Куда больше его волновало то, что он может облажаться, когда они оба окажутся раздетыми. Одно дело разглядывать фотографии, испытывая лишь теоретические желания, и совсем другое - оказаться в постели с голым мужиком. Можно было бы закрыть глаза и представить себе... да хоть ту же Лугину. Как она постанывает, выгибаясь, изо всех сил поднимая таз, чтобы принять его глубже, но...

  Это не понадобится, понял Стас, глядя, как Костя быстро избавляется от своих вещей. Его заводило буквально все - от необычности ситуации, до пряного, мускусного привкуса кожи, в которую он впился зубами, повалив Артемьева на диван. В спальню идти не хотелось: во-первых, это были лишние секунды промедления, а во-вторых, через нее прошло слишком много женщин, а Стасу не хотелось вспоминать о них в этот момент.

  Женщин сперва требовалось долго целовать, гладить, что-то говорить - иначе секс становился похожим на дрочку. Любовником Стас был не из плохих, кроме того, он был свято уверен, что лишь полный неудачник в постели получает удовольствие в одиночку. Весь шик заключался в том, чтобы самая фригидная баба кончила под тобой, извивая в экстазе, а потом просила еще - сама, добровольно. Постель, пожалуй, была единственным местом, где Стас категорически не терпел насилия.

  Именно поэтому ему пришлось несколько умерить свой пыл, чтобы происходящее не стало обоюдным фиаско. Он слегка приподнялся, давая Косте возможность устроиться поудобнее, и сам, в свою очередь провел руками по напряженным мышцам спины. Член, и без того переполненный кровью, отреагировал тупой ноющей болью, и Стас понял, что медлить нельзя.

  Презервативы были самые обычные, не специальные, но привередничать казалось глупым. Некоторый опыт подобного секса у Стаса имелся - исключительно с женщинами - поэтому он действовал осторожно и не спеша, несмотря на то, что возбуждение сводило с ума. Костя под ним прогнулся, прижимаясь спиной к груди, и Стас, пытаясь помочь, охватил его рукой за живот, притягивая к себе. Ладонь прошлась по влажной от испарины коже, и Лазарев с удивлением понял, что Костя тоже нервничает - и едва ли меньше, чем он сам. Это странным образом успокоило его.

  - Что? - ехидно поинтересовался Стас, начиная потихоньку втискиваться в глубь неуступчивого, не желавшего поддаваться его напору тела. - Кажется, для тебя это не слишком привычный расклад?

  Костя сдавленно прошипел что-то сквозь стиснутые зубы, мотнул головой и зло выдохнул:

  - А ты, кажется, в этом разбираешься?

  Вместо ответа Стас толкнулся сильнее, войдя до конца, и Костя подавился следующим комментарием. Но, даже если бы он произнес его вслух, Стас вряд ли бы услышал. Все, что сейчас имело для него значение - это тяжелое, сбивчивое дыхание, запах возбуждения и табака, преследовавшего его с машины, собственный зашкаливающий пульс. Всего этого было так много, что грозило опозорить его, как сопливого мальчишку. Нет, удовольствие следовало растянуть, тем более что Стас не был уверен, что рискнет пойти на такой эксперимент во второй раз.

  Это походило на американские горки. Короткие передышки - только лишь для того, чтобы собраться с духом перед новым виражом. А потом - головокружительное падение, когда в крови плещется адреналин, и ты отчетливо понимаешь, что от тебя уже ничего не зависит. В какой-то момент Костя ухватил его за руку и бесцеремонно пристроил ее на собственный пах, недвусмысленно намекая, чего хочет, и Стас почему-то беспрекословно подчинился, обхватив ладонью напряженный член. Глубокий облегченный выдох стал ему наградой, и узнать, способен ли он добиться большего, вдруг стало нестерпимо важным, почти необходимым. Стас отстранился, игнорируя возмущенное восклицание и, поднявшись, стащил Костю на пол, заставив улечься на спину. Тот насторожено наблюдал за ним, не понимая, что он задумал. А Стас, мимолетно удивившись тому, что его ничуть не смущает мужское тело под собой, продолжил начатое.

