Это было сделано. Отныне самые высокопоставленные и высокочтимые персоны слушали Облако, но не могли ему отвечать. Случилось так, что именно в этот день Облако произвело на своих августейших слушателей самое плохое впечатление, ибо Джо начал откровенно высказываться на сексуальные темы.

— Не можете ли вы объяснить мне такой парадокс? — сказал он. — Я обнаружил, что весьма значительная часть вашей литературы посвящена тому, что вы называете «любовью»; главным образом, так называемой «плотской любви». По моим подсчетам, этому посвящены не менее сорока процентов предоставленной мне литературы. Тем не менее, нигде не разъяснено, в чем же заключается эта «любовь»; то, чем она кончается, тщательно скрывают. Это привело меня к убеждению, что «любовь» какой-то редкий и необычный процесс. Можете представить мое удивление, когда, наконец, я выяснил из медицинских учебников, что «любовь» всего лишь очень простой, обычный процесс, свойственный и большинству других животных?

Эти слова вызвали бурное недовольство со стороны высокопоставленных и высокочтимых представителей рода человеческого. Но Лестер отключил приемник.

— А ну, молчать, — сказал он, после чего передал микрофон Мак-Нейлу. — Полагаю, это по вашей части, Джон. Попытайтесь найти достойный ответ.

И Мак-Нейл попытался:

— С чисто логической точки зрения производить на свет и воспитывать детей — дело весьма незавидное. Для женщины это означает страдание и бесконечные заботы. Для мужчины это означает лишнюю работу в течение многих лет, чтобы содержать семью. Итак, если бы мы были логичны и последовательны в половом вопросе, то, вероятно, вообще не интересовались продолжением рода. Поэтому природа позаботилась сделать нас полностью и абсолютно нелогичными, едва дело касается этого вопроса. Как это ни странно, если бы мы не были столь нелогичны, мы просто не смогли выжить. Вероятно, это касается, и всех других животных.

Джо заговорил снова:

— Что-то подобное я подозревал. Рад, что вы признаете существование этой нелогичности. У нее, однако, есть очень серьезные и мрачные основания. Я уже говорил, что жизнь на планетах должна постоянно сталкиваться с недостатком необходимых химических элементов, ваша способность добывать их ограничена. Естественно, что нелогичное отношение к воспроизводству неминуемо приведет к значительному росту населения, что вступит в противоречие с имеющимися в вашем распоряжении ограниченными ресурсами. Такая ситуация очень опасна. Очевидно, что редкость разумной жизни на планетах, как раз объясняется нелогичностью поведения, что приводит к нехватке продовольствия. Это позволяет предположить, что ваш вид может скоро исчезнуть. Слишком высокий темп прироста вашего населения, о котором мне стало известно, только подтверждает этот вывод.

Лестер указал на мигающие огоньки.

— Политики пытаются пробиться. Вашингтон, Лондон, Тимбукту и другие. Соединить их, Крис?

И тут Александров произнес первую в своей жизни политическую речь:

— Давайте прикроем эту кремлевскую хренотень, — сказал он.

— Алекс, вы использовали неверное слово, — заметил Кингсли. — В приличном обществе мы обычно говорим «словоблудие».

— Я думаю, Алексу следует порекомендовать изучить труды достопочтимого Томаса Баудлера, столь мастерски очистившего, в свое время, произведения Шекспира от сквернословия. А сейчас пора вернутся к Джо, — сказал Марлоу.

— Вот это правильно. Держите политиков за глотку, Гарри. Джон, спросите Джо, как он воспроизводит себя.

— Как раз об этом я и хотел спросить, — сказал Мак-Нейл.

— Вот и спросите. Посмотрим, насколько он будет деликатен, когда речь пойдет о нем самом.

— Крис! — Не выдержала Энн Холей.

Мак-Нейл обратился к Облаку:

— Нам было бы интересно узнать о вашем способе размножения: оно сильно отличается от нашего?

