Глава 1

Новый русский на Аренге. Охота, баня, девки…

1.06.3003 год от Явления Богини.Хутор Овечий

””Лето, ах лето, лето звездное будь со мной.” Где ты, Пугачиха, попсанутая наша королиха. Даровала, же природа голос не пойми кому. Пила, курила и пела. Первые два умения сохранила, а вот голос-то того, тю-тю. Терпеть не могу попсу, а вот вспомнилась песенка и хоть плачь, правда, скажем честно, песня в отличие от певицы полна не только таланта, но и добра с чистотой.

У нас первый день лета и хоть добра с чистотой маловато, жизнь продолжается.”

До добра еще далеко, да еще по семь колдобин на версту, но в борьбе за чистоту Алекс вышел на важнейший стратегический рубеж. Готова каменка, самая сложная часть русской бани. Алекс не раз читал, что бани и избы топили по черному для дезинфекции и борьбы с братьями нашими постельными и прочими тараканами. “Могет быть могет быть”, но вот дороговизна хорошего кирпича и сложность работы печника, причина, на взгляд попаданца, куда более веская. Владея сей профессией на уровне “не знаю, не пробовал”, но имея некую тень толики знаний благодаря художественной литературе и интернету, Алекс применил старый, но так и не посрамленный постулат—”терпение и труд, все перетрут”, в весьма и весьма расширенном варианте, то есть месили глину, искали и таскали булыжники все старшие пацаны. Вопросы, возмущения? Вы, господа где? Тут средневековье с феодализмом, замешанном на рабовладении. Хозяин сказал… Рабу достаточно. Может на Земле во времена Рима и Эллады рабы и были тупы да ленивы, но на Аренге, на Овечьем хуторе они все делали с любопытством и исключительно по команде бегом. С кирпичами оказалось намного сложнее, и чуток покумекав, юный печник сложил печку из булыжника, скрепленного глиняным раствором. Алекс не сомневался, сие супер произведение придется не раз ремонтировать, а если не кокетничать, то просто переделывать, но сейчас печь грела распространяя сухое тепло и пламя гудело, довольно пожирая дрова. Даже дым шел строго в предназначенное отверстие. Григ за неделю выколотил хоть и кривоватый, но не протекающий медный бак литров на двести-двести пятьдесят с квадратной трубой в центре, и даже присобачил к нему сделанные ранее вентили. Этакий самовар инвалид-переросток.

Монтаж, доделки и прочее, прочее, прочее заняли еще три долгих дня и вот утром первого летнего дня Алекс сидел прямо на полу раздевалки новой бани. Пятистенок двенадцать на шесть метров. Бревна на стенах длинные, ровные, очень похожие на земную сосну, только смола светлая-светлая.

“Хорошо, восемнадцати метровая избушка оказалась слишком хлипкая. Начал бы опять клетушки кроить. Хрен вам, нажились в хрущебах. Мой хутор, что хочу, то ворочу. Я скорее один из домов в прачечную переделаю. Пока лето, на улице постирают, а через месяцок кое-что добавим, кое-что переделаем и свершим еще одну стройку века.”

Чужак откинулся на дощатую перегородку отделяющую сени-раздевалку от гораздо более просторного предбанника. Полтора на пять метров, зато есть большой встроенный шкаф для всяких всякостей и на входе двойные двери тамбура. Для важных гостей вдоль перегородки четыре небольших шкафчика, остальная мелочь обойдется вешалками на противоположной стене над узкими пристенными лавками. Тесновато, но снять верхнюю одежду вполне… Скрипнула входная уличная дверь и через мгновение в приоткрытую внутреннюю дверь вснулась мордочка малыша Едека:

—Хозяин?

—Вползай, малыш…

Пацан на четвереньках, быстро перебирая конечностями, подобрался к хозяину.

—Ну ты еще бы ползком…

—Сам сказал…—пацан обиженно засопел. Алекс засмеялся и взъерошил малышу волосы:

—Бла, бла, бла, Не придуривайся.

—Дуривайся, дуривайся, а страдать-то моей заднице… ты то скажешь, что говорить плохо учу—но долго обижаться Едек не мог, тем более у него очень важное дело:

—Хозяин, там мама Лиза боится к тебе подойти.

