— Моктесума, — он выделил голосом небольшое различие в произношении. — Вот, — он протянул ей свою визитную карточку работника телеканала «Мехикали», — смотрите, как пишется: Моктесума.

Сенека рассмотрела имя, затем медленно произнесла его.

— Легко понять, как оно превратилось в Монтесуму.

— Испанцы записывали так, как расслышали, — сказал Даниель.

— Я подумывал взять ацтекское имя, но все знают меня как Карлоса.

— Тогда у вас должен быть особый интерес к этому месту, — сказала Сенека, пряча его карточку в карман.

— Больше, чем вы думаете.

— Давайте сделаем перерыв на обед, — предложил Даниель. — Думаю, всем нужно отдохнуть. Соберемся снова через час и продолжим видеозапись.

— Мы можем пойти все вместе, — Сенека кивнула Карлосу. — Я читала в путеводителе, что недалеко отсюда есть знаменитая кантина Бар Ла Опера. Панчо Вилья якобы въехал туда на лошади и, требуя обслуживания, выстрелил в потолок из револьвера. Говорят, дырка от пули еще осталась.

— Это для туристов, — ответил Карлос.

— Пожалуй, я не пойду, — сказал Даниель. — Мне нужно кое-что записать. Перехвачу что-нибудь с остальными.

Видеотехник вышел из-под тента и жестами спросил, что делать дальше.

— Они хотят сделать перерыв, — сказал Карлос.

— Не опасно мне будет оставить оборудование? — показала Сенека на свою камеру.

— Все оборудование Мехикали тут, — Карлос указал на группу солдат, стоящих за лентой, что обтягивала место раскопок по периметру. — И охрана есть.

Мексиканские власти поставили этих солдат, чтобы они не пускали на раскопки любопытных.

— Пойдем с нами, Даниель. — Она потянула его за руку. — Это интересно.

— Мне нужно доделать работу. Чем скорее мы закончим, тем скорее уедем на Юкатан.

— Хочешь, я останусь с тобой?

— Нет, ты иди.

— Ну, тогда отправляйся к своим записям. Но обещай, что все-таки поешь. — Потом она сказала Карлосу: — Я только положу камеру и возьму сумочку. Не уходите без меня. — И вместе с Даниелем направилась к тенту.

Несколько минут спустя она вышла и оглянулась.

Видеотехник махал рукой, стоя у Стены Черепов. Сенека подошла к нему.

— А где Карлос?

Он пожал плечами.

— El по esta aqui.

— Он остался? Это странно. Мы собирались пойти…

Взрывная волна ударила ее с такой силой, что подбросила в воздух и футов двадцать тащила по старинной каменной кладке мостовой. Смятая и оглушенная, несколько секунд она не могла двинуться. Сумев наконец открыть глаза, она обнаружила, что лежит у подножия Темпло Майор, а в небе над ней — столб черного дыма.

Ее взгляд остановился на теле видеотехника, лежащем в нескольких футах от нее. Его голова была повернута под неестественным углом — словно бы отделилась от позвоночника и легла поверх плеча. Глаза, устремленные на нее, застыли.

До нее донеслись звуки сирен и панические крики. Ее веки налились свинцом, и глаза под их тяжестью сузились и закрылись, а когда дым рассеялся, стала видна Стена Черепов.

2012, Мехико

Сенека заморгала и раскрыла глаза. Сколько она здесь лежит? Она решила, что лишь несколько секунд, раз помощь еще не подоспела, а небо черно от дыма. Каждая мышца, каждый сустав, каждая косточка горели от боли. Кашляя от дыма, она попыталась сесть. Кровь текла ей прямо в глаз, и она вытерла кровь. Ощупала голову, чтобы найти, откуда она течет. Рана оказалась под волосами, мокрая и липкая. Все болело. Ее трясло, было трудно дышать, бедро, которым она ударилась о землю, жгло, глаза закрывались, а в ушах стоял пронзительный звон, отзываясь на вой сирен и крики о помощи.

— Даниель! — хотела закричать она, но из горла вырвался только слабый вой.

Первая попытка встать на ноги не удалась, она рухнула обратно на землю.

— Помогите, кто-нибудь, пожалуйста! Даниель, где ты?

