Аля рассмеялась, хлебнув горько-соленой морской воды, и ответила:

- Не надо, не приближайся, а то я утону. Я хочу доплыть сама, - решительно, насколько это позволяло ее неустойчивое положение, добавила Аля.

Справа к Але подплыл другой молодой человек, который легко продвигал матрас к берегу, не мешая Але медленно плыть вперед, но постоянно держа матрас на расстоянии вытянутой руки от Али на случай, если ей потребуется передышка. Тимур страховал Алю слева, а светловолосый парень справа. Так, в сопровождении потрясающе красивого "почетного караула" Аля и доплыла, смеясь от счастья, до берега. У берега Тимур помог Але встать на ноги и, поддерживая ее под локоть, повел к Ольге Петрусевне. Алина рука дрожала от напряжения после невероятно трудной для Али борьбы с собой и своим страхом, после победного, почти самостоятельного заплыва от волнореза к берегу. Второй парень легко донес матрас и положил как раз вовремя, когда у Али подкосились от напряжения ноги, и она опустилась прямо на матрас. Вторым парнем, как Аля выяснила позже, был сын известного, даже знаменитого в стране композитора. Тимур, как узнала Аля вечером, когда они сидели на веранде пентхауза их гостиницы, тоже имел самое непосредственное отношение к музыке - он был скрипачом и, к тому же, учился еще на одном отделении консерватории, на композиторском.

- Хорошо бы услышать, как ты играешь!

- Обязательно услышишь, ведь у нас в конце заезда будет общий концерт, на котором я тоже буду выступать.

- Здорово! А ты будешь играть свое произведение?

Тимур засмеялся наивному вопросу и ответил:

- Свои произведения я только учусь создавать, но кое-что у меня, конечно, есть. Правда, это скорей для фоно, чем скрипки...

Аля смутилась, поняв, что задала глупый вопрос. Музыкой она мечтала заниматься с детства, но папа почему-то всегда был против. Как он объяснял свой отказ: "Тебе не надо переутомляться, - и добавлял, - Не хочу, чтобы ты сутулилась". Поэтому, к сожалению, Аля любила слушать музыку, особенно, классическую, но разбиралась в ней плохо, особенно в вопросах сочинительства.

- А в вашей семье кто-то занимается творчеством?

- Почему ты спрашиваешь? - не сразу сообразила Аля.

- А как вы попали в дом отдыха творческих работников? - улыбнулся Тимур.

- Маме дали путевку в профсоюзной организации. Моя мама преподаватель английского языка.

- В консерватории?

- Почему в консерватории. Просто в школе... - и, подумав, добавила: - Мой папа служит в русском драматическом театре. Я тоже буду актрисой. Я уже играла в некоторых спектаклях вместе с папой.

Дальше они поговорили немного о театрах - драматических и музыкальных. Каждый поведал о своих мечтах, одинаково связанных со сценой. Разговор обоим был интересен, и они с удовольствием болтали, пока на веранде не зажглось освещение. Вечер был мягким, бархатным, загадочным... Уходить с веранды не хотелось, но пришло время ложиться спать, и они, довольные вечером, расстались.

Перед сном Аля счастливо улыбалась, вспоминая завораживающий взгляд лучистых глаз Тимура, его блестящее на солнце тело во время игры в волейбол, потрясный эскорт в море и его, Тимура, сильную руку, поддерживающую ее под локоть...

"Скрипач, а такие сильные и ...мужские руки... " - мелькнула у нее в сознании непонятная, но очень волнующая мысль.

Взлетел смычок, разбив на брызги солнце,

Струна пропела радостную весть,

Что есть Любовь, и есть на свете Песня,

Рождающая во Вселенной Жизнь!..

Я видела тебя прекрасным принцем,

А ты явился скрипачом ко мне...

И солнцу, морю, небу, птицам

Кричу я радостно: "Вот мой удел!"

- донеслось до нее откуда-то из-за границы сна и яви.

