Даже алайцы, закрывшие глаза руками, беспомощно моргали несколько секунд. Десантники же ослепли полностью. После светового удара их камуфляжные скафандры расцвели чистыми спектральными цветами. Зрение сохранил только Иванов, успевший, видимо, отвернуться. Хорошая реакция, наверное, здешний чемпион по субаксу. Но действия в невесомости, как следует, не отрабатывал. Генрих его отключил самым обычным поворотом вниз. Остальных скрутили проморгавшиеся алайцы, хотя кое‑кто из десантников довольно успешно отбивался вслепую. Увы, времена, когда ускоренные за счет расторможенного гипоталамуса реакции давали земным бойцам бесспорное преимущество, ушли в прошлое. Аборигены достигли большого прогресса в рукопашных схватках.

– Вот, и они нас взяли голыми руками, – спешил объяснить происшедшее Динга, шепелявя из‑за выбитого зуба. – Мы так увлеклись стрельбой, что и не заметили, как эти седьможуки пристыковались… Горазды же драться!

Обездвиженных десантников Генрих переправил на их бот. В одиночку – перепонка переходного люка алайцев не пропускала, хотя Динга и попытался протиснуться следом. Освобожденный кибертехник уже был там, испуганно забившись в противоперегрузочное кресло. А недавно еще, наверное, чувствовал себя повелителем вселенной, паля налево и направо из скорчера. Оставалось отправить бот назад, включив автопилот‑курсограф, а самому вернуться на «Заггуту».

* * *

Пожалуй, то, что должно было сейчас случиться, не имело прецедента. Земляне никогда еще не воевали в космосе. Правда, был случай, когда у планеты Ковчег туристический «пеликан» был сбит древним сторожевым спутником Странников. Но кто ныне мог бросить вызов межзвездному флоту Земли? Разве что загадочные четвероруки, лишь раз появлявшиеся на планете Кругса. Там одного из них и убили по ошибке во время охоты. И вот сейчас на орбите Айгона впервые может произойти самое настоящее космическое сражение.

При всем техническом превосходстве Земли положение «Сайвы» не представлялось таким уж безнадежным. Земные корабли никогда не были полностью неуязвимы. Их, к примеру, поражали на низких орбитах Саракша местные противобаллистические ракеты. Сейчас систему Сигмы Дракона обслуживали в основном космолеты малых гражданских типов: «попугаи», «перепелки», «пуночки» и прочие «пигалицы» – с ограничениями всплытия из подпространства от любого крупного объекта в сотни километров и, естественно, без всякого вооружения. Не могли вести бой и легкие атмосферно‑орбитальные ионолеты, разве что попробовали бы повторить абордаж.

Однако в распоряжении Десантного корпуса должно было иметься несколько «призраков‑птеродактилей». Способность материализоваться хоть борт о борт и две противометеоритные пушки делали их для «Сайвы» опасным врагом. Причем, если раньше имперцы всё же имели, хотя и слабые, шансы поразить «птеродактиль» из лазеров и ракетометов, то теперь лишенная всей артиллерии и двигательной тяги «Сайва» стала совершенно беззащитной.

Время истекало, а Генрих никак не мог ни на что решиться. А ведь в острых ситуациях прогрессор должен принимать мгновенные решения, сначала действовать, а уж потом разбираться… Может, всё же надо было отправиться вместе с десантниками, убедить Планетарный Совет отменить уничтожение «Сайвы»? Но, судя по приему, который устроил ему здесь Иванов, на взаимопонимание рассчитывать не приходилось. Лететь на «Сайву», стать ее живым щитом, сдаться в заложники? Но как примет его Грогал после сегодняшнего? Вполне вероятно – сразу пристрелит в шлюзовой камере.

Тем временем у алайцев, которых Генрих вкратце информировал о положении вещей, происходил военный совет. Осторожный Динга предлагал быстрее уводить планетолет от греха подальше, предоставив крысоедов их участи. Тогда Баг закричал, что, раз Вин осталась с имперцами, то он, если другие трусят, в одиночку протаранит на скафе любой объект, который вздумает угрожать «Сайве». Бортмеханика поддержал командир:

– Алайцы никогда не бежали перед лицом неприятеля. К тому же я бы не хотел, чтобы одним имперцам досталась вся слава в битве с инопланетянами. Покажем этим седьможукам, как умеют сражаться подданные Его Высочества!

