– Сделаю все возможное, – парировал Джек. Он до сих пор не верил, что все оказалось настолько буднично. Выпить стакан воды! Чего проще?

Он оглядел лабораторию. У дальнего стола приметил Лозье, столкнулся с напряженным взглядом, словно ударился о стену. Глаза доктора буравили Джека сверлами, с ним явно было что-то не так. в поисках ответа Джек посмотрел на Уотсона. Тот вернул стакан на стол, пододвинул журнал, склонился, писал что-то размашисто, шевеля в такт губами.

«Что происходит? – забеспокоился Джек. – Они что-то скрывают от меня? Но неужели с профессором что-то случилось?»

Недоверие росло, Лозье не менял позы, Джек скользнул глазами по остальным лаборантам. Обычная суета, возятся с приборами. Молодой ассистент шевельнулся, наконец оторвал взгляд от Джека, опустил голову, закрыл глаза.

«Он что-то знает! – Джек рванулся было встать, но одернул себя. – Ладно, еще успею. Нужно улучить более подходящий момент, найти его, когда будет один, расспросить. Он выглядит смертельно уставшим, может, все дело в этом?»

– Что мне теперь делать?

– Ну, пойдите, прогуляйтесь. Зайдете вечером, посмотрим на вас. – Профессор обернулся, лицо светилось удовольствием. – Все прекрасно, друг мой, не волнуйтесь.

Ридл краем глаза заметил, как Лозье вздрогнул.

«Определенно, что-то происходит», – но ждать не стал, выбрался из кресла, пошел к двери.

– Да я и не волнуюсь.

– Вот и отлично, – старик снова склонился над журналом.

Джек вышел, медленно побрел, прислушиваясь к себе, попытался отыскать хоть намек на отклонения. Ничего, просто выпил воды.

Сзади хлопнуло, он обернулся – Лозье торопливым шагом догонял его. Остановился в шаге от Джека, посмотрел прямо в глаза. Жуткая смесь эмоций выплеснулась на Ридла, поразила глубиной, многослойностью, напряжением. Джек открыл рот, но Лозье рукой остановил его, сказал резко, отрывисто:

– Вечером, после осмотра, я зайду к вам. Нужно поговорить.

Развернулся, так же спешно зашагал обратно, дверь за ним закрылась, оставив потрясенного Джека посреди коридора. Тяжелые предчувствия навалились, словно нырнул в глубину. Сделав пару успокоительных вздохов, Джек направился к себе, собираясь все время до вечера посвятить наблюдениям за своим состоянием. Тревога продолжала крепнуть, вытесняя из головы привычные мысли.

В мрачных раздумьях Джек провел остаток дня, дождался назначенного времени, как в последний бой, ринулся в лабораторию на осмотр. Уотсон пребывал в прежнем настроении, бодрился, шутил с лаборантами. Лозье сосредоточенно занимался непонятными манипуляциями на своем столе, не отвлекаясь ни на что. Джеку показалось, что ассистент внимательно прислушивается к происходящему, но тот ни разу не повернул голову.

Уотсон взял кровь из вены, посмотрел зрачки, горло. Джек вспомнил привычные осмотры, когда жаловался в детстве на боль в горле. Врачи вечно перестраховывались, прописывали что-то от гриппа. Рутинные действия немного успокоили Джека, старик заверил, что все идет как надо, утром будет результат анализов, а сейчас нечего ждать особенных изменений. Джек ушел, бросив с порога взгляд на Лозье, но тот не обращал внимания, работал, словно вокруг никого не было.

После ужина Джек вернулся в свою комнату, растянулся на диване, прикрыл глаза, привычно прислушался к телу. Ничего, только в животе урчит.

В дверь деликатно постучали.

– Войдите! – Джек рывком сел.

Появился Лозье, оглянулся в коридор, словно боясь слежки, шагнул внутрь, тихо прикрыл дверь.

– Как вы себя чувствуете?

– Прекрасно.

Доктор присел в кресло. Джек обратил внимание, что тот держал в руках стакан, точь-в-точь такой, как в лаборатории, когда доктор поставил его на столик перед собой. в стакане плескалась прозрачная жидкость, Джек нахмурился.

– Я должен вам рассказать кое-что, – сказал Лозье. Он не скрывал волнение, пальцы заметно подрагивали, глаза ощупывали Джека. Вопросительно подняв брови, Джек пригласил гостя начинать.

