Вик, на время освободившийся от постоянного контроля и команд Ягодки, лихорадочно думал, как можно ее остановить. Времени у него было немного, ведьма выделила лишь сутки, которые он мог провести в Школе, после этого ему было приказано идти в Светлый Лес. С тем же заданием. А это значило, что именно эльфийские земли следующими подвергнутся изъятию магии. Обо всем этом он рассказал ректору Школы.

Обета молчания Вик Ягодке не давал, да и могла ли она подумать, что он сам сдаст себя. Ректор молчал во время всего монолога, но смотрел он настолько страшно, что Вик внутренне содрогался и готовился бежать при первой же возможности. Едва он закончил рассказ и начертил руны, которые использовала Ягодка, ректор погрузился в долгое молчание. А потом предложил очень простой способ: замкнуть воронку саму на себе. Для этого в сплетение рун на алтаре нужно было дописать лишь еще одну. Тогда энергия будет функционировать внутри замкнутого круга, высасывать и тут же пополнять саму себя, тратясь лишь на поддержание жизни ведьмы и Вика, связанного с ней. Еще одна руна — неизменности — должна запечатать алтарь и все надписи на нем, чтобы не позволить ведьме стереть лишнее.

— Я не могу вернуться туда, — печально покачал головой Вик. — Она дала мне четкий приказ: сначала посетить Светлый Лес, а потом отправляться в горы Элрой. Ягодка после последнего ритуала собирается обосноваться там.

— Значит, надо торопиться, — ректор не смотрел на Вика. Он его презирал. За слабость, за малодушие, за его безумную страсть. — Я сам дойду до деревеньки. Ей же нужны еще жертвы? Значит, до алтаря доберусь, а уж руны я и без волшебства нарисую и закреплю, если нужно будет, собственной кровью.

Вик отправился в Светлый Лес в твердой уверенности, что ректор свою часть работы выполнит и ловушка для Мышки захлопнется. А уж замкнутая воронка не позволит ей выйти за пределы действия алтаря.

«Он был здесь, в этих стенах, — вздохнуло древнее дерево, — потому я и знаю эту историю».

«А у ректора все получилось?»

«Да. Он погиб на том алтаре, но сделал, что обещал».

«А Вик?»

«Элройский колдун до сих пор жив. Он не может нарушить клятву, данную Ягодке, а потому выполняет ее приказ: создает в горах все условия для жизни и работы своей любимой».

«А она жива?»

«Да, хотя мало кто о ней помнит. Никто ведь так и не нашел причины потери волшебства. А его в той воронке хватит еще не на одно тысячелетие ее жизни. Ректор выполнил обещание, но чуть запоздал: Ягодка забрала дар почти у всех эльфов. Редко у кого остался. Да и те зачастую просто не знают, что с ним делать — нет учителей».

«А почему вы не расскажете все. Мне кажется, нельзя Ягодку оставлять на произвол судьбы. Мало ли что…»

«Дитя мое, — дерево вздохнуло, — смертные нас не слышат. Ты — первая, с кем я общаюсь за последние несколько столетий».

«Значит, мне нужно об этом рассказать!»

«Тебе не поверят! Да и что могут смертные. Это дело для Богинь. Просто, будь осторожна и в любви, и в волшебстве».

«Я же ничего теперь не могу, — я вздохнула, вспомнив, как было легко жить, когда волшебство искрилось вокруг, — Богини взяли мои крылья в обмен на это тело».

«Но ты ведь нас слышишь? А это тоже волшебство. И у тебя еще есть подарки Богинь. Ты не смотрела в свое зеркальце?»

Я встрепенулась. Как-то за всеми переживаниями совсем про него забыла. Я осторожно вытащила его и попросила показать мне дом. Очень-очень попросила, даже зажмурилась. Но зеркало так и осталось безмолвным. Тогда Фрея! Опять — ничего… Рейстаниэля! Поверхность дрогнула и я увидела Властителя эльфов. Он нервно ходил по своей комнате о чем-то напряженно думая. А вот это уже хорошо. Всегда будет под присмотром. Так смотрела бы и смотрела! И как же он красив! Мысли опять свернули не туда, я зло цыкнула на себя и спрятала зеркало. Я к нему равнодушна! Равнодушна, я сказала! Дуб где-то в моей голове, как мне показалось, нервно хохотнул, и мне стало стыдно.

— А вы всегда будете подслушивать мои мысли? — опять вслух спросила я.

