Тихие стоны сорвались с ее губ, когда тело Моны приспособилось к двойному проникновению на пьедестале. Она раскачивалась взад-вперед, трахая себя фаллосом внутри киски, пока четверо потенциальных "покупателей" кружили вокруг нее. Один из них погладил ее по волосам, приподнял и понюхал. Другой остановился у лица и перекатывал соски между пальцами и легонько тянул их. Его пальцы были холодными и посылали электрические разряды по грудям. Другой мужчина играл с ее клитором. Его пальцы были смазаны маслом, когда он ласкал ее. Последний разминал ее ягодицы, ласкал их снова и снова. Иногда он останавливался, чтобы потрогать пробку или фаллос.

- А теперь, джентльмены, - начал Малкольм, - давайте начнем торги.

- Я возьму ее за сотню, - сказал мужчина в красной маске. Сотню долларов? Сотню тысяч? Сотню дней?

- Кто-нибудь хочет сделать встречное предложение? - спросил Малкольм.

- Для меня слишком дорого, - ответил мужчина в золотой маске. Он снова ущипнул ее за соски, и она вздрогнула, а лоно сжалось вокруг фаллоса.

- Боюсь, для меня тоже, - ответил другой. Он шлепнул ее по бедру, словно прощался с призовым скакуном.

- Я бы с радостью взял ее, - сказал последний мужчина. - Но я пообещал себе не тратить больше восьмидесяти.

- Тогда, думаю, мы договорились, мой добрый сэр, - ответил Малкольм. Именно мужчина в красной маске ласкал ее клитор. Сквозь завесу своих волос она увидела, как он и Малкольм пожимают друг другу руки. Они вышли из поля ее зрения, остановившись позади.

- Может быть, мне снять ее с пьедестала для вас?

- Нет, - ответил мужчина в красной маске. - Оставьте ее там. Я справлюсь.

Она услышала шаги, дверь открылась и закрылась, но была уверена, что мужчина в красной маске не оставил ее, потому что снова почувствовала его палец на своем клиторе. И затем на складочках, широко раскрытых из-за проникающего в нее фаллоса.

- Великолепно, - сказал он. - Стоишь каждого пенни.

Он ухватился за бедра и толкнул ее вниз, заставляя больше принять фаллос. Она подняла голову и застонала от желания. Она почти ничего не видела. Все вокруг было красным. Кровь перед глазами, пламя ее желания, распухшая плоть ее лона, все красное, все красное повсюду, красная маска на мужчине, мужчине, который владел ею. Он поднял ее с пьедестала и поставил на ноги. Он расстегнул свои черные брюки и освободил член, твердый и блестящий от жидкости на припухшей головке. Она должна ощутить его внутри. Должна. Она потянулась к нему, но он схватил ее за руки, оттолкнул назад к стене и поднял ее запястья над головой. В отчаянии она подалась вперед бедрами, чтобы потереться об него. Каждое ее движение вызывало неконтролируемую дрожь во всем теле. Пробка все еще была глубоко в ее заднице, и она хотела, чтобы она была там. Но она также нуждалась в его члене внутри себя. Он был нужен ей больше всего на свете.

Он прижал головку к болезненно набухшему клитору, и она вскрикнула. Одни быстрым движением бедер он проник сквозь складки. Еще одним толчком он погрузился в нее и с финальным полностью вошел в нее. Она приподнялась на носочки, и он приподнял ее бедрами и прижал на этот раз к стене. Ее груди подпрыгивали, когда его толчки поднимали ее все выше и выше. Она едва не кричала от экстаза, от безумного удовольствия. Она чувствовала будто внутри нее был железный прут, толстый, горячий и твердый как ничто другое. Она совсем не знала этого мужчину, но он владел ею. Он купил ее тело, и теперь она принадлежала ему.

Она была его рабыней, его собственностью, вещью, объектом, с которым он мог делать все, что пожелает. И он желал трахать ее у стены, вколачиваться в нее, погружаться и погружаться, пока она не кончила с порочным стоном. Ее голова прижалась к стене, и мужчина в красной маске поцеловал ее в шею, посасывая кожу, пока она не почувствовала, как та надорвалась от его укусов. Но ей было все равно. Боль пронзала удовольствие. Пробка в ее заднице и член в киске умножали оргазм в сотни раз. Его толчки были безжалостны. Мужчина в маске снова погрузился в нее, еще два раза, третий и она ощутила, как обжигающее семя взрывается внутри нее так глубоко, что она могла поклясться, что чувствует его вкус на языке.

