Премьер-министр вернулся в Лондон, не испытывая к Нортонстоу такого враждебного чувства, как можно было ожидать. Во-первых, он перенес кризис в гораздо лучших условиях, чем на Даунинг-стрит. Во-вторых, он вместе с учеными Нортонстоу пережил страшные дни, полные тревоги, а совместно перенесенные испытания всегда располагают людей друг к другу.

Перед отъездом премьер-министру разъяснили, что нет никаких оснований считать, что инцидент исчерпан. На обсуждении, состоявшемся в одной из лабораторий, перенесенных в убежище, все согласились с тем, что предсказание Александрова оказалось верным.

Марлборо сказал:

— Можно считать доказанным, что Облако приняло форму диска, очень сильно наклоненного к эклиптике.

— Диск стабилизирует ситуацию, это уже очевидно, — проворчал Александров.

— Для Вас, Алекс, это может быть и очевидно, а вот для меня многое остается непонятным, — сказал Кингсли. — Кстати, каков, по вашему мнению, наружный радиус диска?

— Около трех четвертей радиуса земной орбиты, он приблизительно равен радиусу орбиты Венеры, — ответил Мальборо. — Когда мы говорим что Облако, вероятно, сплющивается в диск, мы, конечно, выражаемся неточно. Мы хотим сказать, что большая часть вещества приняла форму диска. При этом очень много вещества должно оставаться, распределенным по всей земной орбите. Это ясно хотя бы из того, что наша атмосфера постоянно соприкасается с веществом Облака.

— Слава богу, что образовался диск, а то бы мы до сих пор не видели Солнца, — сказал Паркинсон.

— Но помните, что мы не всегда будем оставаться сбоку от диска, — сказал Кингсли.

— Что это значит? — спросил премьер-министр.

— Рано или поздно Земля, двигаясь вокруг Солнца, по своей орбите войдет в тень, отбрасываемую диском. Конечно, потом мы опять выйдем из тени.

— В тени будет ужасно холодно, — сказал Александров.

Премьер-министр был обеспокоен, и не без оснований.

— А можно узнать, как часто это будет происходить?

— Два раза в год! Согласно теперешнему положению диска, в феврале и в августе. Продолжительность такого солнечного затмения будет зависеть от толщины диска. Вероятно, каждое затмение будет длиться от двух недель до месяца.

— Все это чревато очень большими последствиями, — вздохнул премьер-министр.

— В первый раз полностью согласен с вами, — заметил Кингсли. — Но жизнь на Земле сохранится, хотя условия будут очень тяжелыми. Отныне люди должны будут жить большими группами. Мы не сможем больше рассчитывать на отдельные дома.

— Не понял.

— Потери тепла в домах происходят через поверхность. Это ясно?

— Да, конечно.

— Очевидно, что число людей, которое может жить в доме, пропорционально его объему. Так как отношение поверхности к объему для очень больших домов гораздо меньше, чем для маленьких, то в больших домах люди могут жить с меньшими затратами топлива в расчете на одного жильца. Если в дальнейшем периоды похолодания будут бесконечно повторяться, наши топливные ресурсы заставят нас изменить представления о доступном жилье.

— Почему вы говорите «если»? — спросил у Кингсли Паркинсон.

— Потому что произошло слишком много странного. Я не могу уверенно предсказывать будущее, пока не найду объяснения тому, что уже случилось.

— Нас могут ждать большие проблемы, связанные с изменением климата, — заметил Марлоу. — Думаю, что в ближайшие год или два ничего особо кардинального не произойдет, но если дважды в год будут повторяться эти затмения Солнца, проблем с климатом нам избежать не удастся.

— Что вы хотите сказать, Джефф?

— Только то, что, пожалуй, нам не миновать нового ледникового периода. Вам не хуже меня известно, сколь чувствительно сбалансирован климат на Земле. Сильные похолодания два раза в год, — один раз зимой и один раз летом, наверняка, окажут сильное влияние на погоду и неминуемо приведут к наступлению нового ледникового периода.

