Ава плотно закрыла глаза и попыталась перевести дух. Она устала, вся дрожала от напряжения и почти не ощущала затекшей челюсти и рук. Жуткий и пугающий, как и всякий другой девайс, взятый на вооружение садистами и мазохистами из сферы медицины, кляп-распорка заставлял ее держать рот широко открытым и скрежетать зубами по стальным прутьям. Ава чувствовала, как у нее сводит скулы и сохнет горло, как слюна неконтролируемо бежит из ее рта, и ничего не могла поделать, чтобы прекратить свои страдания. Но как бы сильно ни мучил девушку кляп, ее груди досталось еще больше.

Тугие зажимы до боли сжали ее соски и прицепленные к ним грузики нещадно тянули вниз, превращая каждую секунду в адскую муку. Вместе с цепью они почти рвали ее напополам, таща к полу и потолку одновременно. Ава не знала, сколько еще протянет в таком положении, и в разверзавшейся агонии даже не особо замечала, что кожа на ее бедрах была проткнута иглами от шприцов.

Со свойственной ему педантичностью Рид взял новую иглу с большого стального подноса, тщательно ее продезинфицировал и вновь наклонился к ноге Авы. Сегодня он был одет не так, как обычно: черная обтягивающая майка вместо привычной белой рубашки, черные джинсы вместо брюк и одноразовые медицинские перчатки взамен таких любимых кожаных. Ощущать прикосновения латекса было далеко не столь приятно, но правила игры обязывали.

Медленно, дабы рабыня в полной мере прочувствовала новую толику боли, Рид проколол иглой кожу на ее бедре. Ава сильно зажмурилась и глухо застонала, насколько ей позволял отвратительный кляп. Теперь на каждой ее ноге было ровно по три иглы. Аккуратно промокнув выступившую кровь ватным тампоном, Роберт проверил иглы и с пугающей улыбкой надавил пальцем рядом с одной из них, заставляя металлический стержень двигаться под кожей. Ава жалобно завыла и заплакала. Ее казалось, что она вот-вот упадет в обморок от боли, но продолжала пребывать в сознании, всем телом чувствуя каждый миг устроенной для нее пытки.

Встав с колен, Роберт неспешно обогнул Аву по кругу. Он любовался ей, как творец любуется своей новой скульптурой. Дотрагивался до нее кончиками пальцев и мягко поглаживал ладонью, наслаждался ее страданиями и борьбой с болью, и от его одобрения ей становилось капельку легче.

Он взял еще одну иглу с подноса, но обрабатывать не стал. Сел перед Авой на колени, прямо напротив ее лица и, ухватив пальцами ее обслюнявленный подбородок, заставил приподнять голову. Он поводил по ее щекам острием иглы, прижал его к припухшей нижней губе и чуть надавил. Ава невольно всхлипнула от страха, но мотнуть головой не посмела даже в собственных мыслях. Роберт улыбнулся довольной широкой улыбкой и, приоткрыв рот, прижался к губам рабыни своими. То, что он делал, походило на злую пародию на поцелуй. Он почти целовал ее губы, скользя по ним своими, и касался кончикам языка, в то время как Ава хотела бы ему ответить, но не могла. И чувствовала, как он иглой водит по ее измученной зажимами и тяжелыми гирьками груди, словно ласкал ее легчайшим перышком…

Неожиданно прерываемую жалобными женскими всхлипами тишину нарушил телефонный звонок. Ава и Роберт напряженно замерли. Медленно его пальцы до побелевших костяшек сжали ее челюсть, и девушку с головой захлестнул настоящий первобытный ужас. Звонил ее телефон.

Выждав немного, Рид отпустил голову Авы и стремительно поднялся на ноги. Бросил в маленькую металлическую емкость для мусора на подносе ненужную больше иглу и, снимая на ходу латексные перчатки, направился в прихожую, где висела сумка Авы. Через минуту он вернулся со смартфоном Авы в руках и положил его на пол, прямо напротив опущенного лица рабыни. На дисплее значился пропущенный вызов. От мамы.

Всхлипывая и дрожа от невыносимого более напряжения и боли, Ава крепко зажмурилась и сморгнула накатившие слезы. Рид ничего не сказал и никак не прокомментировал ситуацию. Он молча вернулся к стоящему на тахте подносу и принялся дезинфицировать руки. Пока он был занят, телефон как назло зазвонил снова.

