Сегодня он выглядел иначе. Густые русые волосы теперь не торчали жесткой соломой, а были уложены. Белоснежная сорочка и массивный шейный платок выгодно подчеркивали его бронзовую кожу.

— А я говорила Патрику, что вы поехали в город, а он не верил! — произнесла мисс Вебер, и ее брат немного смутился.

— Я обещал Оливии медальон с аметистом на день рождения, — оправдался он.

— Но уже битых полчаса мы ничего не можем найти, — возмущалась она, — папа обещал выписать семейные драгоценности, но, боюсь, они не успеют прибыть до бала.

Эванс старательно делала вид, что рассматривает в витрине колечки. Я легонько пихнула ее в бок.

— Миссис Эванс прекрасно разбирается в драгоценностях. Правда, Шарлотта?

Я впервые увидела злость на лице подруги. Но не сидеть же ей в девках вечно? Должен же кто-то потревожить этот «терновый куст».

— Несомненно леди Блайт преувеличивает мои таланты, — выдавила она, передвигая отяжелевшие ноги.

— Не скромничайте, миссис Эванс, — улыбка на лице Патрика могла затмить солнце. — Вы нам невероятно поможете.

— А пока вы выбираете, мы с мисс Вебер могли бы прогуляться до модистки. Скажите, дорогая, вы уже выбрали платье? — я потащила Оливию к выходу, лепеча попутно: — В Лондоне так моден кринолин. Уверенна, что платье на кринолине придется вам по душе…

И на какие только жертвы не готова пойти милейшая леди Блайт ради подруги? Мне пришлось несколько часов терпеть Оливию, и эти часы, вполне сойдут за пару дней, ибо я успела узнать все о немыслимых рамках и правилах для юной особы в провинциально-жеманном обществе.

Мистер Вебер и Шерри настигли нас в магазине со шляпками, оба красные и запыхавшиеся. Моя подруга неловко покашливала в перчатку. Вид у нее был пришибленный и смущенный, будто Вебер не просто сопровождал ее, а полез под юбку.

Прощаясь с нами брат с сестрой долго раскланивались, а мне не терпелось остаться с Шерри и Китти наедине. Взобравшись в экипаж, я вцепилась в подругу:

— Ну что?

— Как вы могли? — сокрушилась она. — Как? — прижала кулаки к сомкнутым и передернутым рыданиями, губам. — Вы дали слово, что будете моим верным другом, леди Блайт! Зачем вы оставили меня наедине с Патти? Леди Блайт, я умоляю вас… заклинаю, никогда не делайте этого впредь!

В моей голове роились неприличные мыслишки. Ну что такого мог сотворить этот Патти, что моя покорная Шерри так взбрыкнула? Однако ж в ней просыпается настоящая бунтарка, и, кажется, вместо сельской мышки я получу женщину с железным характером. Неужели своим вмешательством я задела ее окрепшую гордость?

— Шарлотта Эванс, — начала я, прерывая истерику. — Вы должны запомнить, что я не потерплю ругани и недоверия в свой адрес. Все, что я делаю, в ваших интересах. Неужели, скажите мне, мистер Вебер вел себя недостойно?

— Нет! — возразила она. — Его поведение было безупречным…

— Тогда в чем, святые небеса, дело?

Она смутилась. Что за женщина? В ее милой головке полным полно предрассудков.

— Шерри, нет ничего плохого в том, что Вебер вызывает у вас теплые чувства.

— Леди Блааайт… — жеманно протянула она, протестуя против такой откровенности.

— Когда вы, наконец, выберетесь из своей раковины? — резковато спросила я.

Шарлотта, раздосадованная моим поведением и Бог весть чем еще, не собираясь посвящать меня в подробности встречи с Патриком, и стойко хранила этот секрет. В итоге мы распрощались холодно, и я вернулась домой несколько раздраженная. Все дело в том, что в мозгу у Шерри крепко укоренилась мысль, что она не достойна мужского внимания. Каким же извергом был ее покойный супруг, если миссис Эванс была так не уверенна в себе?

Дома меня ждал сюрприз, и этот сюрприз превзошел все мои ожидания. Это был обычный конверт от необычного Чарльза Беккета, который, видимо, решил позлорадствовать.