Ну что же, значит, так тому и быть… Генрих привычно направился к посту управления.

– Послушайте… Хэнг! – взял его за плечо Лугс. – Что Вы, собственно, собираетесь делать и почему Вы всё еще на моем корабле?

– Скажите, барон, насколько Вы мне доверяете?

– Ну, я полагаю, что смогу отличить подлеца от благородного человека. Вам удалось доказать, что не все пришельцы – мерзавцы.

– В таком случае, я прошу Вас позволить занять место у орудийной установки.

– Вы что, собираетесь стрелять по своим?!

– Посмотрим, как пойдет дело… Но, поверьте, я лучше представляю, куда надо, а куда не надо стрелять.

Лугс с сомнением теребил бакенбарду.

– Если он будет стрелять мимо, я не промахнусь! – зловеще пообещал Баг, поправив кобуру с «герцогом».

– Ну, хорошо, Хэнг, я вынужден снова Вам довериться. Хотя, возможно, Вы решили так помочь своим… Что ж, это был бы по‑своему благородный поступок. Но если в решающий момент Вы не откроете огонь, то умрете. При всём моем к Вам уважении.

* * *

«Заггута» вновь приближалась к «Сайве». Имперцы, видимо, решили, что алайских вернулись, чтобы добить, а потому изо всех сил старались уйти на поврежденных двигателях. Что же, подвижность цели затрудняла выход на нее «призрака». Генрих в последний раз проверил огневые системы. Телеуправляемая кормовая пушка уже расстреляла боезапас, посылать туда по внешней обшивке человека с ящиком снарядов было поздно. Значит, оставалась одно орудие на носу. Куда всё‑таки целиться, чтобы обезоружить космолет – по установкам ПМП или в пост управления активными средствами? Генрих попытался представить, что чувствует сейчас стрелок на посту УАС. Наверное, так же вертит верньерами ручной наводки. Кто он, с кем придется смотреть друг на друга через черные перекрестия прицелов?

«Птеродактиль» мог всплыть из подпространства в любой момент и в любом месте. Хуже всего, если появится по ту сторону от «Сайвы», – тогда его не увидишь, пока не даст залп. А вот если материализуется так, чтобы «Заггута» окажется между ним и имперцем, возможно, стрелять не решится. Знают ведь, что он здесь…

Точка выхода обозначилась сбоку, так что не оставалось никакого шанса на маневр, чтобы заслонить собой «Сайву». В черноте космоса разгоралось неяркое лиловое пламя. Вглядываясь в пока еще зыбкий, расплывчатый силуэт удлиненного белого конуса, Генрих вдруг вспомнил, как был сбит у Ковчега «пеликан», прекрасно защищенный от любого внешнего воздействия. Автомат Странников подстерег его как раз в момент материализации из подпространства. Казалось, руки сами навели прицел на то место, где у обретающего на глазах реальность космолета должна была находиться энергоустановка. Нога легонько толкнула педаль. Первые снаряды свободно прошли через бесплотный пока «птеродактиль», не нанося ему никакого вреда. Баг сзади издал хриплый звук, в спину уперся ствол пистолета.

И в этот миг десятиграммовый стержень из обедненного урана наконец‑то встретил сопротивление… Перед глазами ослепительно полыхнуло. Материализация завершилась, и следующие снаряды отрикошетили о непроницаемую броню, но в борту белого конуса уже зияла дыра с рваными, вывороченными наружу краями. «Птеродактиль» покачнулся и стал заваливаться на бок. У этого типа «призраков» во время прыжка экипаж находится прямо в рубке, а не сидит по безынерционным камерам, так что, рассчитывал Генрих, команда могла сразу начать борьбу за спасение поврежденного корабля. Вместо этого пилоты открыли огонь. Попадание пришлось в древний фотонный звездолет, прямо в его зеркальную чашу. Отражатель «Луча» был действительно абсолютным. Белый космолет подстрелил сам себя невероятным рикошетом! Деформированный, похожий на скрученную салфетку «птеродактиль» валился на желто‑коричневый Айгон.

– Это тебе за «Котенка»! – выкрикнул за спиной Баг.