Назад ехали по Третьему кольцу. Олег Иванович и сам еле держался на ногах, однако, выехав на развязку у Лужиков, он нарочно свернул не вправо, а влево, и поехал длинной дорогой – чтобы прокатить гостя из прошлого мимо сверкающих башен Москвы-Сити.

А на часах было 19:00 – по времени 2014-го года. Серебристая "Нива-Шевроле" стояла в квартале от заветного дома на улице Казакова. Пора было прощаться.

Напоследок Олег Иванович вручил Николеньке коробочку коротковолновой рации, наскоро объяснив как ею пользоваться. По этой рации им времени предстояло связаться с Николенькой – во время очередного визита. . Было условлено, когда мальчик будет держать рацию включенной – чтобы не пропустить вызова своих друзей из 21 века.

Наконец, закончился этот бесконечный, полный удивительных событий день. Николенька с гудящей головой отправился домой, а Олег Иванович с сыном пошли к машине – их ждал неблизкий путь от площади Курского вокзала к улице Строителей, что в одном квартале от метро Университет.

Глава пятнадцатая

Утро у Николки не задалось. Начать с того, что он никак не мог проснуться. И, надо признать, это было совсем неудивительно. Вчерашний, необычно длинный, наполненный удивительными впечатлениями день стал виной тому, что мальчик заснул мгновенно, едва только прикоснувшись головой к подушке. И когда тетя Оля попыталась разбудить его к ужину, он лишь невнятно промычал что-то и снова провалился в сон. А посреди ночи проснулся – и просидел у окна почти до утра. В голову лезли невероятные картины предыдущего дня: вот он, на заднем сидении автомобиля, рядом с Ваней… машина сворачивает с широченной дороги под многоярусный мост, полотнища которого пересекаются над головой под прихотливыми углами; потом ныряет в бесконечный коридор – а мимо, сплошной полосой, несутся огни, сливаясь в одну реку; мигают красные лампы идущих впереди автомобилей, и звук –отражающийся от стен глубокий, утробный гул десятков моторов.

А потом – машина вырывается под открытое небо, и Николка невольно отшатывается– так силен контраст между залитым ослепительным, но каким-то неживым светом, тоннелем и голубым, по майски-бездонным небом. Но небо это радует его своей необъятностью считанные мгновения – экипаж поворачивает вправо, и на Наколку наваливается немыслимая громада здания, состоящего из одних окон. И эта сверкающая стена уходит так высоко в небо, что окна сливаются в один непрерывный водопад из застывшего зеленого стекла…

В общем, заснуть Николка сумел лишь под утро, когда небо уже посерело, а где-то далеко, за железными, московскими крышами, уже прорезалась на горизонте желтая полоса рассвета.

Спать хотелось просто смертельно – если бы мальчику дали волю, он провалялся бы в постели до обеда. И меньше всего ему хотелось идти в гимназию, где, к тому же, ждала контрольная по математике.

Не то чтобы Николенька не любил этот предмет – как раз наоборот. Во всяком случае, в сравнении с латынью или древнегреческим. Но сегодня предстояла контрольная работа "на счет", а такие испытания Николка терпеть не мог. То ли дело геометрия! Мальчик познакомился с этим предметом лишь в этом году – и уже успел полюбить чеканные формулировки, неумолимую логику и красоту точного доказательства.

А в контрольных "на счет "все решали не знания – надо было не только с ходу найти верный способ решения, но и, – самое трудное! – быстро, в уме произвести подсчеты. Конечно, никто не запрещал по ходу черкать в тетрадке карандашом; но минуты неумолимо утекали, а учитель безжалостно подгонял "Переходим к следующему заданию….". Так что Николка терялся, сбивался с мысли, и к середине контрольной уже безнадежно отставал от остальных.

Позавтракав, мальчик с тяжелым сердцем стал собираться в школу. Засунув в крытый тюленьим серо-зеленым мехом ранец (эх, к,огда еще настанет время, когда он сможет носить книги и тетрадки стопкой, перетянутой ремешками!) учебник Киселева, он потянулся, было за пеналом – и вдруг увидел на столе черный прямоугольничек принесенной из будущего счетной машинки.