С громкими стонами она привела себя в вертикальное положение и, шатаясь, побрела туда, где был тент.

Обгорелый мусор закручивался в крохотных смерчах и оседал на каменную мостовую. Расстояние, которое она силилась преодолеть, казалось, растянусь на целые мили. Клочки бумаги сыпались с грязного неба, как черное конфетти.

— Даниель! — на этот раз ей удалось крикнуть громче. Ей казалось, что время исчезло, утонуло в вязком тягучем ритме шага, и все вокруг расплывается. В этом своем замедленном времени она бесконечно искала Даниеля, но, кажется, безо всякого успеха. Воздух наполняла отчетливая вонь горелой плоти и волос, перебивавшая даже запах дыма.

— Даниель! — дрожащим голосом звала она.

Землю устилали крупные и мелкие обломки металла, картона, дерева, камня и чего-то неопределимого. Справа от себя она увидела нечто, напоминающее человеческую фигуру. Спотыкаясь, она подошла ближе. От человека осталось лишь туловище, облепленное лохмотьями. Желудок отреагировал немедленным позывом к рвоте. От обгорелой кожи и ткани поднимался дымок.

Потом она заметила еще одну жертву, прямо перед собой, и опустилась на колени рядом с изуродованным телом.

— Даниель.

Она положила его голову себе на колени, из его горла вырвался едва слышный посвист, и каждый его неглубокий вздох сопровождался влажным хлюпаньем.

— Держись. Помощь идет. — Ее слова прерывались рыданиями. — Оставайся со мной, родной. Держись.

«О, господи, у него вся рубашка пропитана кровью».

Она рванула застежку и увидела на груди зияющую рану, в которой со свистом и хлюпаньем пузырилась пена. Вдыхая медный запах его крови, она попыталась зажать рану ладонью, но кровь струилась между пальцами и багровыми ручьями стекала на землю.

Слишком много крови…

Под ладонью у нее слабо, почти неощутимо билось его сердце, быстро, но не сильнее, чем трепет крылышек колибри.

— Сен? — его голос звучал глухо, кровь мешала говорить.

— Шшш, не разговаривай. — Она услышала вой сирен. «Почему же так долго?»

Она наклонилась ближе к Даниелю, чувствуя его дрожь и проклиная свою неспособность согреть его.

Неподалеку с визгом затормозила полицейская машина.

— Сюда! — замахала рукой Сенека. — Сюда! На помощь! Пожалуйста, помогите!

И вдруг заметила, что наступила тишина. Мертвая тишина. Ужасные звуки, издаваемые телом Даниеля, смолкли. Крылышки колибри замерли. Осталось странно потяжелевшее тело.

— Нет, нет, нет! Пожалуйста, Даниель. Пожалуйста, не оставляй меня!

Подъехали машины скорой помощи.

Но было поздно.

Сенека запрокинула голову и уставилась в небо.

— За что? За что!

Потом опустила глаза на человека, которого любила, нежно погладила по лицу, прижалась губами к его лбу. Ее слезы смешались с его кровью, и она снова посмотрела в затянутое дымом небо.

— За что?

2012, Лондон

— Это место меня в дрожь вгоняет, — шепнул первый адепт в крошечный микрофон, закрепленный на наушниках. Сквозь очки ночного видения узкий проход тремя уровнями ниже главного нефа Вестминстерского аббатства зловеще мерцал зеленоватым светом. Под этим древним архитектурным памятником Лондона покоится прах более трех тысяч человек, и он осторожно продвигался вдоль череды склепов.

Он и его напарник были в черном камуфляже. Первый держал туннель на прицеле пистолета, второй в одной руке нес спортивную сумку, а в другой — сверхчувствительный подземный навигатор, ловивший сигналы направленных антенн, заранее тайно установленных вокруг собора. Двигаясь по беспросветно темному подземному лабиринту, второй каждые полминуты шептал в микрофон их координаты.

— Почти у цели. Церковь Святого Петра прямо над нами. Генрихова часовня впереди, чуть справа.

Первый отмерил определенное количество шагов и остановился.

— Здесь?

Второй взглянул на дисплей навигатора.

— Здесь. Поднимайся по ступеням.