«А что если он сойдет с ума раньше, чем я скажу про свою идею? – этот вопрос мучил Лозье, но проверить это можно было, только начав разговор. – Выхода нет, я уже здесь».

– Профессор солгал вам.

– В каком смысле?

– Он ожидает другой результат.

– Но ведь превращение…

– Превращение, – Лозье скривился, – превращение будет, но другое. Если вы не позволите мне вмешаться.

– Вмешаться в эксперимент? Что вы затеяли? – Джек вскочил и подошел к сидящему гостю.

Лозье поднял глаза, умоляюще посмотрел:

– Я все объясню, дайте мне пять минут.

– Что вы принесли? – Джек ткнул пальцем в стакан.

– Все по порядку, вы позволите?

– Черт знает, что происходит… – Джек вернулся на диван, плюхнулся на подушки. – Выкладывайте быстрее!

– Мсье Уотсон, безусловно, гениальный ученый, его теория… Но, боюсь, он проводит не совсем тот эксперимент, о котором сказал вам. Его поддерживают в штабе, я не мог открыто препятствовать ему, это дело спасения всего человечества, как они думают…

Лозье перевел дух. Рассказ давался ему с трудом, хотя он готовился к нему очень тщательно, подбирая слова, формулировки, чтобы добиться наилучшего эффекта.

– Мутация запущена, анализы подтверждают это. Но это не та мутация…

– Не марсианин, что ли? Что за ерунда?

– Марсианин, но… не тот.

«Вот сейчас мы и увидим, чего он стоит», – отрешенно подумал Лозье.

Джек вдруг закрыл лицо руками, откинулся спиной, шумно вздохнул. Медленно опустив руки, он долго пытался сфокусироваться на госте, проговорил:

– Вы с ума сошли?

– Нет. и надеюсь, что вы не сойдете и дослушаете до конца. Логика движет профессором, только логика. Превращение в чудовище будет гораздо эффективнее, вероятность провала практически будет сведена к нулю. Гуманоиды… мы не знаем, какие законы действуют в их логове. Возможно, туда даже нет доступа никому, кроме самих тварей. Зачем рисковать? Он полагается на вашу сознательность и силу воли. Разум ваш сохранится, это не ложь. а вот облик… профессор подготовил другой.

– Это безумие. Уотсон? Это действительно его идея?

– К сожалению, это так. Штабисты вне себя от счастья – это лучший из диверсантов, который только может быть. Идеальное оружие.

– Чудовищно, – Джек зажмурился.

– Именно так. в точности.

Джек вдруг живо представил себе картину. Чудовище неторопливыми движениями подготавливает инструменты, по ту сторону стенки шкафа бьется в конвульсиях от отчаяния человек, схваченный крепчайшими зажимами, иглы впиваются в вены, баллон наполняется густой, маслянистой, красной жидкостью, текущей по прозрачным трубкам. Чудовище соединяется с аппаратом, не дожидаясь, когда баллон закончит наполняться, начинает жадно поглощать, перекачивать себе кровь, дрожит, словно желе, ухает от удовольствия, пучки щупалец извиваются, грузное тело наливается сытостью, с треугольной губы срывается капля тягучей слюны. Чудовище зовут Джек Ридл.

– Но вы сказали, что собираетесь вмешаться… – Джек вспомнил о соломинке и ухватился за нее, изо всех сил подавляя приступ тошноты.

– Я тайно готовился к этому. Я не мог помешать до начала эксперимента, это выглядело бы саботажем, предательством. Но я подготовился. Мне удалось сделать противоядие, антивирус. Вы ведь помните, что объяснял профессор о своем методе?

– Да.

– Я рискнул сделать то же самое, только направить свой вирус на борьбу с этим. У меня все еще есть сомнения, но медлить больше нельзя. Я вынужден действовать, пока реакция не зашла слишком далеко.

– Но что же будет потом?

– Мне кажется, я знаю. Обнаружится сбой в работе вируса Уотсона. Его теория первый раз проверяется на практике в таком масштабе. Может случиться все, что угодно. Он будет вынужден начать все заново, все проверять, пересчитывать. Он же свято уверен в своей непогрешимости. Пока оправится от такого удара, пока предпримет меры… Главное, что это даст вам шанс. Вы сможете заявить, что не желаете больше продолжать. Он не посмеет предложить вам попытаться еще раз, с другим вирусом. Если ему вообще разрешат продолжать.