Всем этим, похоже, придётся заниматься мне.

По пути заметил я на маленькой полянке движущийся клубок покрытых коричневой шерстью животных. Тень вертолёта испугала их, клубок рассыпался, и лопоухие зверьки метнулись к вывернутым из земли корням упавшего дерева. За ними метнулся туда же из кустарника зверь покрупнее. То ли волк, то ли медведь, то ли помесь того и другого. Видимо, мать охраняла игру детёнышей. По быстроте движений звери были ближе к волкам. По величине — ближе к медведям. В общем, мохнатый зверь, «вук» на языке урумту.

Как-то он там, в своих пещерах, мой бывший пленник? Опять, небось, собирается в поход? Или напротив, отговаривает сородичей от похода? Честно говоря, хотелось бы сегодня спокойно с ним побеседовать. Возможно, разговор теперь прошёл бы совсем на других тонах. Поостыли оба!

Над селением ту-пу я сделал два круга, и тень вертолёта дважды прошлась по многим площадкам и входам в пещеры. Несмотря на то, что мотор работал бесшумно, машину заметили. Десятки людей высыпали на площадки перед пещерами и на тропинки между площадками. А когда я стал снижать вертолёт к вершине холма на левом, южном берегу, где совсем недавно стоял в ЭМЗе, люди разбежались, попрятались в пещерах. Ни одного не осталось на виду. Хотя и понимал я, что за машиной всё равно следят. Но уже из укрытий.

На противоположной вершине холма приемлемой площадки для вертолёта не нашлось. Мешали крупные камни, кустарник и пеньки. Зато просматривалась на северном берегу подходящая свободная площадка внизу, у самой воды. В эту площадку вдавался крошечный заливчик, и в нём болтались на привязи два квадратных плотика. Точно такие же, какой заприметил я по пути в пойме реки. Должно быть, отсюда и унесло.

Для ночной защиты селения площадка, на которую посадил я машину, была очень удобна. Северный берег отсюда легко осветить прожекторами, и все нападающие будут как на ладони. Не полетели бы только в них стрелы! Смогут ли удержаться от этого бедные ту-пу, увидев грабителей у своего порога?

Может, не освещать их долго? Только шугануть светом?

И куда всё-таки сажать Тора? От подножия холма он будет взирать на соседа снизу и вызывать его как проситель. С вершины — как повелитель.

Но не просителем ведь придёт он сюда. Скорее — спасителем.

… Главные задачи поездки решены. Можно возвращаться.

Я поставил ногу на педаль включения, положил руки на штурвал, чтобы сразу потянуть на себя и подняться строго вертикально. Именно этот подъём отработать нужно «до белизны». Но что-то вдруг задержало, остановило меня. Какое-то шевеление в кустах у самого обрыва к реке. Никакого ветра не было, но там почему-то резко дёрнулись ветки. Я подождал секунду — и они дёрнулись вновь, что-то треснуло. Даже сквозь оргстекло кабины было слышно. А потом раздался вопль — чисто человеческий вопль ужаса.

Я выскочил из кабины, бросился к кустам над обрывом. Как пуля в меня вонзился ещё один отчаянный вопль.

За куст держались снизу, из-под обрыва, две тонкие смуглые руки. Куст трещал и выдирался из узкой щели в известняке, слегка присыпанной серой почвой. Кто-то подсматривал тут за мною и должен был сейчас ухнуть вниз…

Я упал плашмя на землю и ухватился за руки. Сначала меня потащило к обрыву. Однако носки ботинок упёрлись в какие-то камни, и сползание остановилось. Почувствовав точку опоры, я рванул смуглые руки на себя вместе с кустом.

И вместе с кустом, прямо на колючих ветках, обрушился на меня юный человек — то ли мальчишка, то ли девушка. Я заметил вначале лишь громадные серые глаза, наполненные почти предсмертным ужасом, перекошенное от страха лицо, копну нечёсаных длинных чёрных волос.

Потом уже под волосами мелькнула девичья грудь.

Я поднялся с земли весь перемазанный и хотел сперва отряхнуться. Но за это время девчонка могла убежать. А терять первое знакомство в неведомом племени не хотелось. Поэтому сначала я поднял её и потянул за руку к дверце вертолёта. Девчонка упиралась, как упрямая коза, но двигалась. Прямо возле дверцы, в кабине, на крючке, висели мыслеприёмники. На ощупь, не заглядывая в кабину, я снял два. Один тут же, левой рукой, натянул на себя. Другой подал девушке.