— Размножение, появление нового живого существа происходит у нас совершенно иначе. Видите ли, если бы не несчастные случаи или непреодолимое желание уничтожить себя — такое иногда с нами случается, как, впрочем, и с вами тоже — я мог бы жить бесконечно. Следовательно, у меня нет необходимости породить кого-то, кто остался бы после моей смерти.

— Сколько же вам сейчас лет?

— Несколько больше пятисот миллионов.

— Ваше рождение результат спонтанной химической реакции, так же как и возникновение жизни на Земле?

— Нет. Во время наших путешествий по Галактике мы подыскиваем подходящие скопления вещества — облака, которые можно заселить. Мы делаем это примерно так же, как вы сажаете черенки от деревьев. Если бы я, например, обнаружил подходящее облако, не наделенное жизнью, я снабдил бы его сравнительно простой нервной системой. Я посадил бы туда то, из чего сделан я сам, часть самого себя.

Таким образом, можно избежать тех многочисленных опасностей, с которыми сталкивается разумная жизнь, возникшая спонтанно. Возьмем хотя бы такой пример. Как я уже объяснял в одной из наших предыдущих бесед, радиоактивные вещества ни в коем случае не должны попадать в мою нервную систему. Для этого у меня есть весьма сложно устроенный электромагнитный экран, который препятствует доступу любого радиоактивного газа к моим нервным центрам — иначе говоря, к моему мозгу. Стоит только этому экрану выйти из строя, как я почувствую сильнейшую боль и вскоре погибну. Выход из строя экрана — один из возможных несчастных случаев, о которых я только что говорил. Суть этого примера в том, что мы можем снабдить своих «потомков» как экранами, так и разумом для управления ими, но мне очень сложно представить, чтобы такие экраны могли появиться в ходе самопроизвольного развития жизни.

— Но ведь это должно было случиться, когда появился первый из вашего рода, — возразил Мак-Нейл.

— Я не верю, что вообще когда-либо существовал кто-то «первый», — ответило Облако.

Мак-Нейл не понял этого замечания, но Кингсли и Марлоу переглянулись, как бы говоря: «Ого, вон он куда гнет! Что бы сказали сторонники теории „взрывающейся вселенной“»!

— Обеспечив своих «потомков» подобными защитными средствами, — продолжало Облако, — мы предоставляем им возможность развиваться самостоятельно. Здесь я должен указать на одно важное различие между нашими видами. Число клеток в вашем мозгу почти не изменяется с момента рождения. Поэтому ваше развитие заключается в том, что вы учитесь наилучшим образом использовать мозг фиксированной емкости. А вот у нас дело обстоит совершенно иначе. Мы можем увеличивать размер своего мозга сколько угодно. И, конечно, способны удалять или заменять изношенные или испорченные фрагменты. Наше развитие заключается, таким образом, как в развитии самого мозга, так и в том, что мы учимся использовать его наилучшим образом для решения возникающих перед нами проблем. Теперь вам должно быть ясно, что наши «дети» начинают со сравнительно простого устройства мозга; но по мере взросления, наш мозг становится все больше и сложнее.

— Не могли ли бы вы описать так, чтобы нам было понятно, как создаются новые части вашего мозга? — спросил Мак-Нейл.

— Думаю, что могу. Сначала я изготовляю сложные молекулы нужных типов из имеющихся химических продуктов, запасы которых у меня всегда под рукой. Затем молекулы укладываются соответствующим образом на поверхности твердого тела, образуя «нервную структуру». Материал твердого тела выбирается так, чтобы его температура плавления не была слишком низкой — лед, например, в данном случае не подходит, — и чтобы в электрическом отношении это был хороший изолятор. Поверхность тела должна быть специально подготовлена, чтобы закрепить там, где нужно, «нервную структуру» — мозговое вещество, как бы вы сказали.

Создание «нервной структуры», конечно, дело трудное. Надо добиться, чтобы новый мозг действовал как единое целое при выполнении своих задач. Необходимо также, чтобы новый узел не начинал работать самопроизвольно, а ждал соответствующих сигналов от остальных частей мозга. Обмен такими сигналами между старой и новой частями мозга может происходить по многим каналам. В результате работа нового участка контролируется, и он включается в общую нервную сеть.