.

Она не стала сразу от нее избавляться, для начала попыталась отстраниться и сесть в прежнюю позу. Но ей не позволили. Стоило ей только выпустить его изо рта и приподнять голову, как Роберт схватил ее за основание шеи и заставил высоко задрать голову. Ава безропотно замерла.

— Не торопись, не глотай, — удивительно спокойным голосом вкрадчиво сказал он, смотря в ее опущенные глаза. — Почувствуй этот вкус, распробуй его языком. Не спеши.

Ава прикрыла глаза, лишь бы ненароком не скользнуть взглядом по Господину, и сморгнула вновь набежавшие слезы. Вязкая и солоноватая жидкость растекалась у нее во рту. Она почти давилась ей, но терпела.

— Ты только подумай, что ты сейчас держишь в своем милом ротике, — продолжал Рид. — Это твоя награда. За твою бесконечную услужливость и самое искреннее желание сделать для меня все.

Неожиданно на его губах появилась широкая и циничная усмешка. Громко презрительно прыснув, Роберт резко отпустил Аву так, что та почти упала. Едва удержавшись, она все же больно ударилась локтем об пол, но Рид не предал этому значения. Даже не посмотрел на свою рабыню, педантично поправляя одежду.

— А теперь можешь проглотить, — равнодушно произнес он, застегивая брюки и ремень, и поднялся на ноги. — Или выплюнуть. На свое усмотрение.

Ава судорожно выдохнула через нос и шумно проглотила сперму. Медленно села, привычно подогнув колени и выпрямив спину. На нее вновь начала накатывать истерика, слезы потекли по щекам, а дыхание стало тяжелым и прерывистым. Стоя прямо перед ней, Рид смотрел на свою нижнюю с такой бесстрастностью, будто бы потерял к ней всякий интерес.

— Думаю, на сегодня с тебя хватит, — произнес он, стягивая с руки перчатку, и подал Аве ладонь тыльной стороной. — Целуй. Но не прикасайся рука…

К сожалению, она поторопилась. Услышав только первую часть приказа, она тут же ринулась вперед в попытке схватить ладонь Господина обеими руками и запечатлеть на ней почтенный поцелуй. Но в итоге, не успела она даже приблизить губы, как Роберт резко отдернул ладонь и ударил Аву петлей хлыста по рукам. Она вздрогнула всем телом и, всхлипнув, быстро вернулась в прежнюю позу.

— Руки! — рявкнул на нее Рид. — С каких пор ты разучилась слушать, жалкая тварь? Ты меня сегодня и так достаточно облапала.

Ава виновато опустила голову еще ниже, молча ругая себя за поспешность и молясь, чтобы все поскорее закончилось. Еще немного и она не выдержит…

— Мне не хочется заканчивать нашу встречу наказанием, тем более ты уже получила по рукам, — чуть более сдержанно, но не менее строго продолжит Рид. — Поэтому так и быть, сегодня мы ограничимся твоими извинениями. Говори.

— Молю вас, мой Господин, простите меня за мою нетерпеливость и торопливость, — громко шмыгнув носом, невнятно пролепетала Ава.

— Громче, — приказал Роберт и его голос прозвучал как удар хлыста.

— Простите меня за мою нетерпеливость и торопливость, мой Господин! — так громко и четко, как могла, воскликнула девушка и зажмурилась, ожидая вердикта.

— Сойдет, — несколько брезгливо бросил Роберт и вновь подставил ей свою ладонь. — Еще раз. Целуй в знак благодарности. Без рук.

Сцепив пальцы на коленях от греха подальше, Ава с рвением подалась вперед и припала губами к руке Господина. Запечатлев полный обожания поцелуй, она скромно отстранилась и попыталась сесть как раньше. Но плечи никак не желали толком расправляться, а ногти нервно царапали бедра. Сил терпеть уже не осталось…

— На сегодня все, — поставил точку Роберт и с безразличным видом ушел из поля зрения Авы. Теперь она была свободна, могла на него смотреть и говорить с ним без разрешения. Но вместо этого, стоило ему уйти, она обняла себя за плечи и, громко рыдая, опустилась на пол.

Она ревела, выплакивая из себя всю скопившуюся боль, все свои страхи и раны. Не сдерживала больше слез и воплей. Она с головой ушла в накрывшую ее истерику, которая росла в ней уже который день. Тот раз, всего несколько дней назад, когда она разрыдалась на плече у сестры, был лишь жалкой тенью по сравнению с ее нынешним всплеском эмоций. Но он был ей необходим. Иначе она не смогла бы еще очень долго дышать, жить и чувствовать без постоянной невыносимой боли. Без ощущения, будто бы по сердцу расползается трупное пятно. И она прекрасно знала, что без прошедшей экзекуции она не смогла бы так легко избавиться от медленно убивавшего ее яда.

Она плакала еще очень долго, обливаясь слезами и прижимаясь лбом к полу. Из носа текли сопли, ее всю пробил озноб, а она все никак не могла унять истерику. Да и не особо-то пыталась…

Погрузившись в свои страдания, она не заметила, как вернулся Роберт и сел с ней рядом на пол. Он был уже без перчаток и босой. На нем не было рубашки, только одни брюки. В руках у него был шерстяной плед, которым он бережно накрыл Аву. Закутывая ее, он осторожно приподнял девушку за плечи и прижал, все еще рыдающую, к себе.

— Тише, тише. Я рядом, — ласково шептал он ей, обнимая и поглаживая по голове. Она вцепилась в его руки и сжалась в его объятиях в дрожащий комок.

— Тише, все в порядке. Все уже закончилось, — не переставал нежно шептать Рид, пока Ава судорожно, сквозь душащие слезы пыталась вздохнуть. — Ты молодец. Ты справилась. Умница, милая…

Он целовал ее плечи и обезображенное слезами лицо. Закутывал в сползающий плед, пытаясь согреть и успокоить. В какой-то момент подался чуть в сторону, взял заранее оставленный на столике большой стакан с водой и попробовал напоить Аву. Она в ответ с жадностью припала к воде, вцепившись в стакан обеими руками, и выпила все до последней капли. Рид отставил стакан в сторону и вновь крепко обнял Аву, как будто хотел спрятать ее, такую маленькую, искалеченную и напуганную, от всего мира. От всех бед на свете и от ее собственных демонов.

Постепенно она начала успокаиваться. Дрожь унялась, и слез почти больше не осталась. Ава лишь всхлипывала и громко шмыгала носом, кутаясь в плед и прячась в объятиях Роберта. Дабы проверить, что она точно начала приходить в себя, Рид коснулся ее подбородка и бережно приподнял ее лицо, заставляя поднять на себя взгляд. Стерев последние слезы, Ава посмотрела на него долгим взглядом и порывисто подалась вперед, стремясь припасть к его губам. Она не успела первой прикоснуться к нему, как Роберт с готовностью устремился ей навстречу и пылко поцеловал.

Они целовались долго. Нежность и забота плавно сменились жаждой и желанием. Ненужный больше плед незаметно съехал вниз, открывая белое и прелестное женское тело. Оторвавшись от губ Авы, Роберт принялся целовать ее шею, плечи и ключицы, постепенно спускаясь к пышной груди и потемневшим соскам. Глубоко дыша и постанывая от удовольствия, Ава вцепилась в его волосы и плечи, утопая в пришедшей на смену вязкой истерике огненной страсти.