Она отшатнулась, как будто я предложил ей змею.

Пришлось надеть на неё мыслеприёмник своею рукой. Совершить, так сказать, насилие над личностью…

— Не бойся! — тут же сказал я. — Зла тебе не сделаю. Ты красивая девочка. Ни один сын неба не сделает тебе зла.

— Ты сын неба? — недоверчиво переспросила она.

— Да. Меня зовут Сан. А как зовут тебя?

— Тили. — Она улыбнулась. Буквально сквозь слёзы. — Ты спас меня. Я бы упала.

— А зачем ты полезла сюда?

— Хотела посмотреть.

— Ты ничего не боишься?

— Теперь — ничего. Если ты меня спас, значит, не убьёшь.

— Твоя пещера отсюда видна?

— Нет. Она тут прямо под обрывом. Самая верхняя. Отсюда не видно.

— Сколько человек живёт в твоей пещере? Ты можешь сосчитать?

— Много.

Она стала загибать пальцы, бормоча что-то под нос. Потом разогнула перед моим лицом пятерню. До пяти, значит, считать умела. Совсем неплохо для столь юного и совсем необразованного создания.

— Как зовут твоего отца?

— Фор.

— Что означает его имя?

— Бесстрашный.

«Ты вся в него», — подумал я. Но решил не перебарщивать с комплиментами.

— А как зовут твою мать?

— Тулю.

— Что означает её имя?

— Терпеливая.

— А что твоё имя значит?

Она вдруг засмущалась, растерянно улыбнулась, отвела взгляд.

— Ты забыла, что значит твоё имя?

— Не забыла. — Она вдруг посмотрела мне прямо в глаза — сердито и вызывающе. Зрачки её серых глаз стали крошечными, как булавочное остриё. — Моё имя значит «нежная». Но я совсем не такая!

— Этого ты ещё не знаешь, — успокоил я её. — Жизнь покажет, какая ты. А подарки своим родителям можешь передать?

— От кого?

— От сынов неба. Они очень любят бесстрашных и терпеливых людей.

В вертолёте стоял на три четверти полный контейнер с подарками для купов. Не грех было позаимствовать оттуда кое-что и для ту-пу. Раз уж подвернулся случай…

— Подожди немного — вынесу подарки, — попросил я. — Или зайдём в эту хижину вместе со мной. Сама выберешь…

Я показал на распахнутую дверцу кабины.

Тили качнулась к дверце. Но испугалась и отшатнулась обратно.

— Лучше вынеси, — сказала она. — Подожду.

Я вынес ей три ведёрка одно в другом, стопку стаканчиков, три мотка разных лент, перочинный нож с колечком на рукоятке.

Со стенок кабины я снял сапёрную лопатку, каёлку и геологический молоток. В «инструментальном» контейнере были другие, но искать сейчас — недосуг.

— Это для твоего отца. — Я передал Тили молоток, каёлку и лопатку. — Это — всей семье. — Я передал стопку стаканчиков и показал, как вынимаются они один из другого. — Это тебе и Тулю. — Я показал на вёдра, опустил в них два мотка лент, а от третьего, ярко-красного, отсёк ножом полоску и повязал её галстуком на шею Тили. — А это только тебе.

Я раскрыл перед нею нож, закрыл его и положил ей в руку, Пусть ей будет с этим ножом безопаснее!

— Я в долгу у тебя, — тихо сказала девушка. — Никогда у нас не было таких подарков. Ни у кого! Я не забуду свой долг.

— Никогда не бойся сынов неба, — посоветовал я, — Они не сделают зла ни тебе, ни твоему племени. Сыны неба — друзья ту-пу. Передай это всем. И скажи Уйлу, что скоро к нему придут гости.

— Ты знаешь Уйлу? — удивилась она. Ресницы её распахнулись, зрачки увеличились.

— Я слышал, он добрый, умный человек.

Она помолчала, и я почувствовал в её молчании какое-то несогласие.

— Он очень старый, — наконец сказала она.

Я понял недоговорённость: ему уже трудно быть вождём.

Всё сходилось с «диагнозом» Тора: старые вожди обычно сверхосторожны и нередко трусливы. Земная история дала тому немало примеров.

— Сохрани эту дугу, Тили. — Я показал на мыслеприёмник. — Когда сыны неба снова придут к вам, ты сможешь говорить с ними свободно. А если потеряешь её, вы не поймёте друг друга.