Я никогда так часто не использовала слово «дерьмо» за свои двадцать четыре года.

Пока меня не похитили.

Пока меня не лишили всего, кроме слов и моей воли.

Поэтому я использовала их.

Даже, если это и означало, что меня будут бить ещё больше.

– Ох, теперь это совсем не мило, правда, Март? – спросил он, и Мартин, поняв намёк, ударил кулаком по левой стороне моего лица.

– Это можно остановить, – сказал он несколько минут спустя, глядя на то, как я вытираю рукой кровь со своего лица, – если ты только скажешь своему отцу, чтобы он пошёл на сделку.

– Гореть тебе в аду, Ви. Мой отец никогда не согласится на сделку.

В тот же момент меня бросили на пол. И начались удары ногами и кулаками, и угрозы похуже. Намного хуже. Хуже тех, что они учиняли, когда они пробирались ко мне по ночам. И я знала, что это произойдёт. В конце концов. Об этом не было и речи. Настанет день, когда меня приволокут в подвал. И изнасилуют. Дек. И Мартин. И, возможно, Ви.

Такова моя участь.

Но я всё ещё не хотела, чтобы победу одержал Ви.

Я не хотела, чтобы мой отец сдался.

– Что за херня! – неожиданно прокричал Мартин, отскочил от меня подальше.

– Что такое? – спросил Ви, убирая телефон.

– У неё кровь, – сказал Мартин, его лицо скривилось от отвращения.

– Ты хорошенько избил её, – согласился Дек, его глаза сузились, как будто он пытался что-то понять.

– Дерьмо, нет, её долбанная пи…а кровоточит.

И, тогда, Ви рассердился. Очень сильно рассердился. Это была не та холодная, отстранённая злость, как обычно. Он налетел на Дека, крепко схватил его рукой за горло и толкнул к стене так сильно, что я услышала хруст. – Ты трахнул её? Ты трахнул её, ты, тупой кусок дерьма?

Я отвернулась от них, и, уйдя в себя, смотрела в пол. И я истекала кровью. Шесть недель. У меня была задержка. Страх и ужас, должно быть, отсрочили их. Но вот они. У меня были месячные. И я был... унижена.

Они делали со мной разные вещи. Ужасные. Болезненные. Они не кормили меня. Они заставляли сдерживать свой мочевой пузырь до отказа. И, хотя всё это было болезненно и вызывало отвращение, но то, что у тебя отобрали чувство собственного достоинства иметь свой цикл, от всего этого у меня в животе поднимался жар и тошнотворные ощущения.

Как женщин, нас учили определённым вещам. Тому, как скрыть свои особые дни, тому, как оставаться чистой. Они лишили меня этого. И Мартин вёл себя так, как будто я была отвратительна.

И я чувствовала себя отвратительно.

И за это, я ненавидела их ещё больше.

– Чёрт побери, я не касался её и пальцем! – крикнул Дек, после того, как кулак Ви, после точного удара, обрушился прямо на его челюсть. – У неё, наверное, грёбанные месячные.

Ви отпустил Дека, посмотрев на меня, его брови сошлись вместе.

– Правильно, – сказал он, коротко кивая. – Я поручу одной из девушек, принести ей... тампоны, или что там ещё, – сказал он, отходя в сторону. – Верните её наверх.

– Я не пойду рядом с ней, – сказал Мартин, съёжившись, когда я поднялась.

Ви, к его чести (которой у него было очень мало), закатил глаза в сторону Мартина. – У тебя никогда раньше не было женщины? У них бывает кровь. Перестань вести себя, как последняя сучка.

– Я отведу её, – сказал Дек, схватив меня за верёвку и потянув вверх по лестнице.

Мартин пришёл следом за нами несколько минут спустя с какой-то женщиной, которую я не знала, но она не была связана и не смотрела мне в глаза. Она принесла коробку с тампонами, которые забрал и пихнул мне Дек.

– Просто оставь её там, – предложил Мартин и кивнул в сторону ванной. – Привяжи её к унитазу или к чему-то ещё. И мы выпустим её, когда она опять будет чистой.

И в результате, я была привязана к унитазу на пять дней. Мои запястья были так привязаны, что у меня была возможность подойти к раковине, в которой я могла помыться. Я вычистила свою одежду. Я пыталась не позволить всей этой унизительной ситуации сломить меня.

Но она добралась до меня.