— Вы хотите сказать, что Европа и Северная Америка будут покрыты льдом?

— Это обязательно произойдет, хотя и не в ближайшие год или два. Процесс будет медленный. Как говорит Крис Кингсли, человек должен будет прийти к соглашению с окружающей средой. И мне кажется, не все условия этого соглашения будут человеку по вкусу.

— Океанские течения, — сказал Александров.

— А с ними что? — спросил Премьер-министр.

— Насколько я понял Алекса, существующие океанские течения могут не сохраниться, — сказал Кингсли. — Если такие изменения действительно произойдут, последствия могут оказаться гибельными. И это случится совсем скоро, скорее, чем наступит ледниковый период.

— Вы поняли правильно, — подтвердил Александров. — Гольфстрим убийственным образом охладится.

Премьер-министр почувствовал, что с него довольно.

В ноябре привычная жизнь стала восстанавливаться. Правительства постепенно осваивались с положением, им все нужнее была связь между странами и внутри стран. Срочно были отремонтированы телефонные линии и кабели. Но в основном люди пользовались радиосвязью. Вскоре длинноволновые радиостанции уже работали в обычном режиме, но с их помощью, разумеется, нельзя было осуществлять дальнюю связь. Для этого необходимо было использовать короткие волны. Однако по причинам, установленным вскоре, и коротковолновые передатчики не могли обеспечить необходимую связь. Оказалось, что атмосфера на высотах около восьмидесяти километров необычайно сильно ионизирована, что, по мнению ученых, привело к наблюдаемому затуханию радиоволн. Высокая степень ионизации была вызвана излучением сильно нагретых верхних слоев атмосферы: небо из-за этого излучения по-прежнему мерцало голубоватым светом. Проще говоря, радиоволны поглощались в атмосфере.

Единственное, что оставалось — это уменьшать длину волны. Попытались уменьшить ее до одного метра, но поглощение продолжалось, а подходящих передатчиков, работающих на более коротких волнах, не было, так как меньшие длины волн до этого никогда широко не применялись. Затем вспомнили, что в Нортонстоу есть передатчики, которые могут работать на волнах от одного метра до сантиметра. Более того, эти передатчики были способны передавать огромное количество информации. Кингсли незамедлительно подтвердил это. Было принято решение использовать Нортонстоу в качестве всемирного информационного центра. План Кингсли, наконец, начал осуществляться.

Но сначала потребовалось произвести чрезвычайно громоздкие вычисления. Поскольку их надо было сделать очень быстро, использовали электронно-вычислительную машину. Задача состояла в том, чтобы отыскать длину волны, наиболее подходящую для связи. Если волна будет слишком велика, то она будет поглощаться. Если длина волны будет слишком мала, радиоволны будут свободно проходить сквозь ионосферу, устремляясь в космическое пространство, вместо того чтобы огибать Землю при передаче сообщения, скажем, из Лондона в Австралию.

Расчеты показали, что наилучшая длина волны — двадцать пять сантиметров. Достаточно короткая, чтобы не слишком поглощаться, и в то же время не слишком длинная, чтобы весь сигнал не излучался в пространство, хотя некоторые потери все равно были неизбежны.

В начале декабря был введен в действие передатчик в Нортонстоу. Как и предвидел Кингсли, он мог передавать громадное количество информации. В первый день для передачи посланий оказалось достаточно получаса. Ведь только у некоторых стран были подходящие передатчики и приемники, но система работала так хорошо, что вскоре и другие страны стали поспешно налаживать нужное оборудование. Частично из-за этого объем информации, проходящей через Нортонстоу, был сравнительно невелик. Поначалу людям было трудно освоиться с тем, что часовой разговор передается за малую долю секунды. Однако со времени разговоры и сообщения становились все длиннее и длиннее, все больше стран подключалось к системе международного общения. Не удивительно поэтому, что продолжительность работы радиостанции в Нортонстоу постепенно возросла с нескольких минут до часа в день и более.