— Где энергия света лучистая,

Искривляется в зеркале масс,

Поселилася сила нечистая,

Что пугает и мучает нас.

Под покровом космической ночи,

Вдалеке от веселых Гиад,

Сила черная злобой клокочет

В месте том, под названием «ад».

Перорально коньяк потребляем,

Что вообще-то нам делать не надо,

Мы сознательно в разум пускаем

Полтергейстов и демонов ада.

К человеку, похмельем разбитому,

Собираются толпы чертей,

Чтоб прильнуть к биополю открытому

И упиться энергией сей.

Только мы не боимся тех бесов.

Пусть кричат, что они забияки.

Мы ведь все по натуре повесы,

Это значит — не можем без драки.

И, не скрою, частенько бывало,

Доставалося бренному телу,

Но и бесам порой попадало,

Коль встревали они не по делу.

То и дело крутясь под ногами

Строят черти различные козни.

Но я знаю, победа за нами

В человеческо-дьявольской розни.

Мы не крестимся вовсе набожно

И не шепчем молитвы в тиши...

Мы стреляем куда только можно

Во спасение грешной души.

Жан захохотал, озорно ткнув меня в бок, и я, состроив суровую физиономию, схватил его за плечи и повалил обратно на кушетку:

— Ах, так?! Во-первых, это не похоже на частушку. А во-вторых, ты сейчас получишь за нарушение субординации...

И тут по всему кораблю, из селекторов общей связи, раздался голос Кима:

— Мистер Фобос! Прибыл новый командир канонерки. Я отправил его в вашу каюту.

— Ну вот... — я вздохнул и отпустил Жана. — Ничего, в следующий раз я точно защекочу тебя до обморока.

Мальчишка тем временем привел себя в порядок, поправив одежду, и встал, провожая меня:

— Вас ждут, мистер... — а потом добавил так тихо, что я едва расслышал: — Другого раза может и вовсе не быть...

Новый канонерщик не понравился мне с первого мгновения. Как только я появился в каюте, он резко повернулся, и наши глаза встретились. В это мгновение я успел прочесть в его взгляде недобрую, непонятную насмешку и черточки озлобленности. Это была не простая агрессивность, не стремление казаться бывалым человеком. Это было скрытое ожесточение на мир, глубокий эгоизм, может быть, даже презрение ко всему свету. Такие личности вечно считают, что окружающие способны лишь уничтожать их достоинство, используя их в своих интересах. Вот что показалось мне во взгляде нового коллеги.

Тут в каюте материализовался Скорпион. Он весело посмотрел на новичка и, казалось, не заметил в нем тех качеств, которые насторожили меня. Во всяком случае, Скорпион как всегда был дружелюбен:

— Привет! Меня зовут Скорпион. А тебя?

На лице новичка застыла кривая, снисходительная улыбка. Он смерил оком фигурку Скорпиона, потом снова повернулся ко мне и доложил:

— Канонерщик первой категории Вольдемариус! Прибыл для прохождения службы.

Я хотел было ответить по уставу, но Скорпион перебил меня:

— Как-как? Вольдемариус? — Он секунду боролся с собой и захохотал, впрочем, беззлобно, просто от хорошего настроения. — Вольдемариус, значит, говоришь? Нет, серьезно? За что же тебя так? Что-то среднее между Волопасом, демоном и хариусом.

Глаза новичка сверкнули, и его рука соскользнула ключевому клинку. Скорпион же упорно продолжал иронизировать, усаживаясь за стол:

— Вольдемариус — это не пойдет. Это язык сломать можно. К тому же во время боя нужно говорить покороче. Давай-ка я буду называть тебя Волом... Согласен?

Вольдемариус вдруг затрясся мелкой дрожью. Его лучевой клинок уже был слегка вытащен из ножен. Я хотел было вмешаться, но сообразил, что Скорпион умышленно разыгрывает эту сценку, хотя и не мог сообразить, чего он, собственно, добивается.

— Правда, вол — это кастрированный бык, — продолжал мой канонерщик, бесцеремонно выдвигая ящик стола и шаря в нем левой рукой в поисках напитков, — но я не думаю, что ребята знают такие анатомические подробности...