Уловив вопросительный взгляд заспешил:

—Они с мамой Зитой поругались. Мама Зита говорит, что завтра-послезавтра свиньи пороситься будут, а мама Лиза боится к тебе идти, она сегодня кашу и мясо пересолила, а за это… Григ,—паренек запнулся, не привык еще называть страшного мужика просто по имени, хорошо знакомое с розгами тело не давало забыться мозгам, но пересилил себя и быстро закончил,—он очень сильно бил маму Лизу.

Малыш внимательно посмотрел на Алекса.

—Ты… не бойся, малыш, хуже от того, что рассказал, не будет. Мамы боятся за вас… а я хочу всех сохранить. Жадный я,—Алекс грустно усмехнулся.

Малыш пошмыгал носом и недоверчиво, но с надеждой, чуть искоса смотрел на хозяина.

—Беги, малыш, найди Рину, пусть через пару часов притащит сюда на поводках хитропопых мамаш,—Алекс ласково подтолкнул пацаненка к дверям. За эти дни, благодаря непрестанной трескотне посыльного, он очень продвинулся в языке. С бабами стоило разобраться сразу, но неожиданно навалилась усталость и захотелось посидеть, отдохнуть.

Дверь слегка приоткрылась и в проходе нарисовался малыш с явным вопросом на мордочке. Два часа как в яму. Алекс кивнул. Дверь открылась полностью и на пороге несмело появилась Рина. Она осторожно сделала пару шагов. Поводки натянулись и втащили в раздевалку двух баб. Мда-а-а, явно перестарались. Кожаные ремешки намертво привязаны к кольцам на ошейниках, руки безжалостно стянуты за спинной в локтях и запястьях. Рты плотно забиты тряпками…

—Едек, марш в свинарник.

Пацан мгновенно испарился. А совсем не святая троица пристроилась перед хозяином на коленях. Рина очень испуганна, а у мамаш с искаженных кляпами лиц буквально льется обреченность.

—И что сие означает?

Пять дней назад.Хуторская долина

—Мясо где?—хозяин привычно развалился на крылечке центрального дома и ковыряя в зубах острой палочкой искоса смотрел на Лизу. Женщина не просто стояла на коленях, она буквально притерлась к булыжникам двора, уткнувшись головой в вытянутую ногу парня.

—Молчим,—мягким, незаметным движением Чужак перетек с крыльца на камни двора и сидя на корточках перед рабыней, приподнял ее голову за волосы и заставил женщину взглянуть в свои прозрачные холодные глаза.

—Ты заставляешь ждать хозяина, рабыня.

Лиза сжалась, но так и не смогла раскрыть рот. Говорить было нечего. Мясо просто закончилось. Они ухитрились сожрать его за десяток дней. Раньше такой горы хватило бы на все лето. И винить некого. Привычно разделив мясо на дневные порции, повариха выкинула досадные мелочи из головы. Увы, годами наработанные стандарты сыграли злую шутку—оценив общий объем мяса, она решила—до конца лета можно не дергаться. Сопоставить число дней и количество порций Лиза просто не сообразила. Глупо конечно, но в голове итак полный бедлам. Нет для хозяина имелся неплохой кусок. Остальным же сегодня на завтрак досталось по миске травяной похлебки на мясном бульоне. Очень вкусной похлебки! Даже собаки лопали, только брызги летели. А сыр, молоко, свежий хлеб, наконец!

“Гудвин Великий и Ужасный. Блин! Взрослая умная баба ползает у моих ног. Противно же. Даже гоняя дома девок, так погано себя не чувствовал. Тех то поганок стоило еще и не так чихвостить. А вот Лиза… Да по такой бабе на фермы современной Руси и западный продуктовый производитель взвоет от потери рынка! И вот этот гений сельского хозяйства пресмыкается перед пришлым мерзавцем в ожидании плети и прочих прелестей. Чего там вякали писаки и журналюги про футуршок? Вот если я сейчас подниму ее и попробую поговорить по-человечески, то случится такой футуршок, что хутор месяц лихорадить будет”

—Встань, животное,—Чужак брезгливо отбросил дрожащую женщину и опять удобно устроился на крылечке,—похоже пороть тебя бесполезно. Завтра и послезавтра крутись как хочешь и лучше, если никто не пожалуется. А я подумаю, дорого за тебя на ярмарке спросить или сбыть по дешевке старую бабу.

Лиза побледнела и медленно побрела прочь.

—Бегом, животное, будешь быстро бегать, глядишь себе оставлю.