Мона обмякла, но все еще была насажена на член мужчины, ее ноги обвились вокруг его бедер, а спина прижалась к стене. Она положила голову ему на плечо и глубоко дышала. Кто же этот мужчина, который купил ее? Что он сделает с ней? На что она отдалась? Это было неправильно, совершенно неправильно. Ей не стоило заниматься сексом с незнакомцем, с этим неизвестным, с этим призраком. Она положила руки ему на грудь и оттолкнула его.

- Опусти меня, - сказала она.

- Пока еще нет.

- Нет, сейчас, - ответила она, хотя он оставался внутри ее, все еще твердый.

- Карт-бланш, - ответил мужчина в красной маске.

- Это для Малкольма, а не для...

Мужчина снял маску. Это был Малкольм.

- Я же говорил тебе, что иногда люблю играть в игры, - ответил он с улыбкой, которую украл у дьявола. - Не так ли?

- Малкольм... - Она уставилась на него с шоком и ужасом, все еще будучи прижатой к стене. - У тебя была борода.

- Разве? - спросил он, приподняв бровь.

- Да. Она была... должно быть фальшивой. Ты одурачил меня. Я была уверена... - Четверо мужчин, вероятно, были его друзьями, и когда они торговались за ее спиной, Малкольм снял свою фальшивую бороду и надел красную маску, чтобы обмануть ее. И ее обманули, основательно обманули.

- Ты видела то, что я хотел тебе показать, - ответил он. - Самый старый трюк фокусника.

- Это тоже какой-то трюк? - Она пыталась освободиться от органа, который пронзал ее, и от его тела, которое прижало ее к стене.

- О нет, это реальность. Это единственное, что реально для меня, - ответил он. - Переместимся в постель.

Он отстранился от нее и потянул ее к ожидающей кровати, где откинул одеяло и поставил ее на четвереньки на белых простынях. Он разделся и присоединился к ней. Мона задрожала от нетерпения, когда Малкольм убрал волосы с ее спины и целовал ее шею.

- Нам это больше не понадобится, - сказал он и аккуратно извлек пробку из ее попки. Она ощущала себя слишком опустошенной в тот момент, когда вещица покинула ее тело.

- Малкольм... - С мольбой произнесла она его имя. Малкольм расположился позади нее и медленно вошел, заполняя пустоту внутри нее. Его ствол был шире пробки, но она хотела, чтобы он вошел в нее сильнее. Мона наклонилась вперед, пока голова не прижалась к подушке. Ее попка открылась, когда она низко наклонилась и Малкольм смог полностью войти в нее. Она приняла все, каждый дюйм, и ощутила гордость за то, что смогла.

- Тебе понравилось быть проданной и купленной, - сказал он, вонзая в нее свой член. Движения были медленными, но не грубыми, и она с легкостью принимала их.

- Ненавидела, - ответила она.

- Лжешь. Все хорошо. Я люблю лгунишек. Лги сколько хочешь, моя дорогая. Я знаю, что тебе это понравилось. Твое тело говорит то, что слова не могут.

- Я твоя рабыня, - сказала она.

- Нет. Ты мой работник, - ответил он. - У рабыни нет выбора. Но ты здесь потому, что сама этого хочешь. Не так ли? Признайся, Мона... признайся, что тебе нравится быть моей шлюхой, - сказал он, входя и выходя из ее задницы. Еще ни один мужчина не брал ее в эту дырочку. Только Малкольм. И только потому, что платил ей.

- Никогда, - ответила она. - Ни за что в жизни.

- Ни за что в жизни? Всего-то?

- Ты продал меня на аукционе. Ты – сам дьявол.

- Я не дьявол, моя дорогая, - ответил он, снова впиваясь зубами в ее шею, словно обезумевший зверь. - Дьяволу нужна твоя душа. Мне нужно только твое тело.

Он может верить в это сколь угодно, но Мона знала правду. Если он и дальше будет так трахать ее, то очень скоро получит и то, и другое.