Я смотрела на тампоны, издав немного странный хныкающий звук, и положила их обратно в сумку, убирая её в нижнюю часть бельевого шкафа. Ко мне возвращалось моё достоинство.

Они подарили мне это.

Я покачала головой, пытаясь побороть своё желание принять душ и воспользоваться своим новым гелем для душа и шампунем, и пощипать свои брови. Они ждали меня, чтобы поесть. Я запрыгнула в пару чёрных трусиков с вишнями, натянула чёрные штаны для йоги, чёрную футболку, надела носки и взяла с собой розовую толстовку на тот случай, если мне будет холодно.

Я услышала их голоса, как только вошла в холл.

– Мы можем позвонить Кею, – предложил голос Кэша.

– Кею? – спросил Рейн.

– Да, из города. Он скрывает людей. В основном женщин, которые попадают в плохие ситуации. Он хорош в этом. Он занимается этим много лет. Ей надо исчезнуть. Он сделает так, что она исчезнет.

Мне? Исчезнуть? Зачем?

– Мне исчезнуть? – спросила я неожиданно для себя самой. И для них, потому как они оба виновато подскочили и повернулись ко мне лицом.

– Мы обсуждаем все возможные для тебя варианты, – говорит Рейн, пожимая плечами.

– Как сделать так, чтобы я исчезла?

– Это просто один из вариантов, дорогая, – говорит Кэш, одаривая меня улыбкой. – Почему бы тебе не подойти и не поесть, а потом мы обсудим это? – предложил он, неся тарелки к обеденному столу.

Я схватила своё фраппе и последовала за ним, запах еды заставил мой желудок подать голос, хотя я и ела пару часов назад. Пришло время наверстать упущенное, и мой желудок знал это.

Мы сидели вместе, разворачивая свою еду, пробуя её, а потом тишина доконала меня, и я нарушила её.

– Вы думаете, что это единственный возможный для меня вариант? Исчезнуть?

– Он самый безопасный, – поправил Рейн. – Кей прячет девушек уже долгое время. И, за исключением одного случая, ни одна из них никогда не была найдена.

– Одного случая? – спрашиваю я, желая знать все подробности, если я собиралась согласиться на это. А я могла пойти на это. Чтобы оградить своего отца от опасности. Чтобы не позволить использовать меня как козырь в очередной раз.

Кэш подтолкнул ко мне второй по счёту оладушек из картофеля. – Да. Был один крупный наркодилер Эйч, ему нравилось бить и насиловать свою подружку. Она убежала и нашла Кея. Кей спрятал её. Но парень был просто неугомонным. И её поиски продолжались.

– Она...

– Мертва? – спросил Кэш прямо, удивив этим меня. – Нет. Она подцепила какого-то частного детектива в городе...

– Родоса, – проинформировал Рейн, с уважением в голосе.

– Да, Родос. Так или иначе... она, э-э, заказала мафии своего бывшего. И вуаля. Все её проблемы решены.

– И, вы думаете, что это был наилучший выбор, хотя он и продолжал её поиски? Я не знаю, знаете ли вы Ви, но он тоже очень неугомонный.

– Я знаю Ви, – сказал Кэш и Рейн одарил его взглядом. Таким «что за херня» взглядом. По всей видимости, Кэш скрывал это от своего старшего брата.

– Какого хрена? – спрашивает Рейн.

– Это ерунда. Я был на очередной вылазке. И я столкнулся с ним. Он ясно дал понять, кто он такой. Это всё.

– Чертовски хорошо, если это именно так.

Кэш закатил глаза, так по-братски глядя на меня. Как будто мы оба согласны с тем, что Рейн вёл себя так беспричинно несправедливо. – У меня не было размера обуви, – сказал Кэш.

– Прости?

– Размер обуви, детка. Для твоих ножек.

– Ох, эм-м... Шестой, – сообщила я.

– Хорошо. Когда, заскочу в следующий раз, я принесу обувь. Я забыл о чём-нибудь ещё? Я чувствую, что немного улыбаюсь.

– Нет. Ты очень хорошо подготовился.

– Я знаю женщин очень хорошо.

– Я поняла.

Рейн свернул свою фольгу, чем привлёк моё внимание. – Спасибо, что позволил мне остаться, – произнесла я глупо, чувствуя, что должна быть ему благодарна намного больше, чем то, что я могу выразить ему словами.