«Я иначе не умею. Мне ведь нужно предугадывать желание гостя. Вот ты хочешь кушать?»

Мой живот при упоминании об еде раздраженно заурчал и тот час в комнате появился маленький столик, заставленный моими самыми любимыми блюдами.

«Спасибо», — только и успела подумать, а потом навалилась на еду.

Фрея мне беспокоить запретили. Лекарь, потупив глаз, заверил, что мой опекун идет на поправку и сейчас спит, так что, тревожить его — только усугублять положение. Поэтому на следующее утро гулять по лесу я отправилась одна. Рейстаниэль появился внезапно, просто возник из-под земли, напугав меня до икоты.

— Леди Алиса, — он галантно поклонился и подождал, пока я присяду в реверансе, справившись с испугом, — хотя обстоятельства нашего знакомства не были слишком приятны, я рад, что мы успели вовремя.

— Спасибо… — я запнулась, совершенно не зная, как к нему обращаться.

— Зовите меня просто Реем, так принято среди моих друзей, — он мило улыбнулся, встряхнув копной сияющих белоснежных волос.

— Спасибо, Рей, — несмело произнесла я, пробуя его имя на вкус.

— Скажите, леди Алиса, а как вышло, что Фрейдалион стал вашим опекуном?

Вот такой простой вопрос выбил меня из колеи. Врать я не только не умела, но и не могла. Физически. А потому остановилась как вкопанная, ловя воздух ртом и не зная, что говорить. Правду?

— Мы познакомились совершенно случайно, а узнав, в какое положение я попала, он взял всю ответственность за мое будущее на себя, — отделалась я общей фразой.

— И в какое же такое положение вы попали? — сверкнул глазами Рейстаниэль.

— Я была больна… Знаете… Потеря памяти…

— Правда? А сейчас все вспомнили? — сказано было осторожно. «Будто лиса подкрадывается», — подумалось мне.

— Да, спасибо… Сейчас я все вспомнила, — я остановилась. Прямо под ногами вился небольшой ручеек.

— Так может, расскажете? — он подал мне руку, предлагая опереться и перепрыгнуть препятствие.

— Что? — я несмело протянула руку, но едва мои пальцы коснулись его, меня будто прошила молния. Я отпрянула, нога скользнула вперед по мокрой траве и… Кажется, сейчас на себе испытаю ледяную свежесть ручейка…

— Осторожно, леди, — Рей подхватил меня в полете и крепко прижал к себе. К молнии добавилась дрожь. Ноги стали ватными и капитулировали, предоставив эльфу заботиться о моем бренном теле, — как вы, леди Алиса?

Он даже не сделал попытки поставить меня на ноги, продолжая держать на весу. Его лицо вплотную приблизилось к моему, а взгляд скользнул вниз, на губы, и сделался жадным и горячим. О, Богини! Я ахнула, попыталась вывернуться из железной хватки мужчины, а когда это, наконец, удалось, отступила на шаг, развернулась и побежала прочь. Невежливо? Да! Но иначе я бы просто не удержалась: так хотелось прижаться к нему, попробовать на вкус губы, утонуть во взгляде, пусть и обманывающем меня. Это-то я точно знала!

— Леди Алиса, — выкрикнул он мне вслед, — простите, если напугал вас, останьтесь…

Но я уже мчалась со всех ног прочь в чащу, не разбирая дороги. На глаза наворачивались слезы, а я размазывала их кулачком по щекам. Вот дура-то… Как же я понимаю сейчас Вика из той старинной легенды! Так хочется принадлежать ему, только ему, без остатка! Так страшно просто признаться в этом. Хотя бы себе признаться.

Платье путалось в ногах. Мои воспоминания предоставили мне и перечень всех моих привычек. Например, в одежде. Еще утром, только надевая это эльфийское безобразие, поймала себя на желании взять ножницы и укоротить платье хотя бы до колена. А сейчас оно мне явно мешало. А еще не хватает крылышек. Моих чудных, прозрачных, невесомых как у бабочки! Перепрыгивая через коряги, я будто чувствовала их, инстинктивно посылала им импульсы, и только по высоте прыжков понимала, что крыльев нет.

— Ой! — я, наконец, запнулась и кубарем покатилась в овраг. Давно пора! Видимо, чтобы меня остановить сейчас, нужны были именно такие кардинальные меры. Платье затрещало, зацепившись за торчащий сук, и порвалось.