В памяти мгновенно всплыл вчерашний день и объяснения Вани: "Так, а теперь – нажимаешь "сброс" и набираешь нужное число, действие, потом второе слагаемое – а результат запоминаешь… за не запоминаешь, балда, а жмешь вот тут, кнопочку "М+" – "memory", то есть память. А "плюсик" – значит "добавить". Уяснил? Калькулятор сам все запомнит, а твое дело – когда надо извлечь данные из памяти.. . вот, видишь, другая кнопка, "М –"?

Николенька сразу же повеселел: теперь предстоящая контрольная рисовалась ему совсем в другом свете. Мальчик не был уверен, что сможет воспроизвести те хитрые манипуляции, которые вчера показывал ему Ваня. Но уж как делать самые простые действия – вычитании, сложение, умножение и деление, –Николка запомнил.

Урок математики стоял в расписании пятым, последним по счету. На каждой из перемен Николка находил укромный уголок и, оглянувшись, доставал из кармана счетную машинку. И, пока одноклассники затевали бузу в коридорах, пихались, или кучковались у подоконников, с упоением играля в "блошки", наш герой осваивал вычислительную технику. Так что – к контрольной он вполне освоился и больше не промахивался мимо мелких черных кнопочек с цифрами и значками. Мальчик даже, вроде, овладел мудреными операциями с памятью – но пока решил, на всякий случай, ими не пользоваться. Когда нибудь потом – да, но для первого раза не было нужды рисковать; лучше воспользоваться теми возможностями чудо-машинки, которые он освоил вполне уверенно.

– Итак, господа, первая задача, – голос математика был сух, слова падали с регулярностью ударов метронома, создавая впечатление неторопливости происходящего. Но Николка точно знал – стоит несколько раз прозвучать этой фразе, как время стремительно полетит вперед – а он сам станет отставать, судорожно пытаясь нагнать темп, путаясь, паникуя, и, конечно, ошибаясь. Впрочем –еще посмотриим, как все обернется сегодня.

– Куплено 20 фунтов сахара, 5 фунтов кофе и 5 фунтов чаю, и за все заплачено 18 рублей. Фунт кофе вчетверо дороже фунта сахара; фунт чая вчетверо дороже фунта кофе. Сколько стоит фунт каждого? –

Гимназисты все, как один, уткнулись головами в тетради. Собственно, даже и не тетради – перед каждым лежала стопка маленьких листочков, точно по числу вопросов в. Эти листочки были личным нововведением математика, Алексея Семеновича по прозвищу "Аллес" – его он получил за любовь к фразочкам на немецком, которыми он обильно уснащал свою речь. Аллес не обижался – наоборот, демонстративно заканчивал каждый урок этим словом. Математика в школе любили – он был человеком невредным, умел доходчиво объяснить материал и никогда не придирался к гимназистам по пустякам.

За пару дней до контрольной Аллес заготавливал листочки – по стопке на каждого ученика, пронумерованные по порядку. Делал он это не сам – обычно привлекал гимназистов, оставленных в наказаниие после уроков. Те охотно помогали математику –после того, как все стопки оказывались готовы, Аллес объявлял амнистию и распускал всех по домам. А назавтра вся гимназия уже знала, что одному кому-то предстоит контрольная по "устному счету".

Николка взял из стопки листочек под номером "1". Надо было написать на нем фамилию и класс, а потом – ответ на задачку. Аллес не требовал расписывать порядок решения задачи, наоборот –это считалось минусом, и, хотя и не было запрещено, но могло вызвать снижение оценки. Надписанный листок с ответом следовало отложить в сторону; брать его снова до окончания контрольной было строго-настрого запрещено. После уроков стопки полагалось сдавать; и Аллес прямо на месте проверял ответы, ловко тасуя пачки своими желтыми от табака пальцами. Курил математик очень много, отдавая предпочтение самодельным папиросам из привозного турецкого табака. Аллес гордился своим табаком и своими папиросами; носил он их в большом кожаном портсигаре с серебряными уголками и накладнной, серебряной же монограммой.