«Леди Энтони Блайт! — гласило письмо, — надеюсь, это письмо застанет вас в добром здравии. Я рад тому, что в Шропшире вы обрели друзей и выходите в свет. Миссис Бейли написала мне, что вы находитесь с ней в теплых дружеских отношениях, но, несмотря на это, миссис Бейли проявляет признаки тревоги относительно вашего общения с некой Шарлоттой Эванс. Я выражаю надежду, что ваши знакомые будут столь же внимательны и заботливы к вам, как и ваш покорный слуга. Лорд Чарльз Бенджамин Беккет. Р.S. Спешу сообщить вам, что к величайшему моему сожалению, отношения с вашей матушкой расстроились в виду вашего отъезда в Шропшир, и, судя по словам горячо любимой мною леди Уиткинс, она навсегда отказала мне в своей дружбе и благосклонности».

Н-да, новости неоднозначные. Я всегда знала, что драгоценная Бейли, как сторожевой пес, сообщит все о моем поведении не только Чарльзу, ну и моему Энтони, которому, кстати, нет до меня дела. Беккет не побрезгует высказать мне все свои претензии и упреки в форме дружественного наставления и семейного участия. Вкупе к этому всему, вышеуказанные господа задергают Шерри и выведут меня из себя, и если я хорошо знаю пределы своего терпения и границы ярости, то ничего хорошего от этого не жди. Однако, под конец письма, лорд Беккет припас сладенькое: моей матушке удалось отвадить этого мерзавца от дома, обвинив его в жестокости ко мне.

Просматривая корреспонденцию и всевозможные счета, я чувствовала, что начинаю слишком сильно прикипать к Шропширу. Для чего я пытаюсь идти против сложившихся здесь традиций? Почему мне непременно нужно противопоставлять себя всему свету? Уж, не знаю, может это от недостатка воспитания?

— Леди Блайт, — моя экономка приоткрыла дверь кабинета, — приехал слуга мистера Остина…

Разрази меня гром… Неужели Остин не слышал о конспирации?

— Скажи, чтобы оставил визитку и передай, что леди Блайт сегодня не принимает, — холодно приказала, не поднимая головы. Ну, разве я не права? Или гордый и неприступный Остин рассчитывает, что я упаду ему в ноги?

Не прошло и пяти минут, как экономка бледная и встревоженная вернулась обратно. Бедная женщина в чепце и строгом черном платье возвестила о том, что привратник наотрез отказался возвращаться домой, не передав мне устное послание.

Я отложила документы и подняла голову, серьезно взглянув на миссис Мас. Если бы мои глаза могли метать молнии, то запросто испепелили бы ее.

— Выставите этого господина за дверь!

— Леди Блайт, привратник мистера Остина сказал, что мистер Остин его уволит, если он не передаст вам это послание.

— Эм…, — ну, это ни в какие ворота не лезет, — миссис Мас, если вы не выгоните этого человека, то я сама вас уволю!

Кажется, у нее задергался глаз. Конечно, я бы не уволила экономку, хотя бы потому, что доверяла ей управление домом и редко находила за ней ошибки. Искать новую — дело непростое.

— Конечно, леди, — вымолвила она.

Я уже не надеялась, что миссис Мас рискнет меня беспокоить, однако, она вновь поскреблась в дверь.

— Привратник мистера Остина…

Нет, это уже слишком! И что о себе думает Остин?

— Где этот привратник? — резко оборвала, опираясь ладонями о столешницу и поднимаясь.

Я последовала за миссис Мас, закипая, как чайник. Если у этого господина недостаточно веский повод, чтобы вести себя с подобающей дерзостью, я разорву его на клочки.

— Что вам угодно? — бросила я привратнику, который ожидал меня в холле.

— Леди Блайт, — он снял шляпу и поклонился, виновато и несколько смущенно глядя в пол, — мой хозяин просит вас…

О чем он там просит? Боже, я готова придушить стоящего напротив человека лишь за одно упоминание о Джеймсе.

— … просит вас… — дрожащим голосом продолжал привратник, видимо, вспоминая все сказанное ему в точности, — чтобы вы…

Я готова биться в конвульсиях. Что происходит со мной, когда кто-то говорит об Остине?

— … чтобы вы оказали ему честь…

У привратника, видимо, туго с памятью. Если он не договорит фразу, то я вытрясу из него все до последнего словечка.

— … оказали честь поужинать вместе с ним…