  Так было удобнее. Теперь он мог видеть малейшую реакцию на свои действия, и та не заставила себя ждать. Хваленое Костино спокойствие дало трещину по всем направлениям, он до крови прокусил губу, на лбу крупными каплями выступил пот. Он то и дело откидывал голову назад, открывая горло, и эта иллюзия беззащитности подливала масла в и без того бушующее пламя. Стас уже не сдерживался, поняв в какой-то момент, что сейчас можно отпустить себя, раствориться в этом жидком огне, который, как в зеркале, отражался в глазах напротив. А потом его полностью накрыло этим огнем.

  Ощущения были совершенно другие. То, что всегда давалось само собой, теперь казалось подаренным, уступленным добровольно, но оно так же легко могло быть и отнято, и бог знает, что тогда произойдет.

  Не было никакой прелюдии, никакой полноценной ласки, даже самого мизерного подобия нежности. Никакого обмана и самообмана, никаких обещаний и уговоров. Оба точно знали, чего они хотят, и давали это друг другу - не больше и не меньше. В самый раз.

  Не успев даже отдышаться, Стас почувствовал, что его довольно бесцеремонно скидывают на пол. Костя поднялся, и на его лице на секунду промелькнуло странное выражение, похожее на растерянность. Однако он быстро взял себя в руки и улыбнулся.

  - Ванная там?

  Стас кивнул, неприкрыто разглядывая Артемьева - уже спокойно, без морока возбуждения. Он подспудно ждал, что теперь нахлынет естественное отвращение к тому, кто с такой легкостью лег под него, не пытаясь сопротивляться, но почему-то ощущал лишь приятную расслабленность. Все остальное пока отходило на второй план, не имея существенного значения. Артемьев, заметив его взгляд, потянулся, явно красуясь, и, захватив одежду, направился в ванную. Вскоре оттуда донесся шум воды.

  Начав замерзать, Стас нехотя поднялся с пола и, быстро натянув штаны и футболку, найденную в шкафу, отправился на кухню, вспоминая, осталось ли в холодильнике хоть что-нибудь съестное. Есть хотелось ужасно.

  Наскоро соорудив себе бутерброд, Стас на мгновение заколебался. Что делать дальше? Рано и поздно Костя выйдет из душа, и что тогда? Будь на его месте одна из периодически посещавших эту квартиру дамочек, варианты оказались бы предельно просты. Выставить за дверь, предварительно вызвав такси, если секс оказался не очень, или предложить вино и продолжить, если все прошло на высоте. Сегодняшний сценарий с уверенность было отнести ко второму случаю, но...

  Стас представил их двоих, чинно распивающих вино на этой кухне, и поморщился. Он получил все, что хотел, перелистнул эту страницу своей жизни, наконец, излечившись от помешательства, пусть и таким странным способом. Стало быть, Костю следовало выпроводить, желательно спокойно, дабы не осложнять дальнейшую совместную работу. В конце концов, разве кто-то заикался о большем?

  Неожиданно хлопнула входная дверь. Стас вздрогнул, точно помня, что запирал ее изнутри на засов, а потом внезапно сообразил, что шума воды уже давно не слышно. Пораженный неожиданной догадкой, он бросился в коридор и расхохотался. Вещей Кости, как и его самого, в квартире не было.

  Это сильно упрощало ситуацию. Стас, удовлетворенно мурлыкая под нос какую-то скабрезную песенку, выученную им на заре беспокойной юности, вернулся на кухню и поставил чайник, желая перекусить перед возвращением домой. Оставаться здесь не было никакого желания. Все было бы хорошо, но...

  Внутри исподволь нарастало странное недовольство. Стас прислушивался к своим ощущениям и не мог понять, что не так. Он получил то, что хотел - просто, без проблем, Костя даже ушел сам, не создав неловкости. Спокойно, будто его ничуть не волновало, что Стас подумает о нем, будет ли настаивать на продолжении, или удовлетворится случившимся.

  "Вот оно! - внезапно сообразил он. - Гаденыш ушел, даже не поинтересовавшись моим мнением на этот счет! Не спросив разрешения, в конце концов! А если у меня были еще планы на его задницу?"