Ава с ужасом смотрела на дисплей, который сообщал, что до нее снова пытается дозвониться мама. Она забыла про боль и про то, как сильно устали ее руки. Про иглы в коже и зажимы на груди. Внутри у нее все переворачивалось от страха и стыда. Словно бы Вивьен знала, чем и с кем ее дурная дочь сейчас занимается, и именно поэтому так настойчиво названивала, намереваясь отчитать ее по полной программе и с концами закрыть в психушке. Но если бы она и вправду знала…

Телефон все продолжал надрываться, когда вернулся Роберт с новыми латексными перчатками на руках, емкостью для мусора и пропитанным дезинфицирующим раствором ватным тампоном и приступил к освобождению Авы. Для начала он аккуратно вытянул все иглы и протер ватой оставленные ранки. Затем, сняв перчатки и отложив емкость с отработанным материалом в сторону, освободил соски от зажимов. Он действовал осторожно, но Ава не чувствовала привычную для таких моментов нежность и заботу, только холодный и выдержанный профессионализм, и едва не плакала от расстройства.

Убрав девайсы для груди, Рид занялся путами. Он отцепил цепь, расстегнул наручи и помог Аве осторожно опустить онемевшие руки вниз, после чего освободил ее от поножей и распорки. К тому моменту телефон прекратил истерично трезвонить. Роберт переложил его на край стола, после чего занялся кляпом. Вынимать металлическую конструкцию было еще неприятнее, чем ее ставить, но Ава терпеливо дождалась, пока ее освободят, и только потом размяла затекшую челюсть. Предоставив ей немного времени, чтобы прийти в себя, Роберт унес кляп и положил его на поднос, но быстро вернулся обратно. Указательным пальцем он подцепил серебряное кольцо на ошейнике Авы и настойчиво потянул, заставив девушку спешно сползти со стола вниз. Она села перед ним на колени, стыдливо пряча глаза, но Рид грубо схватил ее за собранные на затылке в искусный узел волосы и потянул вниз, вынуждая задрать голову.

— Смотреть в глаза, — зло отчеканил он. Рабыня пугливо вздрогнула и посмотрела на Хозяина. Взгляд голубых глаз вымораживал насквозь, и, несмотря на то, что лицо мужчины не высказывало почти никаких эмоций, Ава знала, что он в гневе.

— Ты понимаешь, в чем твоя провинность? — строго спросил он леденящим душу голосом.

— Да, мой Господин, — тихо отозвалась девушка.

— Распиши, — потребовал Рид.

— Я забыла выключить телефон и нарушила ход сессии, мой Господин, — сдавленно промямлила она, борясь с желанием отвести взгляд от его и не видеть того, как он сильно на нее злится. Ей было так стыдно перед ним, что будь ее воля она сама бы бросилась к его ногам, целовала бы его стопы и молила о прощении, но не могла даже шелохнуться без его на то дозволения.

Он отпустил ее волосы и отошел. Замерев, как напуганный зверек, она продолжала смотреть на него и боролась с диким желанием сжаться в комок. Ее мучила вина и страх перед наказанием, но Хозяин не спешил приводить кару в исполнение, давая рабыне во всю ширь прочувствовать разрывающие ее чувства и эмоции. Не торопясь, он взял с подноса крохотный конвертик, вернулся к Аве и распечатал лезвие. Протянул его девушке. При виде острого тонкого края сердце Авы на мгновение замерло.

— Возьми, — приказал Роберт, возвращая внимание рабыни к себе. Чуть-чуть помедлив, она взяла лезвие трясущейся рукой и крепко сжала его пальцами.

— Теперь в качестве наказания ты будешь резать свою руку, начиная от плеча, — сухо пояснил Рид. — Ты нанесешь себе столько порезов, сколько я захочу, и остановишься только тогда, когда я прикажу. Если понадобиться, исполосуешь себя до самого запястья. Понятно?

— Да, мой Господин, — сдавленно откликнулась Ава. По ее щекам текли слезы.

— Тогда приступай, — без тени жалости приказал Роберт. — И даже не вздумай опускать глаза, бестолочь.

Ава тяжело сглотнула и не глядя поднесла к своей руке лезвие. Она смотрела на Хозяина, и ее колотило от одной только мысли, что ей сейчас придется для него сделать. Она не раз резала себя, будучи наедине с собой, но калечить себя перед ним…