Следующее утро началось дождем. К полудню дождь прекратился, жаркое солнце в считанные минуты высушило все вокруг. Аля с мамой пошли на пляж, постепенно заполнявшийся отдыхающими. На пляж пускали только из дома отдыха по курортным книжкам, так что толпы и посторонних на пляже не было. Галька на берегу была совсем сухой, но море слегка волновалось, так что Аля не рискнула заходить далеко в воду. Она нерешительно топталась у берега по щиколотку в то и дело набегающей белой пене, легко царапающей ноги мелкими камушками и обломками ракушек. Внезапно она спиной ощутила чье-то присутствие и живое тепло. Она оглянулась, позади молча стоял Тимур и смотрел вдаль. Аля посмотрела туда, куда смотрел Тимур, и увидела на горизонте маленький белый парус, исчезающий и выныривающий из темных волн.

- И как им не страшно плавать в шторм? - тихо спросила она, не оглядываясь.

- В открытом море сейчас спокойнее, там волны меньше, - задумчиво ответил Тимур.

- Я бы не поплыла, - поежившись, сказала Аля.

- А я бы покатался на паруснике. Сейчас намного интереснее, чем в штиль...- размышлял Тимур.

Аля повернулась к Тимуру лицом, посмотрела на него снизу вверх - он был на голову выше ее - и... не нашла, что сказать.

Тимур перевел на нее взгляд, улыбнулся и предложил:

- Попрыгаем через волны?

- Через волны? А как?

- Очень просто. Я буду держать тебя за руки и поднимать над волной, когда она накатит.

Аля с сомнением задумалась, но Тимур уже взял ее за руку и уверенно повел в воду. Они зашли в воду, ему - по пояс, ей - по грудь. Он развернулся правым боком к волнам, взял обеими руками ее за запястья и уверенно приподнял над накатившей волной. Получилось здорово. Аля невольно подпрыгнула, болтая в воде ногами, удерживая себя в вертикальном положении. Ощущение было сказочным, похожим на полет в воде. Не успела Аля прочувствовать первый полет, как за ним последовал второй, третий, четвертый. Волны то подталкивали их ближе к берегу, то сильным течением пытались унести их в море. Но Тимура сбить с ног было непросто. Борьба с волнами, полеты в воде так развеселили молодых людей, что очередная волна неожиданно развернула Тимура спиной к волнам, а Алю спиной к берегу. Теперь Аля только успевала крикнуть: "Волна!" - и Тимур поднимал ее над волной, захлебываясь от брызг, слетающих у него с головы. Волны набегали все чаще, и Аля порой не успевала предупредить об опасности. Тогда волна ударяла Тимура по плечам, затылку и, оторвав от земли, несла прямо на Алю. Уже несколько раз сильные волны прижимали Тимура к Але, и она всем телом чувствовала его сильное, непривычное для нее тело. Это было странно, сладостно и... страшно. Море, люди, плещущиеся вокруг и не замечающие этих двоих, не понимающие ее неясного волнения и трепета во всем ее слишком юном, девичьем теле. После того, как очередная волна кинула ее в его сильные объятия, она вырвалась и, быстро развернувшись, между двумя волнами выбралась на берег. Тимур, удивленный ее резким рывком, вышел вслед за ней на берег, попытался взять ее за руку, но она, не глядя на него, вырвала руку и села рядом с мамой на подстилку. Тимур подошел, сел рядом и, не переставая удивляться, спросил:

- Аля, я тебя чем-то обидел?

Аля и сама не знала, что отвечать. Она не понимала себя, только чувствовала, что они перешли какую-то грань, через которую она еще не готова была переступить.

- Я просто устала, - ответила Аля обычной для любой маленькой и взрослой женщины фразой.

Смена ее настроения была для Тимура абсолютно непостижимой, но вполне привычной, судя по капризам его сестры, к которым он относился с уважительным превосходством почти взрослого мужчины. Потому он не стал настаивать и спокойно поднявшись, пошел на очередной заплыв в открытое море.

Ольга Петрусевна, хитро улыбаясь, спросила:

- Как водичка?

- Теплая, - отмахнулась Аля. - Мама, пожалуйста, оставь меня в покое.

Мама усмехнулась, но больше вопросов не задавала.

Аля, подстегиваемая непонятным чувством, встала и пошла на соседний, почти полностью залитый водой отсек пляжа, села на каменные ступеньки стены, подпирающей вал железнодорожной насыпи, и стала смотреть на бурные волны, перекатывающие гневно шипящую гальку, которой они не давали покоя. В голове Али звучала мощная музыка из фильма "Последний дюйм" и слова, соответствующие ее состоянию: