Окончательно продрогший Старцев достал брегет, отщелкнул крышку: шестой час вечера по Гринвичу, скоро окончательно стемнеет, и тогда поиски весьма затруднятся… конечно, если кто-то не найдет их сам. Кстати, злосчастная «Камчатка» должна уже быть где-то поблизости…

Он решительно поднялся с палубы и двинулся в сторону рубки. Здесь оказалось более тесно, чем он предполагал. В узкое пространство втиснулось четверо — помимо рулевого, здесь находились два офицера и один штатский. Богдан Буланский сохранял молчание, стоя за плечом рулевого и вглядываясь в морскую даль, понемногу затягиваемую вуалью сумерек. Новосильцев и Казакевич о чем-то негромко спорили, разложив на штурманском столике карту.

— Мы прошли уже как минимум сорок миль, согласно счислению, — взволнованно доказывал Казакевич. — «Камчатка» должна находиться в тридцати милях! Следовательно, мы уклонились с курса… ну, или уклонился штурман у Степанова. Надо возвращаться и начинать поиск, приблизительно вот в этом районе — он наклонился к карте и обвел что-то карандашом.

— Адмирал приказал: идти прямо до встречи, — возражал Новосильцев. — Сильно отклониться с курса мы не могли, да и видимость сейчас неплохая. «Камчатка» несет топовые огни, то есть заметить мы ее должны были как минимум с полутораста кабельтовых…

— Мы тут многое должны были заметить! — не сдавался Казакевич. — Да хотя бы кого-нибудь из рыбаков, как прошлой ночью… А море совершенно пустое!

Старцева это замечание заинтересовало. Ему тоже показалось странным, что на пути миноноске пока не попалось ни единого суденышка. А ведь судоходство в этой части Северного моря должно быть достаточно оживленным… Туман, появившийся над морем в последний час, стелется над самой поверхностью воды — высотой в аршин, не более — и едва ли способен скрыть даже рыбачий баркас…

Новосильцев явно не нашелся, что ответить на последнюю реплику мичмана — опять взял линейку, приложил ее к карте, нацелившись карандашом…

И в этот момент впередсмотрящий, занимавший свой пост прямо перед рубкой, громко закричал:

— Судно по правому крамболу!

Новосильцев с биноклем буквально приник к ограждению рубки, напряженно всматриваясь в горизонт.

— Право руля! — скомандовал он через некоторое время. — Черт возьми, почему они не несут никаких огней? Так мы бы и проскочить могли…

— Может быть, чего-либо опасаются? — предположил Казакевич. — Если вчера их действительно атаковали миноносцы…

По тону мичмана было ясно, что в историю с миноносцами он если и верил, то не до конца. Старцев усмехнулся. Интересно было бы узнать, какие слухи об этом инциденте ходят на эскадре? Честно говоря, будь он обычным морским офицером — и ему бы появление японских миноносцев на противоположном от театра боевых действий краю земного шара показалось бы крайне маловероятным. Впрочем, читающий газеты обыватель эту историю сжует и не поморщится.

Капитан-лейтенант еле заметно пожал плечами и попытался вглядеться в горизонт. Бинокля у него не имелось, но и простым глазом уже можно было разглядеть на самой границе темного неба и еще более темного моря очертания крупного судна — тоже темного, без единого огонька.

— А вы уверены, Александр Николаевич, что это действительно «Камчатка»? — подчеркнуто вежливо поинтересовался Казакевич. — Силуэт-то у нашей мастерской должен быть совсем другим. И, кстати, почему она идет без огней?..

— Я ни в чем не уверен! — неожиданно резко ответил Новосильцев. — Но у меня есть приказ адмирала: подвергнуть досмотру любое встреченное судно, не открывающее огней.

«Если это чужой боевой корабль — не по зубам орешек нам окажется, — подумал Старцев, искоса поглядывая на Буланского. — Пользуясь темнотой и скоростью, можно решиться на минную атаку практически любого противника, но идти на абордаж с горстью моряков, пусть даже лучших из лучших… Авантюра…»

Богдан Савельевич словно бы и не прислушивался к спору в рубке, — приник к биноклю, которым успел где-то разжиться, и внимательно рассматривал приближающееся судно.

Мичман Казакевич пробормотал себе под нос:

— Что ж это такое, право слово! Силуэт клиперский, но ни мачт, ни парусов не видно. Вроде бы лежит в дрейфе, но покинутым не выглядит…

— Сейчас мы это выясним, — заявил Новосильцев. — Кухаренко! Готовь команду к абордажу!

— Что скажете, Николай Иванович? — Буланский протянул Старцеву бинокль. Тот приник к окулярам, и через минуту уверенно заявил:

— Никакой это не клипер… Военный корабль.

— Крейсер, — подтвердил Казакевич, уже убедившийся в своей ошибке. — По тоннажу — крейсер второго ранга… Только не бывает таких крейсеров… Вы видите хоть одну дымовую трубу? Совершенно неизвестная доселе конструкция.

Лейтенант Новосильцев опустил свой бинокль и в разговоре не участвовал, нерешительно поглядывая то на одного офицера, то на другого. Затем приказал:

— Сбавить ход до самого малого! Кухаренко, отставить абордаж…

Последняя фраза, явно вопреки намерению говорившего, прозвучала отнюдь не приказом — растерянной просьбой.

«Начинается», — неприязненно подумал Старцев.

Миноноска застыла в дрейфе — не далее как в четверти кабельтова от борта загадочного корабля.

Отсюда можно было бы даже различить проклепанные швы на стыках металлических листов — но отчего-то ни единой заклепки Старцев разглядеть не смог… Впрочем, эта мелкая странность не надолго привлекла его внимание — странного тут хватало с избытком.

— Похоже на минные аппараты уменьшенного калибра, — задумчиво говорил Казакевич, обозревая загадочные устройства на палубе и надстройках якобы крейсера. — Но отчего так высоко расположены? И задраны чуть ли не к самому небу… А про тарелки эти железные и предназначение их даже гадать боюсь… Чудны дела твои, Господи…

Экипаж таинственного крейсера — если то был действительно крейсер и действительно нёс на борту экипаж — полностью игнорировал появление миноноски. Ни единого звука не доносилось с застывшей в неподвижности громады. Ни в одном иллюминаторе не было видно и отблеска света. Корабль, вопреки первоначальному мнению Казакевича, смотрелся мертвым и покинутым… Но при всем том не имел ни единого видимого повреждения.

Рассматривать сию плавучую загадку и дивиться ее странностям можно было бесконечно — однако же время шло, и предстояло принять решение. А лейтенант Новосильцев, похоже, оказался к тому не способен. Единственная внятная реплика, услышанная от него офицерами и Буланским после сближения с как бы крейсером, прозвучала следующим образом:

— Не знаю, что и делать… Необходимо доложить Зиновию Петровичу… Жаль, что на миноноске нет радиотелеграфа…

Но отдать даже такой сомнительный приказ — вернуться к флагману эскадры за дополнительными инструкциями — Новосильцев не решался.

— Считаю, что по размерам своим наблюдаемый корабль вполне способен служить плавучей базой миноносцам, атаковавшим эскадру и «Камчатку», — сказал Старцев. — И мнение мое — незамедлительно высаживать абордажную команду. Миноноске же быть наготове в случае враждебных действий поддержать высадившихся орудийным огнем либо минным залпом.

Он искоса взглянул на Буланцева. Коллежский асессор едва заметно кивнул.

— Я имею ясный и недвусмысленный приказ адмирала! — немедленно ощетинился Новосильцев. — Приказ отыскать «Камчатку» и, при возможности, захватить один из «миноносцев-призраков»! И никаких иных боевых действий сим приказом не предусмотрено!

«При возможности… но был ты, братец, уверен, что возможности такой не представится… — презрительно подумал Старцев. — А ведь только что собирался геройски брать на абордаж мирное безоружное судно — чем не случай заработать лишнюю хвалебную строчку в аттестацию? Тьфу…»

Новосильцев неожиданно сбавил тон, заговорил чуть ли не просительно:

— Ну вы же понимаете, Николай Иванович, что ответственность за любые негативные последствия предлагаемой вами ав… хм… предлагаемого вами рискованного плана, — ляжет на меня, и не на кого иного…