Скорпион не успел закончить. В воздухе вспыхнула гудящая дуга и рассыпалась искрами. Взбешенный новичок пустил в ход лучевой клинок. Конечно, он не хотел убивать Скорпиона — его оружие было настроено на парализующий удар. Однако мой канонерщик явно ожидал этого выпада, и клинки скрестились в воздухе. Раздался сухой треск и запахло озоном. Скорпион удачно парировал удар и несколькими молниеносными движениями заставил отступить соперника, процедив при этом сквозь зубы:

— Видали мы таких крутых...

Схватка разыгралась не на шутку. Чтобы не пострадать в потасовке, я забрался с ногами на кровать и сел в уголок каюты. Новичок в этот момент ловко перехватил инициативу и вновь прижал Скорпиона к столу, приговаривая:

— Видал я таких раздолбаев...

Мой канонерщик, в свою очередь, увеличил темп поединка, и соперники вновь переместились в центр каюты. Тут я решил, что, пожалуй, на сегодня достаточно. Озоном воняло нестерпимо, и, кроме того, стало жуть как жарко. Я боялся, как бы дуэлянты в азарте не принялись крушить мою мебель. Пожара мне вовсе не хотелось.

На приказ остановиться Вольдемариус и Скорпион, не меняя боевой позы, разошлись по разным углам каюты. В такой позиции мы помолчали минутки две, а затем я вздохнул.

— Ну, что ж... Будем считать, что знакомство состоялось и прошло весьма успешно. Не стоит обижаться, мистер Вольдемариус, но я согласен со Скорпионом, что позывной "Вол" наиболее удачно подойдет вам. — Новичок опять встрепенулся и хотел мне возразить, но я махнул на него рукой и продолжил более строгим голосом. — И хватит этого ребячества. Надоело уже. На своей канонерке ты можешь устанавливать тот порядок, какой хочешь, но здесь пока командую я.

Новичок, отныне окрещенный Волом, недовольно посопел, глядя на меня испепеляющим взглядом исподлобья, и, наконец, умерил свою гордыню:

— Согласен. Отныне я буду подчиняться тебе, однако, беспрекословность гарантирую только во время боя...

Скорпион подошел к Волу и протянул руку:

— Ладно, давай забудем все и помиримся.

Новичок вовсе не желал мириться, но все же пожал ладонь канонерщика:

— Договорились.

— Ну, вот и отлично, — сказал я деловито. — Давайте-ка быстрее по кораблям, и мы отчалим курсом на Неман. Через неделю, кровь из носа, но мы должны быть уже на рейде. А сегодня... Вечером... Мы все-таки отметим наше знакомство?

Возражений не было.

* * *

На подлете к Неману нам сообщили, что посадку необходимо совершить на первой планете Росса 154. Среди младшего командирского и операторского состава это вызвало затаенную радость, а меня огорчило. Я связался с диспетчером космопорта, голубоглазой и белокурой девчонкой лет восемнадцати, и стал требовать посадку на Немане:

— Послушай, малыш, кто это у вас там такой умный, что придумал сажать линкор на первой планете?

Девушка едва слышно фыркнула и ответила немного обиженным голосом:

— Мистер Кондор.

— Мне можно будет с ним поговорить?

Она равнодушно пожала плечами:

— Это бесполезно, но попытайтесь...

Мистер Кондор оказался худощавым пожилым человеком с седой мушкетерской бородкой. Едва появившись на экране, он затараторил, не давая мне открыть рот:

— У нас совершенно мирное место, и по близости нет кораблей враждебной цивилизации, а вот ваше ЦПУ, предупреждая гражданские, в принципе, порты в последний момент, нагнало сюда эсминцев, теперь видите ли посылает линкор, ну а завтра мне что, прикажете размещать эскадру с крейсером на неприспособленном поле? И это в самый разгар переселенческого бума, когда космодром забит транспортами и пассажирскими!

Воспользовавшись тем, что мистер Кондор на мгновение замолчал, переводя дух, вероятно, перед новой скороговоркой, я взял инициативу на себя:

— Да будет вам известно, мистер, меня не посвящают в стратегические планы командования, и то, что линкор, этот оплот человеческого разума, этот грозный слуга войны, оказался у ворот Неманского порта, вы должны принять как нечто неизбежное и не зависящее от вашей воли.