— Чего смотришь? Все получилось так, как я и предрекал: пострадала именно эта часть тела.

Киберы приблизились к нам на дистанцию точного выстрела из бластера и открыли прицельный огонь. Змей не оставался в долгу. Над нашим микробусом зависла полицейская бронированная авиетка. По мегафону кричали, чтобы мы прекратили сопротивление. Слава богу, это был голос живого человека. Я быстро поймал частоту переговорного устройства и ответил:

— Я очень извиняюсь, господин офицер, что так получилось, но войдите в наше положение...

— Какое, дьяволу, положение? Немедленно остановитесь!

— Понимаете, ребята не знали о киберах-постовых,— соврал я,— поэтому были крайне удивлены такой встрече. А вы же знаете мальчишек — горячие головы... Ну, короче, мы немного повздорили.

— Хватит куражиться! Вы что, с ума сошли? Не хрена себе, повздорили! Такая горячность обойдется вам в тридцать семь тысяч, плюс еще компенсация владельцу магазина.

— Я приму меры.

— Какие меры? Не говорите глупости!

— Поставлю мальчишек в угол или, лучше, поглажу ремешком по соответствующим местам.

Киму не понравилось предложение решить проблему таким образом, и он, на всякий случай, отодвинулся от меня к окну. Офицер замолчал. Как и у любого нормального человека, его слабым местом являлись эмоции. Я ухватился за эту соломинку:

— Послушайте, господин, у вас есть дети?

— Не надо пудрить мне мозги — это к вам не имеет отношения.

— Как это не имеет? Ведь мои ребята такие же мальчишки, как и ваши сыновья.

Полицейский сделал паузу, выдохнул с громким звуком и продолжил:

— Вот дожили-то! Я с самого начала был против вашего создания. Это же надо было додуматься — давать оружие детям, да еще морально ущербным.

Услышав последнюю фразу, Серый вскочил с места и заорал в мой шлем:

— Кто это ущербный? Ты...

Я захлопнул забрало, чуть не прищемив его нос, так что офицер не услышал предназначавшихся ему эпитетов. Он смягчился и с усмешкой спросил:

— Трудновато тебе с ними, наверное? Вон какие задиры-то!

— Что поделать, результат системы воспитания. Нас же растят как орудие войны.

Полицейский опять вздохнул:

— До чего докатились... Но ты тоже должен меня понять. Я ничего не могу сделать. Вы же вляпались в настоящую уголовку. Ну сам посуди: как я могу помочь?

В этот миг киберам-полицейским удалось попасть по нашей машине. Заднее стекло с громким хлопком и чмоканьем разлетелось на оплавленные капли, и от шлема Змея откололись кусочки обшивки. Я крикнул офицеру:

— Для начала прикажите своим воякам брать нас живыми! А то они, очевидно, решили расправиться с нами.

— Да, это уже слишком! — сказал видевший все полицейский и отключился для переговоров с киберами.

Не знаю, успел ли он что-либо сказать церберам, но тут сверху свалился наш катер. Он выстрелил по полицейским броневикам. Первая машина преследователей получила мощный заряд, подлетела в воздух и с грохотом взорвалась.

— Идиоты! Что вы делаете! — заорал мне сверху офицер.

Одновременно с его воплем я скомандовал пилоту катера:

— Стоп огонь! Марш на канонерку!

Сердце гулко застучало в груди, и скафандр вколол в мои вены дозу успокаивающего. «Как только я успел сообразить, что это катер с первой канонерки? — подумалось мне.— Ведь не останови я его вовремя, и пацан разнес бы все тут к чертовой матери».

Наш микробус затормозил около линкора, и пятерка сорвиголов кубарем посыпалась на абордажную палубу. Только мы успели задраить люки, как над нами пронеслось звено местных военных аппаратов. Я тут же приказал подняться на высоту в пять километров и включить защитное поле. Заметив мой маневр, киберы-пилоты открыли огонь. Через минуту, осознав бесплодность своих попыток как-нибудь уязвить наш линкор, они просто окружили корабль плотным кольцом. Спустя несколько секунд со мной на связь вышли командующий эскадрильей и начальник всепланетного полицейского управления.

— Что происходит, в конце концов? — грозно осведомились они в один голос.

Я подумал: "Вот дурацкий вопрос. Им же все уже доложили",— и тоже сделал удивленное лицо:

— То же самое могу спросить и я, господа. Почему мы подверглись нападению?

— Не надо строить из себя невиновного человека! — продолжала кричать на меня еле влезавшая в контуры экрана квадратная голова главного полицейского. — Ваши подонки уничтожили пять киберов и два броневика.

Я хотел было возразить, что мы взорвали только один броневик, но быстро догадался, что этот дядя тут же поймает меня на слове, и тогда уже не отвертеться. Поэтому я продолжил таким же недоумевающим голосом:

— Почему вы так решили?

— Есть неоспоримые свидетельства!

— Хорошо. В таком случае прекратите атаковать нас. Давайте успокоимся и разберемся во всем вместе.

Тут в разговор вмешался командир эскадрильи:

— Имей в виду, мы подняли на орбиту два боевых эсминца, так что вам не уйти.

Откровенно говоря, положение было плохое. Если бы сейчас в городе не было моих ребят, то я бы наверняка смог бы удрать. Но теперь, по всей видимости, дело дойдет до серьезного суда. Конечно, я понимал, что из моего экипажа они вряд ли кого-нибудь засудят. Но процесс может получить политическую окраску, а это чревато отзвуками в метрополии. Ведь кое-кому не нравится функционирование фабрики регенерации, да и само существование моих мальчиков для битья. Кроме того, в этой части вселенной еще не прошлись, так сказать, огнем и мечом орды инопланетных киберов. Поэтому местное население не видело в нас никакого проку. Если бы мои мальчики, к примеру, пришили бы несколько церберов на Лейтене 726, то там они отделались бы парой подзатыльников и клятвенными заверениями, вроде «простите нас, пожалуйста, мы больше никогда так не будем». Тамошние жители буквально молятся на нас, когда флотилии агрессоров угрожают расправой нескольким миллиардам человек.

«Да, это не Рио-де-Жанейро, это — гораздо хуже...» — В задумчивости повторил я крылатую фразу какого-то древнего классика.

Свидетелем разыгравшейся сцены был Дев, дежуривший в рубке. Видя мою крайнюю озабоченность, он боялся начать разговор, но все же не выдержал и спросил:

— Наши ребята что-нибудь подстрелили?

Я махнул рукой в его сторону:

— Ладно тебе. Ты же все прекрасно слышал.

Дев сочувственно вздохнул:

— Ну и что теперь будет?

— Что будет, что будет... Шашлык из тебя будет, вот что!— ответил я и деловито приказал: — Скажи этой святой троице, я имею в виду Кима, Змея и Рака, пусть отдадут скафандры на починку и спускаются сюда.

Мои операторы появились минут через пять. Змей, Рак и Ким предпочли не телепортироваться в рубку, а прийти пешком. Они опасливо заглянули в помещение и покорными голосами спросили разрешение войти, резонно полагая, что от раздраженного командира можно ожидать всяких неприятностей. Я повернулся к ним и произнес:

— Вы только посмотрите на этих героев! Двадцать минут назад они организовывают побоище на улицах мирного города, а теперь строят тут милые мордашки нашкодивших и кающихся во всем сорванцов. Конечно! Вы полагаете, что с вас взятки гладки, и все шишки посыпятся на меня? Ну нет, вы так просто не отделаетесь.

Я порылся в нижнем ящике ремонтного шкафчика и достал оттуда уплотнительную прокладку — упругую и широкую ленту пластика. Дев удивленно взглянул на меня, а Ким побледнел и сделал шаг назад, непроизвольно схватившись за пояс своих штанов. По его испуганным глазам я понял, что он вспомнил, как во время нашего бегства в микробусе мною было обещано офицеру применить крайние меры.

Дев получил от меня приказ выйти из рубки и закрыть дверь. Когда мы остались вчетвером, я оглядел троицу и сказал Раку:

— А ну-ка, подойди ко мне.

Он сделал осторожный шаг в мою сторону, покосившись на прокладку. Тут, очевидно, мальчишки сообразили, что им грозит участь быть тривиально выпоротыми, поэтому они всей кучей бросились к рамке телепортации. Первым успел исчезнуть Ким. Опоздавший Змей прыгнул в другой угол рубки и торопливо предупредил меня: